костюмы, лепили для ярмарок глиняные игрушки и разукрашивали их, а иногда (и к нашему полному восторгу нам все прощалось) сбегали из-под опеки миссис Вестедж на деревенские праздники. В общем, я не представляла Софи в роли гувернантки, и мне было горько, что она растратит свою пылкую душу в услужении.
В начале марта состоялось собрание учителей. После него учителя стали поглядывать на меня с любопытством, многие благосклонно улыбались. Я поняла, что свершилось то, чего я так жаждала целый год — мисс Дарлингтон предложила мою кандидатуру в качестве преподавателя. И возможно (я еще боялась думать об этом с уверенностью), меня одобрили. С этого дня я с нетерпением ждала, что директриса вызовет меня. Но разговор произошел только в мае.
Пригласив меня в кабинет, она сама лично налила мне кружку чая и, положив два кусочка сахара, очень долго и тщательно перемешивала. Пока серебряная ложечка монотонно выписывала круги, директриса изучала исписанные четким подчерком листы. Наконец, отложив листы, она пододвинула мне блюдце с чашкой чая и заговорила, облокотясь локтями о стол и сцепив руки. Начала она издалека. Сказала, что в течение всех этих лет наблюдала за мной и осталась довольна моими успехами в учебе и блестящими знаниями, которые я неоднократно демонстрировала. Кроме того, сообщила мисс Дарлингтон, она попросила всех преподавателей оценить меня. Я с гордостью услышала, что все отозвались обо мне положительно. Затем директриса долго распространялась на тему современных школ, новейших методик обучения и пользе молодых учителей с их свежими взглядами и идеями. В итоге этого долгого монолога директриса предложила мне занять место в преподавательском составе и учить воспитанниц английской и иностранной литературе. Но было и условие, сильно огорчившее меня в первый момент. Преступить к своим обязанностям я смогу только через год, когда миссис Эбинест уйдет на заслуженный отдых и освободит место для меня. Мисс Дарлингтон обещала, что я обязательно займу эту вакансию и ничью другую кандидатуру она рассматривать не будет, так как я подхожу ей по всем показателям. Если же, разумеется, меня это устроит и я приму ее предложение.
Год! Мне предстоит ждать целый год! Я надеялась, что уже летом приступлю к работе и стану независимой. В конце сентября мне исполнится восемнадцать, и хотелось бы к этому времени выйти из-под опеки тетушки. Однако и с таким условием я обязана быть благодарной мисс Дарлингтон. Пожав протянутую руку, я от всего сердца поблагодарила ее, и покинула кабинет окрыленная успехом, но в то же время озадаченная предстоящим ожиданием. Как выразилась директриса, у меня будет время подумать. Перед Рождеством я должна дать окончательный ответ. Но я уже знала, каков он будет.
Через пару дней я в корне изменила мнение на счет предстоящего года ожидания. Теперь я была счастлива, что у меня будет уйма свободного времени, которое я могу потратить на тысячи дел. Софи повезло меньше. Сразу же после выпуска она приступала к своим обязанностям. Я заметила, с каким нетерпением она ожидает встречи с нанимателями и будущей воспитанницей — девочкой восьми лет. Для Софи начиналось новое приключение, а меня ждал мой дом. Расставаясь, мы обещали писать письма и навестить друг друга, как только будет возможность.
Дорога до дома прошла как обычно в ожидании встречи с родными. Я представляла, как они обрадуются, когда я сообщу новость. И как Фини тотчас отправится на прогулку, неожиданно вспомнив, что еще утром обещала заскочить к одной знакомой. И уже через полчаса к нам потекут потоки визитеров. А миссис Додд однозначно заявит, что мои успехи — это, безусловно, ее заслуга, поскольку хорошо вымуштровала меня и привила мне любовь к дисциплине и знаниям еще в те времена, когда я посещала местную школу.
Я думала о том, как проведу этот год. Представляла уютные вечера в гостиной у огня, когда тетя будет пить какао и грызть овсяные печенья с миндалем, к которым испытывала особое пристрастие. Я же, утонув в кресле, буду перелистывать уже истертые до дыр книги, и зачитывать понравившиеся отрывки. И весь вечер мы будем смеяться над дневными происшествиями. Ведь даже в такой глухой деревушке, как наша, всегда найдется что-нибудь, над чем можно посмеяться.
Но кроме Сильвер-Белла меня ждал Китчестер. О, я с нетерпением предвкушала это время! И хотя мне порой казалось, что, переступив порог Китчестера, я беспомощной мухой окажусь в цепких объятиях безжалостной паутины, из которой никогда не смогу выбраться. От этих мыслей мне становилось не по себе, и я гнала их прочь, уповая, что любовь деда даст мне силы выдержать интриги вокруг меня, а его воля подавит непомерное желание леди Редлифф управлять мной.
Однако на первом плане моих дум был Дамьян Клифер, человек с привычкой неожиданно возникать в моей жизни и приводить мои чувства в состояние стихийного бедствия. Размышляя о нем, я поняла, что совсем не знаю о мужчинах. Многие девушки моего возраста были более опытными, взять хотя бы Летти с ее романами или моих бывших соседок по комнате Лидию и Моник. Я поморщилась, вспомнив о них. Слава богу, что в том году они закончили академию и исчезли из моей жизни. Разумеется, я не собиралась уподобляться им, мне нужно было всего лишь немного знаний, чтобы уверенно чувствовать себя в присутствии Дамьяна. Меня сильно раздражало, что рядом с ним я теряла самообладание и городила всякий вздор.
Он волновал меня. Но я старалась объяснить это волнение его резким и пугающим поведением со мной. Мне не хотелось думать, что я испытываю к нему нечто большее, чем простое любопытство. Он был совсем не тем благородным принцем, о котором грезило мое девичье сердце. Но я признавалась себе, что жду с ним встречи гораздо сильнее, чем должна бы. Почему же? В тысячный раз вопрошала я себя. Потому что он явственно показал, что интересуется мной, предпочитает меня. И всякий раз я закрывала глаза и в тревожном, но таком сладком, волнении замирала. Что же будет в Китчестере?! Как я боялась! Но как же я ждала!
На вокзале в Солсбери меня встречала тетя Гризельда. Увидев ее, я не смогла скрыть улыбку. Она даже тут предпочитала быть в центре всеобщего внимания.
Тетя стояла прямо на пути движения носильщиков и не замечала, сколь неудобства доставляет ее внушительная фигура щуплым паренькам, с большим трудом толкавшим тележки доверху груженые багажом. Чтобы объехать ее, им приходилось тормозить и с усилием разворачивать тяжелые возы. Из-за этого работники теряли драгоценное время, а значит и хорошие чаевые. На тетушку со всех сторон сыпались гневливые восклицания, но она продолжала счастливо улыбаться мне и упорно игнорировать происходящую вокруг нее суету. Но когда я направилась к ней, она вдруг сделала порывистый шаг мне навстречу и со всего размаху налетела на готовившуюся к объездному маневру тележку. Пирамида из сундуков, чемоданов и саквояжей опасно накренилась под давлением немалого тетушкиного веса и в следующий миг с оглушительным грохотом повалилась на землю, увлекая за собой и тетю. Ошарашенный внезапным столкновением носильщик встал как вкопанный, сорвав с головы круглую шапочку и смяв ее в руках. Разинув рот, он издавал какие-то невнятные звуки, видимо, еще не решив, то ли извиниться, то ли высказать все то, что в этот момент рвалось наружу. Тетя же, развалившись прямо на матерчатом чемодане, среди сваленных вокруг нее сундуков и саквояжей, без капли смущения осмотрелась вокруг и натянутой улыбкой дала понять любопытным зевакам, что с ней все хорошо. Затем села, выпрямившись, все на том же чемодане, поправила шляпку с приколотой к ней сеточкой, и на ощупь проверила — не расстегнулись ли на высоком вороте платья крохотные пуговички. Убедившись, что все в порядке, она обратила испепеляющий взор на носильщика, и из того сразу же полился нескончаемый поток извинений. Тетя надменно протянула ему руку, чтобы парень помог ей подняться. Он попытался сделать это галантно и учтиво, с поклоном и легкой улыбкой на губах, но тяжесть поднимаемой им дамы, вытеснила все джентльменские порывы. С удивительной для такого щуплого тела силой, носильщик бесцеремонным рывком дернул тетю за руку, словно поднимал увесистый сундук, и поставил ее на ноги. В тот же момент тетя размахнулась и опустила на его непокрытую голову зонтик. Раздался гулкий звук, как от удара по пустому молочному бидону, и мне показалось, что тетю осыпал фонтан искр из глаз шокированного носильщика.
— Вот тебе, недотепа! Будешь знать, как под ногами мешаться!
Не знаю, какое преступление совершил бы в следующий момент носильщик, лицо которого налилось багряной краской, но я поскорее взяла тетушку под локоть и поспешила увести ее с места происшествия, пока для бедного парня не закончилось все трагически. Тетушка еще долго не могла отойти от 'хамства' вокзального работника и только мои новости заставили ее позабыть о свершившемся на нее гнусном нападении.
