традиционном тайском стиле. Только плати баты.
Разумеется, в стране есть курорты и подешевле, рассчитанные не на самых богатых таиландцев и фарангов-миллионеров. В частности, местечко Сенсук, находящееся в пятидесяти километрах восточнее столицы, по дороге к бывшей американской военно-морской базе Саттахип. Хотя и его не без основания именуют местные жители «Счастьем за миллион». Примечателен Сенсук тем, что в основном все коттеджи и бунгало в свое время были построены здесь премьер-министром Саритом Танаратом в качестве подарка многочисленным женам. Танарат был самым крупным помещиком в стране. Используя высокий пост, он за семь лет правления скопил более шестидесяти миллионов долларов и присвоил несколько тысяч гектаров земли. До последнего времени сто пятьдесят бывших жен бывшего премьера вели друг с другом борьбу за его наследство, а на регулярно проводившихся аукционах распродавались личные вещи и имущество Танарата. Поселок «Счастье за миллион» не составил исключения, он тоже пошел с молотка. «Достойными» преемниками Сарита стали упоминавшиеся премьер-министр Таном Киттикачон и его заместитель Прапат Чарусатиен. Под контролем их семейств, близких и дальних родственников находилось, по утверждению местной печати, не менее половины всего частного национального банковского капитала. После свержения военной диктатуры Комитет по расследованию деятельности кланов Киттикачона и Чару- сатиена оценил принадлежавшие «кровавым маршалам» вклады и имущество в семьдесят миллионов долларов; причем неизвестной оставалась сумма, переведенная ими за границу. Интересные сведения об источниках таких баснословных доходов дала газета «Нью-Йорк тайме». Одному банкиру, который был связан с военно-бюрократическими кругами, задали вопрос: верно ли, что видный деятель при режиме Киттикачона — Чарусатиена, а позднее верховный главнокомандующий вооруженными силами Таиланда Крит Сивара занимал директорские посты более чем в двухстах фирмах? Ответ был следующим: «В этом не было необходимости… У него, вероятно, было несколько директорских постов, но сотни компаний — гораздо больше двухсот — платили ему крупные суммы. Он был их покровителем».
…Так в чем же заключалась «весенняя чистка» в Хуахи-не? Люди подрезали и без того аккуратно подстриженные деревья и кусты. Причем делали работу неторопливо, старательно, относясь к ней творчески, создавая подлинную «скульптуру» из зелени на улицах города.
В провинции Самутсонгкхрам мы познакомились с местами добычи соли, которая поступает отсюда во многие районы страны. Еще вчера тут можно было увидеть мужчин в надвинутых по самые брови широкополых соломенных шляпах, в платках, которые повязываются так, что остаются открытыми лишь узкие щелочки для глаз — иначе их ослепляет сверкающая на солнце выпаренная соль. Еще вчера здесь крутились ветряки, приводившие в движение черпалки, с помощью которых вода, поступающая во время приливов с Сиамского залива, распределяется по прямоугольникам соляных полей, отделенных друг от друга земляными барьерами. Еще вчера разутые люди — ведь никакая обувь не выдерживает соли — вручную утрамбовывали дно соляных площадок тяжелыми катками. Но теперь работа приостановлена — сегодня праздник.
Для жителей провинции Самутсонгкхрам день начался как обычно, только утро наступило, возможно, чуть раньше. В домах уже готовили еду для монахов, которые вот-вот должны были прийти за своим ежедневным подношением. Пищу надо было приготовить особую, праздничную, вкусную, разумеется, исходя из имеющихся средств и возможностей.
Влившись в толпу, мы двигались по направлению к храму. Неожиданно раздался громкий хлопок — и на землю упал целлофановый пакет с водой. Он разорвался, и брызги обдали ноги, а откуда-то сверху на нас еще вдобавок вылили с полведра воды. Облить первого встречного в первый день Нового года считается хорошим тоном, а если встречным окажется фаранг, то это вдвойне приветствуется.
Храм был до отказа заполнен людьми. Женщины в пестрых платьях, мужчины в белых рубашках с короткими рукавами. На лицах радость и возбуждение. Те, кто находился в храме, занимались, как нам показалось, в основном тем, что либо возводили из песка маленькие, словно детские куличи, пагоды, либо поливали водой позолоченные изображения Будды, проявляя тем самым уважение к основателю религии.
А на улице разворачивалось не менее интересное зрелище. Впереди празднично разодетой колонны людей медленно двигался грузовик, в кузове которого на деревянном тигре восседала девушка. Она, по всей видимости, была главным действующим лицом шествия.
Легенду о ней и ее сестрах мне приходилось слышать.
…У одного бездетного миллионера жил по соседству горький пропойца. Однажды, зайдя в дом богача, он разбушевался и наговорил хозяину много оскорбительных слов. «Да как ты смеешь при мне вести себя подобным образом? — разъярился хозяин дома. — Я богат, а ты…»
Смысл ответа пьяницы сводился к следующему: сколько у кого денег — не имеет никакого значения, а вот его сыновья — это действительно богатство; и он ставит себя выше миллионера, у которого нет детей.
С того дня богач принялся денно и нощно молиться, выпрашивая у Солнца и Луны ребенка. Так продолжалось три года. На четвертый, когда начался праздник Сонгкран, богач приказал слуге семь раз промыть рисовые зерна и сварить их. Взяв рис в пригоршню, богач вскарабкался на гигантскую смоковницу, что одиноко росла на берегу реки, и предложил зерна духу дерева, который сжалился бы над ним и послал ему ребенка. Дух благосклонно отозвался на просьбу и отправился к богу Индре, защитнику и покровителю людей. Индра в свою очередь превратил одного из богов — Дхармабала — в ребенка, дал ему имя Дхарма Кумара и послал к богачу.
Миллионер построил на берегу реки, рядом с индийской смоковницей, семиэтажную башню для сына. К семи годам ребенок оказался, по нашим понятиям, вундеркиндом. Он даже выучил язык птиц. Когда слухи о чудо-ребенке дошли до бога Кабилабрахмы, он снизошел с небес и задал Кумаре сразу три вопроса: где находится красота утром, днем и вечером? «Пусть мне отрубят голову, — сказал Кабилабрахма, обращаясь к Кумаре, — если ты ответишь на них. Если же не ответишь, пеняй на себя. С плеч слетит твоя голова».
Мальчик попросил неделю на размышление. Минуло шесть дней, а он все не находил ответа. И тогда Кумара решил убежать, скрыться от Кабилабрахмы. Он спрятался под пальмовым деревом, на котором жили орлы. Ночью орлица спросила орла, какую пищу он принесет ей завтра. «Тело Дхарма Кумары, — сказал орел. — Он не сможет ответить на три вопроса и будет обезглавлен». Орлица поинтересовалась, что это за такие трудные вопросы, которые были заданы Кумаре. Орел назвал их и тут же дал ответы: «Утром красота на лице — вот почему люди освежают по утрам лица. Днем красота в груди — вот почему люди смачивают в полдень грудь. Вечером красота в ногах — вот почему люди моют ноги по вечерам».
Кумара, слышавший разговор орлов, вернулся обратно в башню. На следующий день он дал Кабилабрахме ответы на все три вопроса.
Тогда Кабилабрахма вызвал семь своих дочерей, которые были женами Индры, и приказал им отрубить себе голову. «Но голова моя обладает волшебными свойствами, — предупредил он, — и потому ее нельзя класть на землю, иначе сгорит весь мир. Ее нельзя бросать в воздух, иначе воздух станет таким сухим, что никогда не выпадет дождь. Ее нельзя опускать в воду, иначе вся вода испарится и земля останется без влаги». Дочери должны были поместить голову отца в специальное вместилище и отнести ее в пещеру той горы, где проживал Индра. Каждый год в один и тот же день им по очереди следовало вынимать голову отца и проносить ее вокруг горы. День этот — Сонгкран. А голову теперь носят просто по улицам. И в праздник обязательно выбирают девушку, которая символизирует одну из дочерей Кабилабрахмы. Избранница должна передвигаться, сидя на спине какого-нибудь определенного животного. Сонгкран может выпасть на любой день недели. Если это понедельник, то девушку нарекают именем Корага, и едет она на тигре. Если вторник, девушка носит имя Ракос и сидит на свинье, если среда — это Мондха едет на осле, в четверг восседает на слоне девушка Кирини, в пятницу Кимитха красуется на буйволе, в субботу Маходхара прячется в перьях павлина, а в воскресенье девушка Дунгша должна «оседлать» мифическую птицу гаруду…
— Ну, а чем празднование Сонгкрана в вашей провинции отличается, скажем, от Нового года, который справляют в Чиангмае? — поинтересовались мы у владельца кафе, куда зашли, чтобы утолить жажду кружкой местного пива «Кра-тинтонг», памятуя напутствие портье в отеле Чиангмая.
— Точно не знаю, — ответил таец, — но говорят, что там брызгаются водой не только в знак уважения к старшим, но и главным образом для того, чтобы предстоящий год был дождеобильным. Вот и не жалеют воды, заливают ею из шлангов и даже из брандспойтов всё и вся. «Уж куда больше», — думал я,
