Цвет неба

Надо… надо вставать. Не для того я приходила в себя, чтобы опять брякаться в обморок.

Я начала с меньшего. Пошевелила закоченевшими пальцами на руках, на ногах. Вот тут и возникли первые осложнения — левая нога не отзывалась. Даже не было вспышек боли. Обрадовалась, что легко отделалась. Потом перешла к более сложным движениям. Попыталась поднять руки. Те, после недолгого сопротивления, поддались. Попытки поднять ноги отозвалась острой стальной иглой в позвоночнике, заставившей вскрикнуть. Перекатилась на бок и, опираясь на дрожащие, грозящие вот-вот подогнуться руки, поднимала словно налитое свинцом тело. В позвоночнике стреляло, и каждый раз я не могла сдержать стона. Быстро встала на карачки, чтобы нагрузка на позвоночник уменьшилась. Уже начала подозревать, что эти чокнутые что-то в нем повредили. Значит, мне еще повезло… насколько знаю из биологии, его травма грозит полным обездвиживанием…

Перед глазами плыло. Черная дымка вновь стала подергивать картинку, но усилием воли я смогла ее отогнать. И мне кажется, она вернется не раз. Очень медленно поползла к квадратному источнику света, перекатываясь коленями на палках, натыкаясь на острые выступы. Наконец, пальцы вцепились в гладкий край подоконника. Подтянула с третьего или пятого раза тело. Еще не известно сколько времени провисела на животе, пытаясь расшевелить ноги. И опять острая боль в спине.

Я боролась с собой, так хотевшей все бросить, прекратить попытки, остаться здесь и тешиться надеждой, что кто-нибудь и когда-нибудь найдет, стискивала зубы и продолжала двигаться дальше.

Дальше я «отключилась». Помню только самые яркие моменты. Особенно сильно ощущение непривычного холода в верхней части спины и шеи, и пришедшее знание, отчего это… Помню, как рука провела по колючим сосулькам на голове и по голой шее. И ужас, боль в груди от потери очень важного… Помню, как в кустах нащупала сумку… Я про нее не забыла. Совершенно не помню, как спускалась вниз, как прошла через ворота, отделяющие территорию Академии от остального города, спустилась по длиннющей круговой лестнице, добралась до остановки… Только черный туман, застилающий все вокруг, боль, что помогала удержаться от падения в него и частый стук сердца в голове.

Очнулась только, покачиваясь на чем-то мягком и непонимающе уставившись на дядьку в кепке контролера. Он требовал билет и говорил еще что-то о скорой и милиции. И я еще раз убедилась, что в нашем мире все решают деньги… Вытряхнув на протянутую ладонь все содержимое кошелька, я отвернулась к окну. Дядька оказался понятливым и больше меня не беспокоил. Чуть не проехала свою остановку. Споткнулась о ступеньки, растянулась на асфальте, кажется, содрав на ладонях кожу и сильно ударившись подбородком. Немного полежала, спиной чувствуя взгляды пассажиров из уезжающего дальше автобуса. Но пугающий, растекающийся по всему телу холод заставил меня подняться и пойти дальше.

Я ничуть не скрывалась. Мне было наплевать, что кто-нибудь увидит. Пускай. Сейчас главное дойти… Дыхание становилось все тяжелее. Стоило только повернуть голову — и мир шел кругом, переворачивая все с ног на голову. Так я пару раз навернулась и решила смотреть только вперед.

После недолгих, а может долгих блужданий, лоб ткнулся в железную витую калитку, к счастью незапертую. Похоже, уставшие родители опять заявились поздно, забыли обо всем на свете и решили не будить «спящую» дочурку… В принципе, как всегда. Они слишком много работают, особенно папа. И не беда, что они совсем забыли о единственном ребенке… Я все понимаю…

На втором этаже горел приглушенный свет: в ванной и в родительской спальне. Я долго шарила в сумке, но ключ никак не хотел находиться. Пришлось вытряхнуть половину содержимого. Наконец, долгожданный звон. Потыкала негнущимися пальцами в панель сигнализации и сунула ключ в скважину. Не стала включать свет, ноги прекрасно помнят много тысяч раз пройденный путь на третий этаж, до моей комнаты. На лестнице я опять «отключилась». Организм правильно сделал. Я не представлю, как смогла бы забраться на такую гору…

Нет сил раздеться… все после… после…

Окончательно лишенная сил я рухнула на кровать, и почему-то в резко прояснившейся голове появилась уверенность, что это последнее мгновение в моей жизни…

Глава 3 Белый город из снов

Под лопатками вместо ожидаемой мягкой постели было нечто твердое и острое, успешно их коловшее. Я перекатилась на бок, зажав в пальцах нащупанный за спиной небольшой камешек, повертела его и, не обнаружив ничего интересного, бросила в сторону. И тут я поняла, что окружающая обстановка совершенно не напоминает мою комнату. Сразу бросился в глаза золотисто-алый камень, на котором я и лежала. Провела по нему ладонью, чувствуя каждую как ни странно сглаженную неровность, и тут же она окрасилась в такой же цвет. Сначала, спросонья, я долго не могла понять, отчего это, долго рассматривала свою руку, а потом догадалась поднять голову. Во всем виновен был закат. Это его свет заливал все вокруг, не только камень и меня, но и безграничное небо, и лениво проплывающие по нему легкие перистые облака. Алое зарево… около Арниса, уже почти до половины скрывшемся за горизонтом, самого большого солнца из трех, оно такое нестерпимое, что невозможно было бросить на него больше чем один взгляд. Как же давно я не видела такого «чистого» заката, солнц, которые обычно скрыто тяжелыми дождевыми тучами. Давно… кажется, в последний раз в четырнадцать лет, когда вернулся папа, и мы собирали вещи, чтобы переехать в наш, только наш дом.

Я поднялась, и тут же почувствовала на себе всю силу весьма холодного ветра. Под его напором я сделала пару шагов вперед, и чуть не упала… как тот камешек, что, побив бока об отвесный склон, едва заметной точкой скрылся среди густой древесной листвы. Ветер настойчиво толкал в спину, похоже, желая скинуть вниз. Я отступила назад, на всякий случай.

Утопая в темно-зеленых, самых разнообразных по форме и размерам кронах и проглядывающих тут и там гигантских, сочных расцветок цветах-деревьях велераль, раскинулся белоснежный город. Приземистые, едва-едва видимые среди зелени и цветов домики перемежались с высокими, даже выше деревьев, зданиями, украшенными колонами, на которых покоились грандиозные портики и возвышались куполообразные крыши. Огромные арочные витражи окон играли в солнечном свету, Город по кругу пересекали широкие ленты дорог, соединенных и между собой узенькими проходами, кажется, мощеных камнем, но могу ошибаться, с такой-то высоты. Одна из них, извиваясь змейкой, тянулась к замку, словно вырезанный из серой скалы, к которой он прижимался одним боком. А может, так оно и было? Замок и скала — единое целое? Он был… громаден и величественен, и это если смотреть отсюда, сверху! А какой же он тогда вблизи? Жаль, мои глаза не так хороши, чтобы получше рассмотреть все его великолепие. Вижу только что, как и постройки остального города, у него крыши-купола, и защитная стена с башенками.

Слева, у подножия серых скал, верх которых терялся в облаках, переливалась чаша озера, запечатлев в себе все пламенные краски заката.

Я решила оглянуться, а собственно, где я сама нахожусь? Понятно, что очень высоко над землей, но все же… Место, где я стояла — небольшой, четыре на пять шагов ровный и поразительно гладкий, как я уже раньше заметила, участок на одном из выступов скалы. И она также как та, на которой расположен замок, терялась в облаках. Неужели, она такая высокая? Больше ничего не было, а разве должно было быть?

Я не понимаю, как же я очутилась в этом месте. И это город, особенно замок — отчего мне кажется, что я его знаю? Такое смутное подозрение, поселившееся в груди с первого же взгляда на него и продолжающее разрастаться, находясь уже на грани между подозрением и уверенностью. И я не могу его никак объяснить, но точно знаю, что знаком он мне быть не может, ведь я никогда прежде здесь не была, не видела белоснежный город!

А может… он — плод моей фантазии? С чего я решила, что он существует на самом деле?

Я умерла. Это я точно помню. Там, у себя в комнате, после того, как доползла из Академии. Только вот получается, что мучалась я зря, могла бы просто остаться лежать, и так, и так исход один — смерть. Если бы я только знала…

И что бы было? Я бы смирилась? Или боролась, даже зная, что все впустую?

Два маленьких солнца, лиловое и похожее на него как близнец чуть красноватое, располагающиеся