выдвинулись проблемы симулякра, метаязыка, интертекстуальности, контекста — художественного, культурного, исторического, научного, религиозного. Симулякр занял в эстетике П. место, принадлежавшее художественному образу в классической эстетике, и ознаменовал собой разрыв с репрезентацией, референциальностью как основами классического западноевропейского искусства.
Наиболее существенным философским отличием П. является переход с позиций классического антропоцентрического гуманизма на платформу современного универсального гуманизма, чье экологическое измерение обнимает все живое — человечество, природу, космос, вселенную. В сочетании с отказом от европоцентризма и этноцентризма, переносом интереса на проблематику, специфичную для эстетики стран Востока, Полинезии и Океании, отчасти Африки и Латинской Америки, такой подход свидетельствует о плодотворности антииерархических идей культурного релятивизма, утверждающих многообразие, самобытность и равноценность всех граней творческого потенциала человечества. Тема религиозного, культурного, экологического экуменизма сопряжена с неклассической постановкой проблем гуманизма, нравственности, свободы. Признаки становления новой философской антропологии соотнесены с поисками выхода из кризиса ценностей и легитимности.
Специфика русского П. связана с близостью к авангардистскому андеграунду предшествующего периода, политизированностью, литературоцентризмом, антинормативностью (стёб), шоковой эстетикой («чернуха», «порнуха»), контрфактичностью, мистификаторством (легитимация воображаемых дискурсов в искусстве и искусствознании, фантазийные конструкты «пропущенных» в России художественно-эстетических течений — сюрреализма, экзистенциализма и т. д.), римейки больших стилей (русское барокко, классицизм, авангард и т. д.), новый эстетизм (московский концептуализм) и ряд других черт.
Наиболее известными исследователями П. являются Ж. Бодрийар (Франция), Дж. Ваттимо (Италия), В. Велш, X. Кюнг, Д. Кампер, Б. Гройс (Германия), Д. Барт, В. Джеймс, Ч. Дженкс, Р. Рорти, А. Хайсен, И. Хассан (США), А. Крокер, Д. Кук (Канада), В. Бычков, И. Ильин, В. Курицын, Н. Маньковская, В. Подорога, М. Рыклин, М. Эпштейн, А. Якимович, Б. Ямпольский (Россия), М. Роз (Австралия), М. Шульц (Чили). К принципиальным критикам П. принадлежат Ф. Джеймисон, А. Солженицын, Ю. Хабермас.
Лит.:
Ильин И. Постструктурализм, деконструктивизм, постмодернизм. М., 1996;
Его же: Постмодернизм от истоков до конца столетия. Эволюция научного мифа. М., 1998;
Козловский П. Культура постмодерна. М., 1997;
Корневище ОБ. Книга неклассической эстетики. М., 1998;
Корневище ОА. Книга неклассической эстетики. М., 1999;
Корневище 2000. Книга неклассической эстетики. М., 2000;
Курицын В. Книга о постмодернизме. Екатеринбург, 1992;
Его же. Русский литературный постмодернизм. М., 2000;
Липовецкий М. Русский постмодернизм (Очерки исторической поэтики). Пермь, 1997;
Маньковская Н.Б. «Париж со змеями» (Введение в эстетику постмодернизма). М., 1995;
Ее же: Эстетика постмодернизма. СПб, 2000;
Подорога В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. М., 1995;
Постмодернисты о посткультуре. Интервью с современными писателями и критиками. 2-е изд. М., 1998;
Рыклин М.К. Искусство как препятствие. М., 1997;
Силичев Д.А. Постмодернизм: экономика, политика, культура;
Baudrillard J. Simulacres et simulation. P., 1981;
Connor S. Postmodern Culture. An Introduction to the Théories of the Contemporary. Cambr., Mass., 1990;
Habermas J. Modernity. An Unfinished Project // The Anti-Aesthetics. Essays on Postmodern Culture. Port Townsend and Wash., 1986;
HuyssenA. After the Great Divide. Modernism, Mass Culture, Postmodernism. Bloom, and Indian., 1986;
Jencks C.The Language of Postmodern Architecture. L., 1977;
KrokerA., Cook D. The Postmodern Scene. Excremental Culture and Hyper-Aesthetics. Montreal, 1987;
Rorty R. Contingence, Irony and Solidarity. Cambr., Mass., 1989;
The Horizon of Postmodemity. Poznan, 1995;
The Subject in Postmodernism. Vol. 1,2. Ljubljana, 1989-90;
Torres F. Déjà vu. Post et néomodernisme: Le retour du passé. P., 1986.
H. M.
Новейшее течение неклассической эстетики конца XX в. В классификационном плане наследует постмодернизму и трактуется как один из этапов эпохи «постмодерности» (М. Эпштейн); конец «героического» периода постмодернизма и перехода к «мирной жизни» (В. Курицын); свидетельство исчерпанности, усталости постмодернизма.
П., в отличие от модернизма и постмодернизма, выдвигает некоторые новые эстетические и художественные каноны, а не те или иные общие подходы к эстетическому. Его эстетическая специфика состоит в создании принципиально новой художественной среды «технообразов» (А. Коклен), чье сущностное отличие от традиционных «текстообразов» заключается в замене интерпретации «деланием», интерактивностью, требующими знания «способа применения» художественно- эстетического инструментария, «инструкции».
Основное течение П. — художественная виртуалистика (см.: Виртуальная реальность). Переход от постмодернистской интертекстуальности к постпостмодернистскому стиранию границ между текстом и реальностью происходит как в буквальном (компьютерная квазиреальность), так и в переносном смысле: сошлемся на роман американского постпостмодерниста П. Остера «Стеклянный город» с его новым пиранделлизмом, экспериментами над судьбой.
Другой вектор возможного постпостмодернистского развития — транссентиментализм, принимающий различные формы (сентиментальная «египтомания» во Франции, «новый сентиментализм» в России). Его появление в отечественной культуре связано с процессами перерастания концептуализма в постконцептуализм, соц-арта в постсоц-арт и т. д. Характерными особенностями русского варианта П. являются новая искренность и аутентичность, новый гуманизм, новый утопизм, сочетание интереса к прошлому с открытостью будущему, сослагательность, «мягкие» эстетические ценности. Идеи «мерцающей» эстетики (Д. Пригов), эстетического хаосмоса как порядка, логоса, живущего внутри хаоса (М. Липовецкий) сопряжены с происходящим в самом искусстве синтезом лиризма и цитатности («вторичная первичность»), деконструкции и конструирования.
