жизни. Сколько это продолжалось — совершенно не ясно. Субъективного времени не было вообще. Может миг, может год. Невозможно понять.
Как мне удалось вспомнить о цели пребывания здесь, не знаю. Выругавшись, без слов это очень трудно, поверьте, начал пытаться 'привязывать' знаки к себе. По 'инструкции' начинать надо было со 'света' и по кругу. Желательно по одному знаку в день. Да откуда это мог знать Семен Викторович? Намеков, что он сам все это прошел, не было. Ладно, поверим. Мысленно потянулся к знаку 'свет'. Ноль реакции. Потянул сильнее — то же самое, еще сильнее — аж картина потускнела — бесполезно. Надо менять тактику. Попробовать самому 'подлететь'? Захотел сдвинуться и легко: толи я поплыл, толи мир вокруг придвинулся ко мне. Отлично, как все просто! Кольцо со знаками увеличилось и, повинуясь моему желанию, поплыло ко мне. Или я к нему, неважно. Подлетел к знаку 'свет' и просто влетел в него и замер, прислушиваясь к ощущениям. Вокруг разливался красный туман. Ни звуков, ни мыслей, ни вкуса — ничего больше не почувствовал. Покрутился вокруг — везде однообразный красный цвет. Решил, что ошибся с расцветкой знаков. Вылетел с желанием поменять цвета, но сразу на выходе, как только красный туман отпустил, почувствовал ЕДИНЕНИЕ! Как это описать словами? Попробую.
Все серебристые руны вздохнули, вспыхнули и погасли. Все мое существо осветилось СВЕТОМ — одновременно всеми цветами и излучениями, я просто ощутил их, и накатило чувство полнейшей свободы и всемогущества. Ощущения быстро схлынули, но эйфория осталась. На её волне я начал нырять во все знаки по кругу (хорошо хоть в правильном направлении). Чувства были и похожие, и разные: огонь — тепло и холод везде, просто физическое ощущение движения; земля — твердость во всем, и в то же время податливость, как глина, надежность; вода — изменчивость, но и плотность, напор и спокойствие; воздух — легкость, упругость, скорость, изменчивость; жизнь — спокойствие и эмоциональность, превращение, сила; разум — логика, воля, уверенность.
Много, конечно, упустил. Трудно описывать абстрактные образы и чувства.
И опять я забылся в своем совершеннейшем счастье. Танцевал со своими новыми друзьями — знаками. Для меня они стали самыми близкими существами на свете. Я решил обнять их всех и прижать к груди и тут заметил, что груди у меня нет, и вообще нет тела. Уже привыкнув без рук, забыл о них, а тут начал вспоминать. Стихии, словно заметив мои сомнения, стали ненавязчиво отвлекать внимание: появилась завораживающая музыка, манящие шепотки 'ты наш, ты здесь живешь, мы вместе были и будем всегда, оставайся…'. 'Конечно, останусь, я же дома! Вот только найду свои руки…' Руки, руки… ноги? Голова? И лавина образов обрушилась в мою голову. Я сходил с ума: мысли были и моими и чужими и все разные, спорящие друг с другом. Сходил с ума и радовался — это же у меня в ГОЛОВЕ! Хохотал во весь голос, чувствовал СВОЕ ТЕЛО! Как это прекрасно, не потеряться в самом себе, сохранить самое ценное, что у нас есть — собственное Я. 'Молчать! Вон из Моей головы!', — перестав хохотать, заорал я, даже не удивившись резкой смене настроения. Все замолчало, 'Я собираюсь выйти отсюда, но и вас оставлять здесь жалко. Предложения?', говорил вслух специально, чтоб не растерять ярость и уверенность. Как наркоману, мне хотелось и дальше испытывать кайф от нахождения в этом уютном мире. 'Предложений не поступило…', жаль. Придется своим умом доходить, а ум дошел только до одного: все знаки стихий в себя поглотить. Может и кайф будет вечным? Хотя без хобота не получится. Ого, шутить начал? 'Все в меня, быстро, пока не началось!', и 'друзья', как в самом деле испугавшись, понеслись в меня. 'Раз, два, три… семь. Есть контакт!', меня раздуло на всю вселенную и быстро сдуло, 'Слава Богу!', где-то слабо, но явно громыхнуло, 'так, аккуратней надо быть со словами, хи-хи, и хорошо, что не напомнил, что могло бы начаться. Ха-х… не могу', еле-еле сдержал смех, прыснув в кулак. Я был элементарно пьян.
Можно было уже выходить, просто пожелав, я это точно осознал, но была явная незавершенность, которую просто необходимо было завершить. И это не просто желание продлить эйфорию, 'Будем рассуждать логически. Здесь я могу что угодно. По крайней мере, делать с собственным телом. Слабый гром на невинное восклицание, пока не принимаем во внимание. Помню у Стругацких, всем жителям делали прививку в младенчестве, для снятия блокировки гипоталамуса. Они потом крутые вырастали. Я тоже так хочу!'. И началось: пронеслось все мое тело в разрезе, все в странных разноцветных каналах. Едва успел выхватить — практически все стихии, но с упором в сине — фиолетовую область. Кости, мышцы, суставы, связки, да все органы! Полыхали и переливались. Потом вдруг резко в голову и что там началось! Фейерверк! 'Мама дорогая…', все со стороны и как бы ни со мной. Прекратилась эта вакханалия снова очень быстро: 'Раз, и готово. Здорово! Мне нравится этот мир, и я сам себе нравлюсь', перед взором висела очень четкая 'голограмма' меня. Нормально, видимых изменений нет. Чуть ниже среднего роста, немного коренастенький, немного лишнего веса, но и мышцы развиты неплохо. Не качок. Лицо круглое, черты лица правильные, нос чуть с горбинкой и немного картошкой, глаза карие. Подкачали ресницы, да и губы тонковаты. Отлично, 'На выход!', и мир рухнул.
Глава 3
Мир рухнул буквально. Я тоже. Не успев открыть глаза, понял, что падаю и тут же получаю удар по затылку. Сноп искр из глаз, 'Больно!', — только и успел я подумать и на меня НАВАЛИЛОСЬ!
В детстве, читая книги про войну, я часто ставил себя на место пойманных гестапо разведчиков. Смог бы выдержать пытки и не выдать Военную Тайну? Сомневался, но надеялся, что смог бы. Глупый был и сильно переживал за 'наших'. Теперь я точно понял — не вынес бы и минуту! Все бы выложил, только б избавиться от боли!
Еще помню, как-то случайно засадил себе щепку под ноготь. Вот выл, так выл! Слезы градом, боль была адская! Но сейчас оказалось, что я просто НИЧЕГО не знал о боли. Она была везде, острая, тупая, ноющая, да всякая! Силы неимоверной! Хотелось потерять сознание или умереть, в конце концов, лишь бы её не стало. Предал бы все Родины во всех мирах! Только бы избавиться от неё, да что там, только за то, что бы просто уменьшилась. Может было бы легче, если б удалось закричать, заметаться всем телом, но наказали и немотой и параличем. Даже веки не слушались. Это продолжалось вечность. И все это время мысль была только одна: 'Избавиться от боли!!! — Умереть, сойти с ума, продать душу — любым, любым способом, только — Избавиться от боли!!!' Но сознание, на протяжении всей пытки оставалось совершенно ясным. Ни одного признака помешательства! И это был дополнительный плюсик к истязанию. По краю мозгов пробежала мысль, что это наказание: мол, не суйся, куда не приглашают, не делай, чего не знаешь, не поддавайся соблазнам! И вообще, как говорили в секретных летных частях: 'Прежде, чем приступить к полетам, учите матчасть!'
Запасов кислорода как раз хватило на вечность, она ведь тоже когда-то кончается?
Резко вздохнув, понял, что все время экзекуции не дышал. Боль медленно отпускала. Открыл глаза, увидел потолок родной квартиры и снова закрыл, 'хорошо-то как!', — отсутствие боли это просто счастье! Я лежал и приходил в себя. Ни о чем не хотелось думать. Спустя минут пять, почувствовал, что пол жесткий и лежать неудобно, да и прохладно. Надо вставать. Начал подниматься: голова кружилась, перед глазами все плыло, шатало, как пьяного. Руки — ноги будто чужие. Еле добрался до дивана и рухнул, натянул кое-как одеяло и уснул. Сон был беспокойный, но что снилось, не запомнил.
Явь долго не желала наступать, чему я был только рад, разнежился. 'Какие планы на сегодня?', — спросил сам себя: 'Понятия не имею… решено, отдыхаю!', — и со спокойной совестью повернулся на другой бок. Но от движения проснулся окончательно: двигаться было неудобно, словно в чужом теле очнулся. Пришлось подниматься. Ну, слабость — что и следовало ожидать, ничего не болит — что неожиданно, но приятно, а все равно — что-то не то. 'Разберемся!', — и решительно зашагал в туалет. Тело слушалось отлично, но! Все движения приходилось обдумывать, не было автоматизма. 'Хорошо хоть ходить не разучился и под себя ночью не сходил, а то совсем как ребенок. Точно! Я же заново родился, у меня все процессы перестроились, и поэтому все воспринимается как чужое! Но, раз основные рефлексы не нарушились, значит, научусь. Еще должен я быть постоянно голодным', думалось мне во время движения. Только подумал и набросился на еду, будто неделю не ел. Глотал, почти не жуя и не чувствуя вкуса, но наелся довольно быстро, 'Хороший аппетит и ничего особенного', мысленно пожал я плечами. Решил закурить по привычке, и вот тут удивился: курить совершенно не хотелось! Сделал две затяжки и затушил сигарету, 'похоже, курить я бросил. Хм', в принципе неплохо.
