христианского варианта идеи жидомасонского заговора». «Отец ваш дьявол и вы хотите исполнять желания отца Вашего» (8.44). Отсюда автор статьи делал окончательный вывод: «Освенцим надвигается на нас, как суд над нашим христианством».
«Должна измениться не только наша жизнь, но и сама наша вера».
Одним словом, жрецы Холокоста, используя, как им показалось, благоприятный момент в человеческой истории, решили «опустить» христианство с общечеловеческих высот («несть ни Эллина, ни иудея») до вульгарного антисемитизма. А значит, надо заменить христианство на религию Холокоста, поскольку жертва, которую принёс еврейский народ (6 миллионов!) якобы затмила голгофскую жертву.
И сразу, как по команде нового синедриона, на страницы газет и журналов выбежал целый легион обслуживающего персонала, толмачей, служек новой религии. Именитый функционер советской критики Бен Сарнов выступает в американской русскоязычной газете под рубрикой «Евреи глазами именитых»:
«Христианская цивилизация потерпела крах. В рассказе Файбисовича у основателя христианства нет иного выхода, нежели погибнуть со своими современниками. Файбисович попал в самую болезненную точку» («Форум», 10.16.07).
Наверное, неведомый нам Файбисович является жрецом куда более значительным, нежели шестёрка Сарнов, если наш Бенедикт ссылается на него, как на обладающего правом судить самого Спасителя.
Но жрецы Холокоста, объявляя Холокост «непознаваемым и непостижимым», тем не менее, создают фонды, пишут учебники, проводят конкурсы в школах на предмет изучения Холокоста, возят учителей в Израиль, в Америку, в Освенцим, словом, собирают с неофитов свою «десятину» в любой валюте. А это и есть, по словам Ханны Арендт, пошлая «банальность зла», вполне познаваемая и оценённая по прейскуранту. И многие способные ученики обучаются новому «священному писанию» весьма быстро.
Вот и Матвиенку обучили складно рассуждать о Холокосте, что видно по её предисловию к шведской книге, которую, по её словам, «сердцем прочтут и учителя, и ученики, и родители повсюду в России». Ну если разумом понять нельзя — то хоть сердцем.
А вот Асмолов — тот поглубже, нежели Матвиенко, копается в пепле Холокоста… Он-то понимает, что понять Холокост невозможно. «Масштаб трагедии Холокоста не вмещается в сознание», «Холокост остаётся непредставительным»… И одновременно горюет профессор, что Холокост «фактически не представлен в массовом сознании российского населения», что в школьных программах «отсутствует какое-либо прямое упоминание о Холокосте». То есть понять невозможно, но изучать всё-таки надо.
Очень боится профессор, что, не усвоив уроков Холокоста, российские граждане попадут в объятия «политического антисемитизма», что «в сфере образования сторонники национал- патриотической и неофашистской идеологии мечтают о создании образовательных программ, направленных на формирование «обыкновенного» фанатического сознания, подчинённых формуле «нация превыше всего». И совсем плохо ему становится, когда он понимает, что эти национал- патриоты, идеологи, учителя «вслед за Сталиным призывают спасти русско-православное сознание от троцкистской химеры, космополитизации, финансового порабощения антропологической российской православной цивилизации»… Всё-таки не выдержал, не стерпел, поскользнулся на политике, добрался до православной сущности, мешающей усвоению Холокоста. Одна у него надежда — на учителей, которые, отбросив все «этнические предрассудки», поведают о Холокосте своим ученикам, те всё сразу поймут, вместят, откажутся от православия и тем самым «именно учителя спасут Россию от пути к Холокосту» А чего нам опасаться? У нас российский Холокост в эпоху Троцкого и Ягоды уже был. И ничего. Выжили. А еврейского Холокоста нам не нужно, нам нужно еврейское покаяние. Перед Россией. Именно об этом, размышляя о сути русской революции, писал отец Сергий Булгаков в работе «Расизм и Христианство», посвящённой победе революции 1917 года: «Да, большевизм есть именно еврейский погром, совершённый именно еврейской властью, ужасная победа сатаны над еврейством, совершенная через посредство еврейства. Можно сказать, что это есть историческое самоубийство еврейства <…> Грех и преступление перед Израилем и перед Россией должны быть осознаны и исповеданы в национальном еврейском покаянии, а не замолчаны или же горделиво отвергнуты». В 1942 году, когда Булгаков писал эту работу, государство Израиль ещё не существовало и слово «Израиль» надо понимать как религиозно-мистическое призвание еврейства, которому оно изменило, очертя голову бросившись в русскую революцию.
Об этом же, но другими словами писал Абрам Зисман, инженер, русский еврей, служивший в царской армии, сидевший в сталинских лагерях, воевавший в штрафном батальоне в советской пехоте, попавший в плен к немцам, бежавший из плена, словом, человек фантастической биографии:
«Мы стараемся не говорить о той, весьма неблаговидной роли, которую играли наши единоверцы во время революции 1917 года и особенно в медовые годы большевистско-коммунистического владычества. Скрываясь в Чехословакии во время Гитлера, я встретился с Кантором Гершковичем, и в беседе мы провели почти целый день. Он на прощанье обронил фразу: не есть ли эти гитлеровские казни возмездие за то гнусное участие наших в России в 1917–1928 годах». Да, подумал я, существует Высшее правосудие» (из» Книги о Русском Еврействе»). Однако в 90-е годы XX века в России проблема «покаяния» была перевёрнута с ног на голову:
«В 90-х годах в Москве на Поклонной Горе поставлен музей памяти Холокоста… Отныне Россия входит в общий ряд цивилизованных стран… Мы переходим от покаяния к государственным действиям». Это слова Валентины Матвиенко из предисловия к шведской книге. Приятно сознавать, что Валентина Ивановна размышляет о Холокосте глубже Абрама Зисмана, основательнее знаменитого богослова отца Сергия Булгакова, правильнее Василия Гроссмана.
* * * Каков же итог «вдалбливания» религии Холокоста в головы обывателей? Его жрецы совершили поистине сверхчеловеческие, сатанинские усилия, чтобы переписать историю христианства и по-новому отразить в уродливом зеркале новозаветную мистерию.
Василий Шукшин, который в сказке «До третьих петухов» рассказал о том, как черти штурмуют монастырь и требуют, чтобы монахи вместо ликов святых на иконах изобразили их безобразные рожи, даже представить себе не мог, что угадал в этой сцене не только судьбу России, но и всемирно-историческую провокационную драму.
Три силы действуют во всех четырёх новозаветных евангелиях. Грубая материально-историческая Римская империя, олицетворяемая прокуратором Иудеи Понтием Пилатом, синедрион фарисеев, возглавляемый Первосвященником, потребовавшим от Пилата смерти вероотступника и еретика, галилеянина Иисуса Христа. И, наконец, Сам Христос, искупающий своими муками на Голгофе все грехи человечества.
Но после муравьиной работы жрецов Холокоста христианская библейская мистерия, по их замыслу, должна превратиться в кощунственную карикатуру. Роль Христа, сознательно восшедшего на Голгофу, исполняют «сухие ветви» — «шесть миллионов» европейских евреев, бессловесно и безблагодатно, как стадо овец, пришедших в Освенцим, в Бабий Яр, на военные заводы и оборонительные укрепления Третьего Рейха.
Роль коллективного Пилата в новой религии играет бюрократический слой гитлеровской элиты — от Гиммлера до Эйхмана, которые сначала планировали «выселить овец израилевых» на Мадагаскар, вытеснить их в Америку и в Палестину, и лишь когда демократические страны не приняли этого подарка, отстроили Треблинку и Майданек. А роль элиты фарисейской — Каиафы, Анны и других жрецов Голгофы сыграли Хаим Вейцман, Бен-Гурион, Ицхак Шамир и другие отцы-основатели государства Израиль.
А дальше — проще. Появились свои святые — Рауль Валленберг, Симон Визенталь, Шиндлер, Анна Франк, Януш Корчак, свои евангелисты — Эли Визель, Стивен Спилберг, Рауль Хильберг. Новой религии нужны свои алтарники, служки, адвокаты, мелкие идеологи, «шестёрки», имя им нынче — легион, если подсчитать, сколько народу работает во всех холокостных фондах, комитетах, изданиях, рассыпанных по всему миру. У нас их тоже немало, этих жрецов, кандидатов в жрецы и просто функционеров разного уровня.
Павел Полян, к примеру, по совокупности заслуг (несколько книг, десятки, если не сотни статей,
