играть — не должен рвануть.
Майор хмыкает.
— Ну, вот уж от этого я воздержусь.
— Да и я как-то не поклонник футбола.
— А что ж тогда уважаете?
Я чуть было не бухнул ему: 'Хоккей!' — да вовремя сообразил, что про такую игру тут, наверное, никто и не слыхивал.
— Бокс люблю. Это как-то жизненно. И посмотреть приятно, да и самому попробовать не помешает.
Осадчий присаживается рядом со мной и рассматривает ящик.
— Интересная фиговина. Мы подозревали, что это какая-то штука для перевозки документов. Но как ее открыть, никто не знал.
— Хорошо, что не попробовали. А то есть шанс, что мы бы с вами сейчас не разговаривали. Это все, товарищ майор, больше ничего нет?
— Ну, я полагаю, что вас, в первую очередь, именно этот предмет и интересовал?
— Ну, ничего другого у него и не должно было быть.
Вообще говоря, утверждение достаточно спорное. Я исходил из того, что во втором отделении ничего кроме обнаруженного контейнера просто не поместилось бы. А вдруг этот хитро выделанный американец запихал какой-нибудь пакет себе в штаны? Но судя по реакции майора, сказал я все правильно.
— Ну, в общем-то, да. Это все, что мы при нем нашли. Хотя… Есть еще один документ. Предписание об оказании его владельцу всемерной помощи.
— Естественно. А что же вы хотели, чтобы он совсем без документов был?
— Так вы знаете, кто его подписал?
— Конкретно этот — не знаю. Но вообще документы подобного рода подписывает не ниже чем замнаркома. Во всяком случае, те, которые я видел, были исполнены именно таким образом.
— И много уже приходилось видеть таких бумаг?
— Товарищ майор…
Особист смущенно кашляет.
— Ну да, ну да. Извините. Не подумал сгоряча.
Ага, щас! Не подумал он! Не надо мне горбатого лепить.
— Ладно, — встает майор. — Пойдемте-ка наверх. Надо посидеть да подумать, как нам дальше действовать. Бойцов ваших из лагеря вызвать. Вы правы, место обнаружения тела надо проверить еще раз.
Мы выходим из комнаты, и Осадчий снова закрывает дверь. Проходим к нему в комнату. Там уже ждет старый знакомый — лейтенант. Майор садится на стул и кивает мне на откинутую койку.
— Значит так, товарищ Котов. Объяснения ваши в целом меня устраивают. Как вы должны понимать, свою охрану у документов я уже выставил. Так оно впредь и останется. Вы вместе с вашими бойцами образуете разведывательную группу, которая будет подчиняться непосредственно мне. Не обижайтесь, но до подтверждения ваших полномочий иного решения я принять не могу. Вопросы есть?
— Нет, товарищ майор. Никаких вопросов у меня нет.
— Ваших бойцов мы сегодня вызовем сюда. Базироваться будете здесь, в бункере. Осмотр места проведем завтра утром.
— А что касается связи с нашими? Когда вы планируете выход? А то ведь можем и не успеть.
— На этот счет будет прямое указание. К нам должен прийти связной.
Глава 12
Телефонный звонок.
— У аппарата гауптман Хорст.
— У аппарата гауптман Кранц. Здравствуйте, Генрих. Как ваши дела?
— Все в порядке. Мы заняли указанные позиции.
— Отлично. Ваша работа начинается с 16.00. завтрашнего дня. И ни минутой раньше. Начиная с указанного времени, мимо вас в сторону монастыря не должен пройти ни один человек.
— Ни один?
— Да, гауптман. Ни один, кем бы он ни был. Монастырь и лагерь окруженцев должны быть полностью изолированы от внешнего мира.
— Но мы же не перекрываем дорогу от монастыря к основной массе окруженцев!
— И не надо. По этой дороге они могут ходить в любую сторону сколько им вздумается.
— Я вас понял, герр гауптман. Все будет исполнено вовремя.
— Разрешите войти, товарищ майор?
Осадчий поднял голову.
— А, это вы, лейтенант… заходите. Что нового?
— Получено сообщение от связного из центра.
— Давайте! — майор резко приподнялся с места. Взяв из рук лейтенанта пакет, разорвал его по верхнему краю. — Так… что тут у нас? Ага… Лейтенант, через полчаса соберите в штабной комнате всех командиров. Если капитан еще не отбыл в батальон, задержите его и тоже на совещание. Если уже ушел, то позвоните в батальон и вызовите его ко мне.
— Слушаюсь! — лейтенант козырнул и повернулся к двери.
— Да, и ещё! Пригласите Котова…
Я лежал на койке и мысленно прокручивал в голове последние события. Ну, ладно, 'проваленыша' я отыскал. Вещи его видел. И что? Стала ли моя основная задача от этого ближе? Не факт… А что факт? Итак — первое. Американец погиб. От чего? Майор говорит, что он сильно обгорел. Интересно, а погиб он от этого? Или уже позже в костер вляпался? Вот посмотрю на место его обнаружения, тогда и отвечу, по крайней мере, хотя бы и на этот вопрос.
Далее — второе.
Вещи 'провалёныша'. Оружие… тут вопросов нет, американцы подготовились тщательно. Патроны по маркировкам соответствуют, пачки клееные, а не как в наше время — на скрепках. Ага, ещё и из нержавейки! Нет, тут всё правильно, комар носу не подточит. Банки тоже без наворотов. Ну уж, при их-то возможностях, наклепать десяток банок с тогдашней маркировкой — раз плюнуть.
А что же тогда меня свербит?
Снаряжение, вооружение, запасы — все в норме, разве что гранаты и погоны? Так его на сорок пятый готовили, так что всё в пределах погрешности.
Нет. Есть ещё что-то…
Спиной чувствую — есть!
И ведь выяснится позже, что я эту хреновину либо в руках держал, либо видел, но значения ей не придал. Бывало уже так, результаты подобной невнимательности горбом отрабатывать приходилось…
Хорошо, будем от задачи плясать. Не от моей, естественно, а этого 'провалёныша'.
Итак, засылают наши заокеанские коллеги своего человека в прошлое. В сорок пятый год. И что же он там сделать должен?
При этом, сразу отметим тот факт, что вопрос его возврата даже теоретически не проработан. Это, если Травникову верить. А сомнений в его словах, у меня пока что не возникало…
То есть, так и выходит — 'One way ticket'? То бишь — сюда милости просим, а вот назад…
А вот тогда-то все и не сходится!
С двумя сотнями патронов, парой гранат и ножом — в незнакомый мир зашвырнуть? А он для него — точняк будет похлеще любой фантастики. Всё-таки многолетняя ложь о прошедшей войне не могла не дать своих результатов. Как ни промывали 'провалёнышу' мозги перед стартом — нельзя результаты многолетнего вранья сразу и бесследно из памяти убрать. Вот и будут у него 'бальные танцы в валенках',
