называл. Посетовала немного на жизнь, но пошла и купила мне первый в моей жизни фотоаппарат, тем самым положив начало моей глубокой увлеченности фотографией….
К восьмидесяти годам бабушку начали часто беспокоить головные боли, особенно при перемене погоды. Лечилась чем могла: то лист капустный привяжет, то капель, каких накапает. В то время я еще только мечтал о медицине и помочь ей не мог, разве, что прогуляться по улице. Прогуляться она любила. Возьмет меня под руку и гордо шагает по дорожке вдоль дома, а соседки подтрунивают: вон ведь какого жениха ухватила, а она только смеётся…..
Бабане шел девятый десяток. Деятельная по природе, она ни когда не могла сидеть на месте. Всегда была в делах и заботах. Чувствовала себя не всегда хорошо, но жаловаться на свои болячки не любила. А тут вдруг утром говорит мне: — Живот, что-то разболелся. Поела может чего не нужно?
Медик из меня еще тот, я учился всего на втором курсе медицинского, но решил посмотреть. Смотрю живот и удивляюсь: в восемьдесят два года аппендицит, как по книжке…. Прооперировали её удачно, но почему-то под общим наркозом…. Утром прихожу в палату, а моя ненаглядная плачет, а суровые соседки посматривают на нее из подлобья.
— Ночью в туалет пошла и заблудилась. Не как не пойму где я. Перебулгачила всех, а они ругаются, что спать мешаю, — рассказывает мне сквозь слезы и нервно теребит кончик белого головного платка.
Я медленно окинул взглядом, лежащую в палате публику и громко, так чтобы слышали все, что-то сказал язвительное, от чего соседки потупились и перестали смотреть в мою сторону.
Операционный шов зажил, а вот приключения после наркоза только начались. Появились галлюцинации и стали посещать ее частенько, а справиться с этим последствием наркоза не удавалось.
— Видишь — говорит, тыча пальцем в рисунок на обоях — чертики. Все ходят за мной и все что-то говорят.
— А ты их перекрести, — смеясь вместе с ней, учу ее бороться с нашествием нечисти….
Конечно, в последнее время её головной мозг не отличался ясностью ума, но то, что произошло перед самой ее смертью, меня удивило и врезалось в память на всю жизнь…..
Бабаня уже не вставала с постели и никого не узнавала, но меня как не странно узнавала всегда. Я жил отдельно со своей семьей и как только мог, приходил ее посмотреть и поговорить, хотя как можно говорить с человеком, который не осознает и не понимает, однако она мне отвечала и даже смеялась….
8 мая, согласно заведенной традиции и осознавая неизбежный конец, начали съезжаться родственники. Я сидел у ее постели и как всегда балагурил. Было слышно, как хлопнула входная дверь и из прихожей стали доноситься голоса.
— Кто это, — вдруг четко и, как будто осознавая все происходящее, спросила она.
— Федор приехал, — имея в виду своего двоюродного брата — ответил я.
В ответ она заплакала и запричитала:
— Где же ты был. Я так долго ждала……
Мне стало непосебе от мысли, что говорит она о своем Федоре — моём деде, который погиб еще в 43 году под Курском….
В сознание она больше не приходила, а 9 мая тихо скончалась, но осталась в моей жизни навсегда, так как будто, ни куда и не уходила. Говорят, что человек живет столько лет, сколько о нем помнят. И это, наверное, правильно, потому что я все время ощущаю ее присутствие, так словно она жива, но живет где- то в другом городе или уехала на лето в деревню….
Первый.
Как только мне сообщили о случившемся, я тут же рванулся вперед, отдавая на ходу распоряжения дежурному фельдшеру. Тяжелая укладка мешала бежать. К горлу подступил ком, я тяжело дышал и чувствовал, что сердце готово просто разорваться на части. Ни когда позже мне так не приходилось бегать. Первый экстренный вызов. Расстояние както очень медленно сокращалось. Иногда казалось, что я не бегу, а как бы плыву в густом утреннем воздухе. В висках стучало. Руки тряслись. Ощущение безнадежности и чувство, что все уже давно закончилось без меня. Когда я вбежал в помещение, то первое, что ощутил это присутствие смерти. На полу в положении лежа на спине, широко раскинув руки, в луже темной крови лежал молодой парень. Бледное с заострившимися чертами лицо, узкие зрачки. Пульса на периферии и магистральных сосудах нет, дыхание отсутствует. Рванул рубашку. Прекардиальный удар, закрытый массаж сердца, ИВЛ… и как-то из далека до моего сознания дошел хрипловатый голос испуганного начальника караула: — 'Не мучайся доктор, он минут уж тридцать как того…'.
Но зрачки? Вновь и вновь дышал и массировал сердце и так пока не выбился из сил. Внутрисердечные введения, дефибриляция… Эффекта нет. Зрачки постепенно расширились. Я медленно поднялся с коленей, закурил. Сердце по-прежнему безумствовало в груди. Опоздал. Да опоздал. Может? Нет. Максимум, что я могу сейчас сделать, это констатировать смерть и закрыть парню глаза…..
Конечно, потом было много пациентов, которые умирали у меня на глазах, но этот был мой первый. Говорят, что у каждого хорошего врача должно быть свое кладбище. Не знаю, насколько я хорош, но у меня оно есть. Помню каждого и все, включая мельчайшие детали и подробности. Если кто-то думает, что у врача 'нет сердца' и он не переживает, то это глубочайшее заблуждение. Каждый пациент, ушедший из жизни это новый 'рубец' в душе врача. Многие, особенно молодые, врачи, получив пару таких потрясений, навсегда уходят из практикующей медицины. Как бы ни хаяли нашу медицину, а когда прижмет, то к врачу бегут и на него надеются. Ждут его помощи и до последнего верят в его могущество. Но врач не Бог. Он просто человек со свойственными человеческой породе слабостями и не всегда в его силах что-то изменить.
Счастье.
Урбанизация, глобализация, эскалация, модернизация…. сколько далекого и неестественного для живой природы звучит в этих словах. Затерянные и запутавшиеся в жизни души как мотыльки летят на свет, обжигаются и снова летят, не понимая, что все это лишь миф, надуманное и несколько не похожее на простое человеческое счастье.
Полумрак комнаты осветился вспышкой зажженной спички. От дыхания задрожал совсем маленький и неуверенный огонек. Медленно подношу разгорающуюся синевато-желтым пламенем спичку к фитильку свечи стоящей в подсвечнике из полированного зеленовато-молочного оникса. Фитилек медленно разгорается, разделяя комнату на желтоватые и серые тона. Невидимые потоки воздуха поколебали пламя. Десятки теней отозвались и наполнили комнату умиротворенностью и гармонией, тем неизъяснимым ощущением, которое бывает у каждого в детстве, когда лежишь в постели, накрытый по самый нос одеялом, подоткнутым под тебя ласковыми руками. Медленно тает молочно-белый парафин. Его капельки скатываются и застывают в причудливых формах. Отсвет делает эти узоры сказочными, почему-то новогодними. Глаза отдыхают от резкого электрического света. Тишина. Огонь еле слышно потрескивает. Пламя похожее на живое существо расцвечивается желто-оранжевыми и синевато-стальными переливами, напоминающими петушиное перо. В такие минуты время и пространство расширяются, мысли текут ровно, окружающая действительность уходит на задний план. Хочется чего-то настоящего. Того, что умиротворяет душу и примиряет. Колеблющийся неуверенный свет свечи. В голове проплывают воспоминания. Вот я на маленькой речонке с поросшим ивняком берегом. Картины всплывают одна за другой. Огромное с вкраплениями пронзительно синих васильков ромашковое поле; новогодняя елка; ласковые пахнущие клевером руки любимой; поляна, усыпанная ярко-красными бусинками земляники и высокая розовая мальва около покосившейся изгороди. Старый дом, печка, запах пирогов и щемящее чувство ушедшего беззаботного детства. Вот настоящее. То, что будет жить с нами, пока мы будем дышать. Вот, что будет наполнять и согревать уставшую от пустых волнений душу. Может это и есть счастье, отрешенное от реальности бытия.
Дядя Митя.
Лечить сложных больных, там, где особенно вероятность выживания минимальна, дело совсем не благодарное. Здесь не отделаешься мягким голосом и приветливой улыбкой. От тебя ждут чуда. А если ты бессилен помочь? Тогда все свои беды свалят тебе на голову. А если помог? Тогда твою голову не спешат осыпать розами, а просто считают, что так и должно быть. Ты же врач. Ты же учился. Откровенно говоря, врачу не стоит ждать благодарностей за свою работу, но иногда очень хочется услышать простые слова
