Возиться с пенни и полпенни им не хотелось. Зато они приторговывали не только 'мокрой' рыбой, которую старались сбыть поутру, но также сушеной, соленой и копченой рыбой. Ее продавали уже после обеда, не опасаясь, что она протухнет в жаркий полдень.
Рыбный рынок в Биллингсгейте
Рыбный рынок в Биллингсгейте – 1870е
Фотограф Дж. Томпсон, 'Дешевая рыба в Сент-Джайлзе'
Наряду с рыбой, торговали морепродуктами. Креветок продавали не на вес, а в таре объемом от полпинты (230 мл) до галлона (3,7 л). Полпинты креветок можно было купить всего за один пенни. Впрочем, креветки все же были излишеством, потому что тот же самый пенни можно было потратить на хлеб. На улице можно было запросто купить устриц, правда, невысокого качества, ведь дорогие устрицы трудно сбыть в Ист-Энде. В наши дни устрицы считаются деликатесом, но в викторианской Англии они были популярной едой бедняков. Как говаривал Сэм Уэллер из 'Посмертных Записок Пиквикского клуба', 'бедность и устрицы всегда идут как будто рука об руку.'
Продавец устриц
Купленные устрицы уносили домой, чтобы насладиться ими в кругу семьи, или же лакомились ими, не отходя от прилавка. Устрицы заедали хлебом, который густо мазали маслом. За хлеб приходилось платить дополнительно, зато перец и уксус предлагали в качестве бесплатного приложения. Торговка устрицами, у которой взял интервью журналист Генри Мэйхью, сообщила, что ее покупателями были люди всех сортов – обедневшие джентльмены, небогатые священники, торговцы, иногда и проститутки. Совсем нищие не покупали устрицы – вместо того, чтобы потратить два пенни на морепродукты, они предпочитали купить на свои гроши буханку хлеба и пиво.
Раз уж речь зашла об устрицах, поговорим и о других деликатесах из раковины. Большим спросом пользовались береговые улитки (Littorina littorea). По-английски они называются periwinkle, но торговцы- кокни сокращали их до 'winks' (стоит упомянуть, что английское название спаржи 'asparagus' в их устах звучало как 'sparrowgrass' – 'воробьиная трава'). Сезон береговых улиток длился с марта по октябрь. Особенно бойко торговля улитками шла летом, когда недельная выручка торговцев составляла 12 шиллингов чистого дохода. Улиток покупали на рынке в Биллингсгейте, сырыми или уже вареными. Среди любителей улиток был торговый люд и служанки – и те, и другие считали улиток хорошим дополнением к чаю. Кроме того, угостить свою подружку улитками было трогательным проявлением любви среди молодых жителей Ист-Энда.
Береговая улитка
Другим лакомством лондонцев был моллюск букцинум (Buccinum undatum). Моллюсков в Лондон привозили сырыми и почти что половину тоже продавали в сыром виде. Чтобы показать свой товар в лучшем виде, иные рыбники нанимали детей, чтобы те натирали раковины до блеска. Тем не менее, не у всех городских тружеников было время отваривать моллюсков, так что многие предпочитали покупать уже готовых и есть на ходу.
Вареный букцинум
Приготовление моллюсков было женской работой: их промывали, складывали в огромный чан, заливали кипятком и 10-15 минут помешивали ручкой метлы. Если моллюсков было много, в ход шли несколько метел. В зависимости от размеров, вареных моллюсков продавали по две, три, четыре, шесть или восемь штук за пенни. По словам одной торговки, хозяева часто посылали служанок купить моллюсков на 3 – 4 пенни. Хотя торговка предлагала девушкам отведать моллюска, те отказывались, опасаясь, что над ними посмеются парни. И неудивительно, ведь названия всевозможных моллюсков еще с шекспировских времен обозначали половые органы, особенно женские. Так что у слова 'whelk' (тот самый букцинум) была явная эротическая подоплека.
Хотя fish and chips (жареная рыба с картошкой) у многих сейчас ассоциируется с английской едой, продавать этот фастфуд на улицах начали только во второй половине 19го века. В середине столетия, когда Генри Мэйхью писал свои заметки о лондонских работягах, к жареной рыбе подавали не картошку, а хлеб. О приближении разносчика рыбы можно было узнать по его крику 'Рыба и хлеб, всего пенни!' Жарили, как водится, селедку, скумбрию, пикшу, камбалу. Рыбу потрошили, отрезали голову, хвост и плавники, а филе окунали в кляр и обжаривали в масле. Для жарки брали рапсовое масло, причем некоторые торговцы подмешивали к нему ламповое масло. Что и говорить, вкус у жареной рыбы был специфический, но в промозглую погоду она отлично утоляла голод.
Рыбу разносили на покрытых газетами деревянных лотках. Бесформенные куски рыбы, истекающей маслом, присыпали петрушкой, а покупателям предлагали воспользоваться солонкой. Некий лоточник поведал Генри Мэйхью об опасностях, подстерегающих в этом нелегком ремесле. Лучше всего жареная рыба расходилась в пабах, в качестве закуски к пиву, но там приходилось держать ухо востро. Несколько раз у него из рук выбивали лоток, рыба разлеталась по полу, а проворные пьянчуги тут же ее собирали и съедали. В результате, бедняга оставался без прибыли. Как-то раз в лицо ему бросили порошок графита, которым начищали каминные решетки. Пока торговец тер фартуком глаза, завсегдатаи паба увели его лоток. Домой торговец вернулся на ощупь, и еще несколько дней его лицо страшно чесалось. Но ничего не поделаешь – пришлось обзавестись новым лотком и продолжать торговлю.
Источники информации:
Henry Mayhew, London Labour and the London Poor
Уличная торговля мясом в викторианском Лондоне
.
Thomas Rowlandson
Мясо лондонцы покупали на рынках или в лавках мясников. Тем не менее, уличная торговля мясом тоже велась. К примеру, таким образом продавали как домашнюю птицу, так и дичь. До 1831 года,уличная торговля дичью была запрещена. Подразумевалось, что торговцы добывают своих бекасов или кроликов неправедным путем, браконьерствуя в чужих лесах. Законный же владелец леса охотится в свое удовольствие и уж точно не станет связываться с презренной торговлей. Браконьеров суровые законы не останавливали, хотя сбывать добычу приходилось в условиях строжайшей секретности. Постоянными клиентами браконьеров были трактирщики и зажиточные купцы, желавшие полакомиться пищей аристократов.
С 1830х стало возможным получить лицензию, позволяющую продавать дичь. За такими сертификатами обращались к лесникам, и вопросы по ловле и продаже дичи можно было урегулировать с владельцем леса. Так что торговля дичью, которая прежде велась из-под полы, стала более оживленной. Впрочем, торговцы по-прежнему опасались продавать свой товар в Вест-Энде. А то постучишься в какой-нибудь особняк и нарвешься на судью, а уж он-то сразу потребует предъявить сертификат (которого может и не быть!)
Thomas Rowlandson
Торговцев дичью можно было опознать по просторным холщовым рубахам с большими карманами, в которые удобно засовывать тушки кроликов. Свой товар они привязывали к шестам и носили на плече , или же складывали в тележку и толкали перед собой. На шестах болталась самая разнообразная дичь: тетерева, куропатки, фазаны, бекасы, дикие утки. Иногда таким же образом по домам разносили домашнюю птицу – гусей, кур, индеек, даже голубей, которые отлично годились для пирога. Очень доходной была торговля кроликами. Торговцы свежевали их, мясо продавали кухаркам, а шкурки – скорнякам.
