— Пойдем покурим, Верочка, вы извините нас?
Вадим и Николай вышли.
— Ты почему посмотрел на меня?
— Заметил? Повтори-ка фразу.
— «Тип впервые в производстве».
— Может быть, совпадение?
— Возможно. Давай-ка выпишем все подчеркнутые слова, — предложил Николай.
— Откуда вы начали читать? Здесь много подчеркнутых.
— Нужно смотреть тонкую, еле заметную черточку, сделанную карандашом… Вот есть, пиши, — зашептал Николай, лихорадочно листая страницы. — Ну, что получается.
— «Утонченный через декаду или в конце месяца»… Мы что-то пропустили.
— Нет. «Утонченный», а раньше нет ничего. Давай дальше.
Книга переходила из рук в руки. Но дальше почти ничего не было. Встречались только обычные, сложные, редко употребляемые слова, подчеркнутые различными карандашами и даже ручкой по неисправимой студенческой привычке.
В списке появлялись все новые и новые слова, но в фразы не складывались.
— По-моему, это совпадение. Как там было?
— Ага, вот еще слово — в том месте, где мы начали читать с Верой, — «спускать». Смотри, Вадька!
Написанные подряд слова несли в себе непонятный, но угрожающий смысл: «Утонченный через декаду или в конце месяца спускать тип впервые в производство».
— Чуешь?
— Мальчики, где вы пропали? — донесся до них голосок Веры.
— Идем. Попросим на вечер книгу и все исследуем. Девчатам ни слова.
В обеденный перерыв все четверо побежали на пляж, затем Вадим с Зиной вернулись в библиотеку, а Николай пошел провожать Веру.
— Верочка, вы не дадите мне «Большие ожидания» дня на два почитать?
— Вы же читали.
— Заинтересовался. Хочется просмотреть опять.
— Пожалуйста, берите.
— А это ваша книга?
— Нет, библиотечная. Я долго ходила — нет и нет, все на руках. Мне Зинина мама, Ольга Георгиевна, сказала, что недавно брала ее сама и что, возможно, книга лежит еще в библиотеке. Я тогда не сообразила, что можно Зину попросить задержать.
Николай подумал, что Зину можно попросить проверить по формуляру всех читателей.
Вечером друзья, наконец, смогли сесть за расшифровку непонятной фразы.
— Что же у нас получилось?
— «Утонченный через декаду или в конце месяца спускать тип впервые в производство».
— Ясно? Язык чуть телеграфный, но понятный. Сведения.
— Какие? Кому?
— Все это мы и должны выяснить. Ясно, что неспроста передают таким образом важные сведения. Думаю, о Морзаводе. «Спускать» — ведь специальный термин.
— Ты прав. А знаешь, ведь здорово получается. Раскроем, кто писал и кому, и сообщим! Сейчас над нами смеются: «Горе-разведчики… Англичане…», а мы всем докажем, что мы разведчики и что английский нужно знать!
Было решено, что отпуск (а через несколько дней они оба получали отпуск) будет затрачен на выяснение этой проблемы. Необходимо действовать самим.
— Знаешь, Николай, нужно узнать у Зины, кто брал книгу.
— Я уже думал об этом. Я спрашивал. До Веры «Большие ожидания» читала мать Зины, Ольга. Георгиевна.
Целый день, подготавливая отчет по практике, друзья были рассеяны и задумчивы. Их терзали подозрения. Они подозревали всех прикасавшихся к книге. Вспомнилось странное поведение Веры, рассказ о покушении на Рочева, стало казаться подозрительным даже поведение Зины, но больше всего смущала Ольга Георгиевна. Легкомысленная, всегда в обществе военных или ученых, подруга жены директора Морзавода.
Друзья быстро запутались в косвенных уликах. Никакие логические схемы не могли помочь им выбраться из лабиринта намеков, удивительных сопоставлений и подозрительных фактов.
Вечером Вадим удивил Зиночку неожиданным предложением:
— Пойдем в гости к твоей маме.
— Вот еще.
— Ты что у нее не бываешь?
— Два раза в неделю. А иногда встречаемся так.
— В библиотеке?
— Нет, она не записана. Те книги, которые ей нужны, она берет через меня. Позвонит, а я ей домой принесу — со всеми удобствами.
— Это все определенные книги?
— Ну да, по курсу литературы. У нее есть все, что проходят в институте, в своей библиотеке, а книги она берет для студентов, кому для доклада, кому для работы.
— А многие у вас в библиотеке Диккенса читают?
— Не очень. Но есть постоянные приверженцы… Что это тебя библиотечные дела заинтересовали?
— Так, сам не знаю, — поспешил Вадим переменить разговор.
Ничего нового не узнал и Николай. Расспросы ему пришлось прекратить после того, как Верочка с удивлением заметила, что, видимо, Диккенс его интересует больше, чем она, Вера.
— Просто подозрительно, — укоризненно проговорила она, окончательно смутив незадачливого следователя.
Подводя итог, друзья пришли к следующим выводам: скороспелые подозрения мешают ходу следствия. Людям нужно доверять. В первую очередь Зиночке. Без ее помощи они ничего не смогут сделать. И, следовательно, необходимо рассказать ей все.
«Вы потеряли бдительность»
Корабли возвращались из похода. Это были три эсминца, похожие друг на друга, как близнецы, три красавца, в которых, как в фокусе, соединилось все лучшее, что может дать современная инженерная мысль. Головным шел «Бодрый», за ним в струе головного — «Боевой», замыкал кильватерную колонну «Бравый».
Багровое, окутанное дымкой солнце неудержимо падало за горизонт, и оттуда, с запада, тянулась навстречу кораблям переливающаяся золотая дорожка. Прямо по курсу в закатном мареве виднелись невысокие пологие сопки, на них — линии разнокалиберный зданий: город.
Командир эсминца капитан второго ранга Писаренко поднял к глазам бинокль. Подходя к городу, он любил находить среди хаоса домов тот, в котором жил.
Пройдя ворота гавани, «Бодрый» резко сбавил ход и плавно занес корму влево… «Малый назад!» — звякнул машинный телеграф, и эсминец послушно двинулся кормой к утенке. Еще несколько минут — и машины дали «полный вперед», сдерживая инерцию корабля. Загрохотала, вырываясь из клюза, якорная цепь, и пенистый бурун расплескал по стенке потоки пахнущей нефтью воды. «Подать кормовые!», «Трап поставить!» — и «Бодрый» замер на месте. Поход закончен.
В обычный день Писаренко вряд ли остался бы на мостике после швартовки корабля. Сдав
