Обернувшись на звук, я увидела, как медленно открывается дверь. Я уже приготовилась к самому страшному…Но за дверью оказался всего лишь старый граф. Увидев меня на ногах, он тут же заголосил, сотрясаясь всем телом от натуги:
— Ты чего это шастаешь, безобразница! А ну марш в постель, тоже мне, геройствовать вздумала! Вон какая белая, будто муку раздувала! Того и гляди, без чувств бухнешься. На кой мне тут вторая чахоточная истеричка?! Сейчас твоя показушная выдержка никому не нужна! Лучше отлежись…И куда только эта тетеря смо…а-а-а храпит тетеря и в ус не дует…
Стариковскому возмущению не было предела. Неизвестно сколько времени он еще многословил бы, если бы я не прервала его весьма наглым образом. Слезы уже прекратились, но вот мой нос все еще пребывал в плаксивом состоянии и, раскиснув, тёк самым неподобающим образом. Бестактно шмыгнув носом, а потом еще парочку раз, я поспешно отвернулась от графа и, пройдя к комоду, вытащила оттуда носовой платок и дерзко высморкалась.
— Ну, что разнюнилась, как садовая лейка! — ответил на это бескультурье дед. — Неразумно с твоей стороны так раскисать из-за глупой шутки!
В первый момент я не поняла, что имеет в виду граф, говоря о глупой шутке. С тугим скрипом, достойным медлительной старой телеги, до меня наконец-то добрался смысл его слов. Я никак не могла поверить, что граф мог так интерпретировать то, что произошло сегодня ночью.
— Глупая шутка?! — выкрикнула я. Какой же бред, так думать! Я держалась на грани, еще мгновение и я сорвусь в истерике. — Это не шутка! Это совсем не шутка! А если кто так шутит, то таким шутникам место на виселице!
Я возмущенно уставилась на деда. Он же без тени смущения подошел к креслу, где спала Жаннин, сном настолько крепким, что наши громкие голоса ни сколько не потревожили его сладости, и совсем неделикатно тряхнул ее за плечо. Та тут же распахнула круглые глаза, и ей хватило всего дольки секунды, чтобы сообразить, что происходит. Столь моментальная реакция вызвала у меня заслуженные подозрения в глубине и безмятежности ее сна.
— О, Найтингейл, ты уже проснулась, — проворковала она, моргая глазами, словно прогоняя остатки дремы. — Но что же ты встала, тебе нужно лежать, набираться сил.
И эта туда же…Я пристально всматривалась в ее глаза, изучала выражение лица, стараясь уловить хоть какие-то признаки волнения или нервозности. Если это она была в башне, то возможно выдаст себя.
— Ага, опомнилась, тетеря! — гаркнул дед ей в самое ухо. Его хиленькая фигурка на фоне выпрямившейся в кресле Жаннин смотрелась весьма убого. Но это не помешало старику в горячке гнева сорвать с нее плед и, забросив его за кровать, сунуть остолбеневшей Жаннин под нос худосочный кулак.
— Вот, что ты у меня получишь! Будешь знать, как отлынивать! Тебя сюда зачем посадили — свиным храпом стены сотрясать? Девочка еще слишком слаба, чтобы вставать!
— Вот и я об том же… — пролепетала женщина, затравленно косясь на меня.
— Граф, успокойтесь же! — попыталась усмирить я его, но вошедшего во вкус старика остановить теперь могла только хорошенькая встряска, которая на пару минут ввела бы его в отрезвляющий ступор. Только изрыгнув из себя всевозможные проклятия, он, наконец, утих и отослал бедняжку на кухню, приготовить для меня мазь и настой, а также отправить сюда служанок перестелить свежее белье и принести завтрак.
Когда мы остались одни, дед усадил меня перед собой и достаточно мягко, что дало основание считать весь выплеснутый на Жаннин гнев — очередным разыгранным действом, — заговорил со мной:
— Роби, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. На твоем месте я бы тоже принял за правду столь очевидный вывод. Но подумай, как следует. Не надо принимать скоропалительных решений…
— Скоропалительных?
— Поистине скоропалительных…
— Вы, похоже, говорите о чем-то мне неизвестном, граф, — не выдержав, грубо прервала его я.
— Ну, не лезь в бутылку, Роби. Если ты спокойно подумаешь над тем, что произошло ночью, ты поймешь, что это была шутка. Да, жестокая, безобразная шутка. По-видимому, он хотел припугнуть тебя или проучить за что-то…
— Он? Вы полагаете, в башне был Дамьян? И он всего лишь подшутил надо мной?! — я была просто поражена таким нелепым заявлением.
— Конечно же, Дамьян! Кто еще, мог пойти на такую беспринципную выходку. А ты сама разве не видела, кто тебя стегал?
— Нет. Было темно.
— Не важно, все и так ясно. Джордан сообщил мне, что нашел его хлыст. А мальчишка не позволяет никому брать свои вещи. И выкинь все эти чертовы мысли, будто он хотел избавиться от тебя… Знаю, знаю, что творится в твоей беспокойной голове. Согласен, он перестарался, запугивая тебя. За это он еще ответит у меня… Но не в его правилах бездействовать и выпускать из рук, то, что ему требуется.
— Нет, это не была шутка, — отрезала я и твердо произнесла. — Меня хотели убить! Поверьте, я способна отличить 'шутливые запугивания' от покушения на жизнь.
— Дитя мое, полежи пару дней, наберись сил. Знаешь, как хорошо думается, когда нечем заняться кроме как разглядывания мух на потолке. Вот все и обдумаешь, — как ты умеешь, — здраво, рассудительно. Уверен, ты прислушаешься и согласишься со мной.
Нет же, нет! Всем предшествовавшим событиям находилось одно объяснение, и оно казалось наиболее вероятным. Меня хотели убить! Но граф твердо намерен думать, что меня запугивали! Ясно, что я не смогу разубедить его.
— Надеюсь, ты не поддашься страхам из-за этого инцидента и не сбежишь из Китчестера? — тем временем вопрошал граф. — Будет прискорбно, если ты дашь слабину, на что, видимо, и рассчитывал Дамьян.
Хитрый старик, не щадя, играл на моей гордости. Но я все еще сама не знала, как поступлю.
— Ну все, ложись и дыши глубже… Главное спокойствие.
— Я собиралась спуститься.
— Вот еще, надумала! Спустишься, когда я скажу, что ты здорова.
— Но мне надо поговорить с…
Он опять нетерпеливо прервал меня, отмахнувшись.
— Оставь! Хочешь, чтобы все подумали, что здесь что-то нечисто? Хорошенькую же ты кашу заваришь! И Дамьяна под монастырь подведешь.
Почему дед так упорно выгораживает его? Похоже, старика больше волнует благополучие Дамьяна, чем мое, его недавно обретенной внучки? Или же он тревожиться за Китчестер? И все же, что бы дед ни говорил, я не была уверена, что в башне меня поджидал именно Дамьян.
В комнату после робкого стука вошли служанки. Одна принесла душистый куриный бульон и горячие гренки. Другая несла постельное белье. Пока они перестилали кровать, дед молчал, отойдя к окну и заложив руки за спину. Похоже, он хотел еще поговорить, но, ожидая, пока мы останемся одни, передумал. Однако, прощаясь, беспокойно сказал, нервно подергивая редкую растительность на дряблом подбородке.
— Как бы то ни было, ты подверглась опасности. Роби, девочка моя, если с тобой что-то случиться… — Он не договорил, его лицо исказилось, будто от боли. — Это урок всем нам. В дальнейшем тебе надо быть осторожной…Последствия такого рода приключений могут быть самыми неожиданными.
Вскоре появилась Жаннин с печатью тревоги и озабоченностью на лице. Убедившись, что гневная физиономия графа, с выступившей от переизбытка эмоций испариной, не мелькает в пределах видимости, она зашла в комнату и, поставив поднос со склянками и стаканом с мутной жидкостью, стала по-хозяйски переправлять только что заправленную постель.
— Как ты себя чувствуешь, Найтингейл? — спросила она после ловких манипуляций с одеялом и подушками. — Господи, мы все испереживались! Я просто глазам не поверила, когда прибежала вслед за
