(Латинская поговорка)
Вика шла по тротуару, переходила дорогу — въезд во двор с улицы. Машина резко затормозила прямо перед носом.
Она попробовала обойти сзади, но водитель резко сдал назад. В салоне дружно заржали довольные кавказские рожи.
Снова попыталась обойти, теперь уже спереди. Теперь водитель сдал вперед, не давая перейти дорогу. В салоне засмеялись снова.
Раньше, еще вчера, она бы испугалась и шарахнулась в сторону. У машины были номера '09', а эти джигиты славились своей отмороженностью. Скажем так, спускались сюда, со своих гор, чтоб отрываться по полной. Законов для них не существовало, кроме собственных. (это закон силы и закон родства, если кто не знает).
Почему именно сюда? Ну, так кто ж станет пакостить у себя дома?
Нет, расисткой и националисткой Вика никогда не была. Она знала, откуда берется все это. От безнаказанности. От продажности властных структур, когда простые смертные не могут сделать ничего, а моральные уроды, заплатив деньги и запугав свидетелей, безнаказанно делают абсолютно все, что захочется.
А еще от клановости. Да, от пресловутой горной клановости, которую еще никому нигде не удалось победить, и где даже последнего отморозка остальные члены клана защищают от внешних угроз всеми доступными способами. А если принять, что родственные узы в таких структурах связывают сотни людей самых разных должностей и возможностей…
…В общем, самым благоразумным сейчас было бы отойти подальше в сторону, чтобы отморозки не смогли резко выпрыгнуть и затащить внутрь. Чтоб было время убежать. Но именно что было одно 'бы'.
' Может эти?
' Почему они?
' Ну, с чего-то нужно начинать?..
' Хорошо. Что мне делать?
' Все. Все, что хочешь. Что подскажет фантазия.
— Эй, дэвачка! Куда спещищь? — высунулась в окно наглая рожа. Вика улыбнулась и наклонилась.
— К тебе, милый! Не ждал?
И резко схватив сына гор обеими руками за волосы и подбородок, дернула, наваливаясь всем весом. Тот взвыл и заорал что-то на своем языке.
' Почувствуй. Он должен стать частью тебя. Продолжением руки. Ты же не можешь бояться собственную руку?
Вика скривилась, по вискам потекли капельки пота. Получилось! Она чувствовала каждый нерв, каждую жилку кавказца. Вот сейчас он дернется, пытаясь освободиться. Она потянула голову на себя со всей силы, и помогая всем весом, выкрутила вбок. Тот был вынужден перевернуться, чтобы не сломалась шея, и потерял точки опоры, необходимые для оказания сопротивления. Затем положила локоть на горло и надавила. Кавказец захрипел, не в силах ничего сделать.
— Будешь дергаться — задушу. — Спокойно предупредила она чуть ослабив нажим. Судя по взгляду отморозка, он проклял тот миг, когда решил доколебаться до такой милой беззащитной девушки.
Так просто! Всего-то и надо, что расслабиться! И делать так, как хочешь, наплевав на все?
' Да, все обстоит именно так. Люди закомплексованы, скованы законами! Законами этики, морали. Чувством самосохранения. И лишь те, кто сможет перебороть страх перед ними, отринуть их, получают власть над другими. Минуту назад он смотрел на тебя свысока, ты была для него обычной 'русской блядью', с которой не стоит считаться. Ты была пустым местом, а он — богом. Он ждал от тебя сопротивления своей агрессии, чтобы убедиться, что он значимее, сильнее. Но одно внеплановое действие, твоя агрессия — и он покорно складывает лапки вверх. И никакого колдовства!
Это власть!
Вика довольно усмехнулась.
— Как тебя зовут?
Джигит что-то прохрипел. В его глазах застыл ужас.
' Нырни в него. На самое дно. Посмотри чем живет, чем дышит! Это познавательно.
' Сейчас…
Девушка внимательно всматривалась в глаза отморозка, пока не почувствовала, что ее действительно туда засасывает. Ужас. Страх. Но это сейчас, здесь, на поверхности. Надо спуститься глубже. Гордыня. Превосходство. Слабость.
Глубже. Еще глубже! Да, вот оно! Зависть! Комплекс неполноценности, ведущий к ненависти, внешнему сознанию превосходства! И на самой глубине всего этого копошится мелкий липкий страх.
— Фу, дерьмо! Да мне смотреть на него противно!
Она скривилась и в сердцах со всей силы, на которую была способна, ударила его головой о борт. Видимо, тот лишился пары-тройки зубов. Испуганно вереща голова спряталась в салоне.
' Сзади.
Вика резко обернулась. Второй джигит, оббежавший вокруг машины и попоытавшийся ее схватить, отшатнулся. Глаза девушки сверкнули стальным блеском. Попятился. Вика сделала шаг навстречу. Он отступил еще на шаг и замер. Первый кричал что-то на своем языке из салона, но второму было не до этого. Вика медленно погружалась в его глаза, и тот не мог оказать совершенно никакого сопротивления.
Вот, снова оно. Страх. Глубже. Еще. Комплекс неполноценности. Так, тут что-то новенькое! Откуда такое сильное превосходство, закрывающее все страхи и комплексы?
Нашла.
…Перед нею была девушка. Они насиловали ее втроем. На вид лет двадцать пять. Затолкали в машину… Вывезли за город… Так, дальше… Крики… Мольбы… Светлые волосы… Ну что, сука, теперь ты поняла?!… Нож в руках… Тело, брошенное в лесополосе… Нет!
НЕЕЕЕТ!!!
Вика закричала от боли и отчаяния, обхватив виски руками, и повалилась на колени, мелко дрожа.
…Когда она пришла в себя, второй черный уже осел на землю со стеклянными, смотрящими в небо глазами. На его лице застыла маска ужаса. Черные смоляные волосы прореживала густая седина.
— Что это…?! Как же это…?! — лепетала девушка, медленно отползая назад.
' Поздравляю!
' Что это было? Что я сделала?
' Вернула ему его страхи.
' Но я же убила его!
' Убила? И что с того?
Вика остановилась и задумалась.
— Убивать нельзя!
' Почему?
— Но это ведь грех!
' Грех? — усмешка. — Что такое грех?
События разворачивались с невообразимой быстротой. Я не успевал осознавать, что же вокруг происходит, действуя по инерции. Вот только что происходило одно, и сразу же другое. Лица окружающих мелькали с огромной скоростью. Совершенно чужие пятнадцать минут назад люди стали лучшими друзьями, но кто знает, не переменится ли и это? Ведь во всей круговерти событий я даже не задался вопросом: а для чего нас собственно, спасают?
Свист клинков, сменившийся грохотом выстрелов и громом взрыва. Теперь погоня с непонятной целью и еще более непонятным исходом. И бесчувственная Настя, которой даже не удалось задать самый простой вопрос: 'А что ты тут делаешь, и как вообще здесь оказалась?'
