История рыцарства во Франции. Этикет, турниры, поединки

фьефом) феодализмом и особых обязательств, ложащихся на рыцаря в отношении не только его сюзерена, но и человечества в целом. Все это показывает нам институт скорее складывающийся, нежели уже сложившийся, приобретший окончательные формы и обладающий четкими кодифицированными правилами.

Глава 7 РЫЦАРСТВО В «ПЕСНИ О ГИЙОМЕ»

Поэма о Гарене де Монглане включает в себя «Песнь о Гийоме» [7], обнаруженную в 1903 году, и уже это является причиной поговорить о ней, поскольку Леон Готье в своем обширном исследовании «Рыцарство» (Париж, 1894) не мог упомянуть ее. Она датируется XI веком, как и «Песнь о Роланде», но первые ее варианты, возможно, появились еще в X веке.

В ней изображены два посвящения в рыцари, проведенные Гийомом: Вивьена, который добавляет к обычной клятве обещание никогда не отступать в бою, и Ги Ребенка (Вибеллинуса во фрагменте на латыни, хранящемся в Гааге), которое изображено в несколько юмористическом ключе.

Одной из самой лучших сцен является финальная исповедь Вивьена Гийому, его дяде, который заменяет священника, что в очередной раз свидетельствует о тесной связи между рыцарством и церковью в тот век складывания рыцарства как института. Очень экспрессивно говорится о посвящении:

У ручья, воды которого чисты и прозрачны,
Под ветвистым и тенистым оливковым деревом,
Барон Гийом нашел Вивьена.
На теле было пятнадцать ран, таких,
Что от малейшей умер бы эмир.
И он тихо жалеет его:
«Сир Вивьен, несчастье принесла тебе, барон,
Храбрость, что дал тебе Господь!
Не так давно был ты посвящен,
Ты обещал и клялся пред Господом,
Что не станешь убегать с поля боя.
Ты не пожелал нарушить свою клятву.
Потому ты и лежишь убитый.
Скажите, прекрасный сир, могли бы вы поговорить со мной[8]
И поручить свое тело Богу?
Если вы верите в того, кто был распят на кресте,
Могли бы причаститься освященным хлебом, что есть у меня».
Вивьен открыл глаза, посмотрел на дядю
И заговорил с ним:
«О, прекрасный сеньор, – сказал Вивьен барону, —
Я верю, что истинный Бог,
Который сошел на землю спасти свой народ,
Был рожден в Вифлееме Девой
И умер распятым на кресте,
Пронзенный копьем Лонгина,
И кровь его текла по боку.
И за эту кровь Господь его помиловал.
Господи, признаю свою вину, за все беды,
Что совершил с самого рождения, за все грехи прости,
Дядюшка Гийом, дайте мне освященный хлеб».
«Ах! – сказал благородный граф. —
Кто верит, никогда не будет проклят».
Он подбежал к воде омыть свои белые руки,
Вынул из сумки освященный хлеб
И вложил ему в рот.
И он проглотил кусочек.
Потом дух вышел из него, и тело застыло.
Увидел это Гийом и заплакал.
Поднял его на коня,
Желая отвезти его в Оранж.

Следующий момент показывает еще более неожиданный союз рыцарства и литературы в ту далекую эпоху; в «Песни о Роланде» часто ссылаются на песни, посвященные воинам, иногда исторические, иногда сатирические.

Так пусть не сложат о нас злую песню, —

говорит Роланд в стихе 1465.

«Песнь о Гийоме» представляет нам одного из авторов таких песен. На службе у Гийома состоит жонглер, который при этом является и храбрым рыцарем:

Но есть у монсеньора Гийома жонглер;
Во всей Франции не найдется такого прекрасного певца,
А в бою не сыщется более храброго бойца.
Он умеет слагать песни о подвигах,
О временах Хлодвига, первого императора,
При котором в прекрасной Франции уверовали в Господа,
И его сына Флована (Хлотаря), славного воина,
И всех доблестных королей,
До Пипина, прозванного маленьким воякой,
Карла Великого и Роланда, его племянника.

И данное свидетельство не единственное – Бертолле из героической поэмы «Рауль де Камбрэ» ничем от него не отличается и соответствует реально существовавшему участнику завоевания Англии нормандцами и битвы при Гастингсе (1066), рыцарю и певцу Тайферу, известному благодаря «Роману о Роллоне» Робера Васа[9] и знаменитому ковру из Байё:

Тайфер, который очень хорошо пел
И великолепно ездил на коне,
Для герцога пел
О Карле Великом и Роланде
И об Оливье и вассалах,
Что погибли в Ронсевале.

Глава 8 ОБЯЗАННОСТИ КОРОЛЯ В «КОРОНОВАНИИ ЛЮДОВИКА»

В «Короновании Людовика», одной из пяти древнейших наших эпических поэм, относящейся к XI веку, мы находим несколько интересных моментов, освещающих обязанности короля, подобным тем, которые позднее были возложены на рыцарей. Очевидно, что «Коронование Людовика», относящееся к циклу о Гарене де Монглане, более феодальное, чем королевское по духу. Карл Великий стар и немощен, а Людовик, которому между пятнадцатью и двадцатью годами, – жалкий король, трусливый и развратный (стих 2311), удирающий при опасности (стихи 2404–2410). Он умеет лишь плакать (стих 2413), «спрятавшись под куньи меха». Но речь Карла, обращенная к сыну, содержит те самые наставления, которые на два века опередили поучения Людовика Святого своему сыну:

«Милый сын, – сказал он, – послушайте меня!
Взгляни на корону, лежащую здесь, на алтаре:
Я хочу отдать ее тебе при таком условии:
Не живи в роскоши, не совершай несправедливости,
не греши,
Не совершайте никакого предательства,
Не отбирайте фьеф у сироты…
Если ты, милый сын, станешь брать взятки,
Покровительствовать излишествам,
Поощрять роскошь, возвышать грех,
Отбирать у сироты его фьеф,
Отнимать у вдовы последние четыре денье,
Эту корону, клянусь Иисусом, я запрещаю тебе брать».

Чуть дальше он добавляет:

И верно служи святой церкви.

В лессе [строфа] XII он вновь возвращается к этим высоким обязанностям и уточняет:

«Мой сын Людовик, не стану скрывать,
Бог создал королей, чтобы они стали справедливыми
судьями,
А не затем, чтобы создавали дурные законы, жили
в роскоши, покровительствовали греху,
Отнимали у сироты его фьеф,
А у вдовы – последние четыре денье.
Король должен повергать к своим ногам
несправедливость,
Топтать ее и уничтожать.
Ты должен быть смиренным перед бедняком,
А если он жалуется, ты не должен скучать,
Но должен помочь ему и дать совет,
И, ради Бога, восстановить его права;
А с гордецами ты должен вести себя так же высокомерно,
Как леопард, который хочет съесть людей».

Приметой феодализма в поэме «Коронование Людовика» является последний совет, идущий вразрез с политикой, которую позднее будут проводить великие самовластные монархи от Филиппа Красивого до Людовика XI:

Не бери в советники вилланов,
Сына прево или сына дорожного смотрителя.
Они обманут тебя за грош;
Но возьми благороднейшего воина Гийома,
Сына гордого Эймери Нарбонского,
Брата Бернара Брабантского, воина;
Если они захотят поддерживать тебя и помогать,
Их службой ты можешь гордиться.

Глава 9 БЕЗУМИЕ В ГЕРОИЧЕСКОМ ЭПОСЕ. ИЗАМБАР И РАУЛЬ ДЕ КАМБРЭ

«Песнь о Роланде» представляет в образе главного героя совершенного, но не идеального рыцаря. Идеальный рыцарь скорее Оливье, поскольку наряду с храбростью он обладает чувством меры. Хорошо известен стих, противопоставляющий их (1093):

Роланд отважен, Оливье разумен.

Также урок, который тот преподает своему другу, отказывающемуся трубить в рог, чтобы позвать на помощь императора, боясь, что тем самым опозорит милую Францию и подвергнется осуждению в песне (Рол., 1724–1726):

Разумная осторожность не безумие,
Умеренность лучше чрезмерной смелости.
Французы погибли по вашей вине.
Ваша безрассудная смелость – наша беда!
Из-за нее вы погибнете, а на Францию ляжет позор.

Это настоящая обвинительная речь разумного человека безумцу, которого не остановят никакие слабости или дружеские