По ту сторону сновидения. Технология трансформации

потоком от рождения к смерти.

Те немногие, кто не удовлетворен состоянием, в котором пребывает сознание человечества, попадают в трудное положение. Что делать? Куда идти? Что есть наш подлинный смысл и наша наивысшая ценность? К несчастью, многие из этих обеспокоенных людей не имеют ни сил, ни терпения на самостоятельное исследование. Некоторым кажется, что у них просто нет времени на психотехническую практику. Другим не хватает элементарной смелости и самостоятельности. Этот сорт людей обращается либо к традиционным верованиям, от прежней силы и древнего смысла которых остались лишь тени, либо к симулякрам — готовым синтетическим продуктам современного квазидуховного знания. И то, и другое весьма удобно в употреблении. А ведь само удобство, легкая перевариваемость продукта должны вызывать сомнение. Всякое духовное делание, если оно подлинное, — нелегкий и кропотливый труд.

Разве набор догм способен изменить человека? Разве можем мы безоглядно довериться каким бы то ни было трактатам или учителям? Здравый смысл протестует, ибо слишком велика цена такой доверчивости.

Нагуализм как живой, непосредственный и абсолютно недогматичный поиск представляется оптимальным методом усиления осознания в современных условиях. То, что написано на эту тему, начиная с самого Кастанеды, — только почва, от которой следует отталкиваться. Все может и должно подвергаться сомнению.

В этом, на мой взгляд, и заключен дух подлинной Свободы.

Сновидение, изменяющее мир

Мои предыдущие работы 2002–2005 гг. («Видение нагуаля», «Человек неведомый» и «Пороги сновидения») были посвящены подробной разработке разных аспектов нагуалистской практики.

Разумеется, невозможно описать все нюансы психологической работы наяву и психотехнологию, направленную на смещение «точки сборки» (центра восприятия, обусловливающего все процессы, связанные с психоэнергетикой и биофизикой человеческого существа). Работа над трансформацией нашей целостности, по мере исследования, вовлекает в себя все больше различных аспектов нашей психологической, психоэнергетической, биофизической конституции. Мы обязаны учитывать великую сложность энергетической ткани мироздания — как энергетической Вселенной нагуаля снаружи, так и неоднородность, многослойность собственного энергетического тела.

20 лет я ставил опыты над своим энергетическим телом и писал о них в опубликованных книгах. Эти книги — ни тогда, ни теперь — не претендовали на «окончательную Истину» (которую, вполне возможно, нам просто не дано знать). И все же существуют некие закономерности, некий порядок на небольшом участке пройденного маршрута.

Путь (так сказать, «Дао нагуаля») непостижим — он скрывается в гулком, сверкающем тумане Бесконечности.

Силой собственного намерения и формообразующими способностями тоналя (удивительного прибора, способного лепить из энергетических потоков миры, извлекать из Хаоса стройные ряды впечатлений и структур, наделенных смыслом, функцией, целью) мы можем создать прагматические соответствия в рамках открывшегося осознанию поля.

Важно понимать, что мы мало что «открываем» — мы лишь познаем собственное осознание. Все пути ведут к этому и только к этому. Масштаб и сложность явлений и процессов, доступных нашему осознанному восприятию, — только критерий самопознания, показатель интенсивности самоосознанности.

Отголоски этой концепции (простой для нашего чувства, но весьма трудной для интеллектуального описания) мы постоянно встречаем в кастанедовских текстах — и, прежде всего, в речах индейского шамана Хуана Матуса. Вспомните, как забавно для Нагваля звучали вопросы Карлоса «Внутри или снаружи находится то, что я вижу?», «Что увидит посторонний наблюдатель в тот момент, когда отделяется мое тело сновидения?», и т. п. Нормальные вопросы европейского разума, приученного к «объективности» мира, «линейности» времени, однозначной структуре пространства — чего в этом смешного? Мыслительный дискурс движется по заранее начерченному маршруту из точки А в точку Б. Это даже не река, это — геометрически правильный, согласно утвержденному проекту, канал, где любой извив, любое отклонение водного потока заранее продуман, имеет техническое обоснование и рациональную причину. Здесь недопустима двусмысленность, тем более — художественная вольность…

Но кто сказал, что Реальность (Мир-вне-Человека) обязана подчиняться этому порядку?

Когда исследователь сознания, использующий описанные Кастанедой методы и психотехники, достигает внимания сновидения, второго внимания, когда он блуждает по удаленным мирам восприятия, он одновременно «уходит вглубь себя». Каждый следующий шаг, ведущий вдаль по пучкам больших эманаций вселенной, одновременно погружает его в пучины собственной психики.

Верно сказано: «Сновидцы — это люди, изменяющие мир». В этом афоризме много параллельных смыслов, и каждый из них достоин отдельного комментария. И все же я не стану долго рассуждать о сновидящих и их особой роли в истории нашего вида. Потому что невозможно исчерпать тему и невозможно адекватно передать иррациональную (на первый, поверхностный взгляд) связь между сновидением и явью.

Остановлюсь на том, что мне кажется очевидным:

(1) всякое подлинное творчество происходит в состоянии транса. Этот транс подобен сновидению (что может подтвердить любой хороший писатель, поэт, художник и т. д.). Сходство сновидения и творческого транса можно заметить даже с помощью современной диагностической техники — в частности, электроэнцефалографа. Антропологам хорошо известно, что основной корпус древнейшей мифологии и мифологических концепций принадлежит шаманам, которые с особым трепетом относились к сновидению. Они культивировали сновидение как «магическое состояние» и использовали его на благо племени — лечили, следуя указаниям, полученным в сновидении, подсказывали, когда и где охотиться, как сделать свое племя сильным, благополучным и процветающим во всех отношениях;

(2) в более поздние времена, когда шаманы и маги уступили свое место религиозным институтам и церквям, подчиненным государству, сновидение и сноподобные состояния психики продолжали активно изменять наш мир. Вопреки провозглашению рационалистического подхода и тотального прагматизма 19– 20 веков, ситуация, в которой существовало человеческое осознание, не изменилась. На переднем плане оказалась наука и научно-технические открытия — но как они делались? Основная часть ученых прозрений происходила вновь-таки в сноподобном либо сновидческом трансе.

Нет смысла приводить примеры.

Чаще всего сами ученые не осознают, что совершают открытия и изобретения в состоянии сновидения наяву (за исключением общеизвестных и уже тривиальных случаев с химиками Менделеевым, Кекуле и др.[6]).

Научное творчество происходит в сноподобном состоянии так же, как творчество художественное. Будь то электрическая лампочка Эдисона или первый радиоприемник, философская теория, реактивный двигатель, первый компьютер — все это плоды творческого сна.

Наяву мы заняты наблюдением и систематизацией опыта. В сновидении — открываем что-то новое, используя опыт дневных исследований.

Вот почему между наблюдением, опытами, научной программой и открытием часто существует некая таинственная «лакуна» — разрыв, недолгое, но обусловливающее результат ментального поиска «забвение». Это и есть место сновидения, место необъяснимого инсайта, который дарит человеку новое знание. И человек, вооруженный знанием, изменяет мир, в котором живет.

Эта книга написана сновидящим, и ее содержание будет более всего понятно именно сновидящим. Если вы практикуете усиление осознания в сновидении хотя бы несколько лет, то уже знаете, как в результате меняется чувствительность вашей природы. Стоит приступить к изучению сновидческих состояний и причудливых образов сновидения, бессознательные области вашего тоналя начинают демонстрировать свою невероятную силу и поистине космическое разнообразие.

Лишь на первых порах мы склонны просто развлекаться в пространстве «люцидного сна» (lucid dream), разрекламированного и красиво упакованного в работах Лабержа и