— Если б их хоть рассмотреть, как следует. Они сводят меня с ума. Их не можешь толком увидеть, а когда поворачиваешь голову, они удирают. Иногда засекаешь их только краешком глаза. Но они все время здесь!
— Что-то заставляет их расти, — сказал Бен.
Они поглядели друг на друга. От тяжелых, дурных предчувствий, которые они гнали от себя порознь, вместе уже нельзя было отделаться. Элейн побелела еще больше. Бен почувствовал, что сердце у него оборвалось.
Джон в недоумении переводил взгляд с одного на другого.
— Что с вами такое?
— Джон. — сказал Бен, — твой брат последнее время ходил к Эндрю?
— На этой неделе каждый день. — ответил Джон. — Чудно, правда? Трудно было себе представить, что они подружатся.
— Они не подружились, — сказал Бен мрачно. — Какой был Марио?
— То есть как?
— Ну, он вел себя как-нибудь чудно?
— Он всегда ведет себя чудно, — сказал Джон. — Он не знает, как вести себя нормально.
— Ну, а все-таки хуже, чем всегда? — нетерпеливо спросила Элейн. — Эндрю, например, так уж точно. Сегодня как будто спятил. Мистер Рассел чуть не послал за смирительной рубашкой.
Джон задумался.
— Я бы сказал, в последнюю неделю Марио был ужасный, — проговорил он медленно. — Да, если подумать, это была самая плохая неделя изо всех. Он вчера вечером с отцом схлестнулся. Папа даже хотел ему ремня дать, но за ним теперь не угнаться. Он удрал и явился только в полночь. Я ему открывал — у меня ночное дежурство. А сегодня утром папа ушел на работу в шесть, так что они не встретились, но папа вчера сказал, что ему еще покажет. Он сказал, если и дальше будет так, то просто вышвырнет Марио из дому. Я ему это утром передал, а он ответил: «Ничего у него не получится. Я до того еще убегу». Но при чем тут Эндрю?
— Джонни, не видишь ли ты что-нибудь странное краем глаза? — прервала его Элейн.
Джон повертел глазами и скорчил рожу:
— Да ничего необычного. Что это с вами происходит? Что за чудные вопросы вы задаете?
Бен и Элейн переглянулись. Элейн сказала безразличным голосом:
— Так, ничего особенного. Ты не сходишь, не поищешь отца, спроси, долго ли нам еще ждать?
— Схожу, — сказал Джон без восторга.
Когда он вышел из спортзала, Бен сказал:
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Ни шиша, — ответила Элейн. — А что ты думаешь?
— Эндрю и Марио, должно быть, играют каждый день. И чем больше играют, тем больше ненависти собирается. Она разливается повсюду. А чем больше ненависти, тем больше этим демонам пищи. Вот они и растут. Они становятся все более реальными.
— Сколько же они могут так расти? — спросила Элейн с волнением.
— Мне они уже кажутся вполне реальными! — сказал Бен.
— Что же будет дальше?
Элейн так нервничала, что сделала сальто, чтоб немного успокоиться.
— Не знаю. Они нас за что-то преследуют. Они гоняются за нами, потому что мы побывали в игре. Мы им зачем-то нужны.
— Никто из нас не хотел в эту проклятую игру, — сказала Элейн сердито. — Эндрю засунул нас туда. Ох, и ненавижу я этого парня!
Легкое колебание пробежало по воздуху. Демоны чуть-чуть подросли. Никто этого не заметил. В дверях появился Джон.
— Твоему папе надо еще полчаса. — объявил он. — А мне надо идти. Уже почти шесть.
— Мне тоже пора, — сказал Бен.
Оба мальчика ушли, а Элейн отправилась искать отца. Он все еще пылесосил зал свободных занятий. Она отправилась в контору поболтать с миссис Филдс, которая как раз заканчивала что-то печатать. Они подружились с тех пор, как Дэвид стал делать уборку. Элейн любила проводить время в конторе. Это было теплое и уютное местечко, где можно было посидеть в холодную погоду. Миссис Филдс поила ее чаем и угощала кусочком домашнего пирога.
— Моя дочка выходит замуж в субботу, и у меня столько дел! Поможешь мне сложить эти листочки и разложить по конвертам?
Ее руки бегали по клавишам машинки. Элейн вспомнила, как она первый раз пришла в контору. Как все изменилось за это время! И в общем все образовалось. Она с удивлением поняла, что отец был прав. Если бы он не работал школьным уборщиком, она бы не смогла пользоваться спортзалом вместе с Беном. И Джон в общем-то оказался вовсе не плохим мальчиком. И вот она сидит здесь с человеком, который, она знала, любит ее. Она поняла, что сейчас она куда менее одинока, чем раньше. У нее было по крайней мере три человека, которых она могла бы назвать своими друзьями.
И вот, когда Элейн обернулась, чтобы взять новую пачку писем, она ощутила с некоторым страхом, как нечто вышло из поля зрения.
«Вот теперь, когда все так хорошо, — подумала она в тоске, — надо же было этому Эндрю…»
— И заметь, я совершенно не знаю, куда себя девать, когда все это кончится, — продолжала миссис Филдс говорить о свадьбе. — И вот мой последний цыпленок покидает дом. Он станет такой тихий без нее. Семерых вырастили мы в этом доме — четверых своих и троих приемышей. Теперь мы с Лессом будем перекатываться по нему, как пара горошин!
Она вскрикнула сердито, вытащила лист из машинки, порвала и вставила чистый.
— Так мне и надо за болтовню, — сказала она. — Я адресовала письмо доктору и миссис Хейфорд, а надо было написать только миссис Хейфорд. В учительской сегодня говорили: Хейфорды разъехались. Отец Эндрю уехал жить в Сидней.
— Эндрю Хейфорд? — поразилась Элейн.
Она не верила своим ушам. Ей всегда казалось, что у такого, как Эндрю, должна быть идеальная семья.
— Ох, не надо бы мне сплетничать, — продолжала миссис Филдс. — Не говори никому, ладно, Элейн? Это такой ужас — такая прелестная семья. Эндрю, бедненький, выглядел таким печальным последние дни.
«Бедненький Эндрю», — подумала Элейн.
Это все представляло его в совсем другом свете. Уж никак не могла бы она раньше назвать его «бедненьким».
Она почувствовала, что это известие скорее ее обрадовало.
— Мистер Рассел собирается организовать гимнастический класс в следующей четверти, — сказала она отцу, когда они возвращались домой.
— Не очень-то рассчитывай, — сказал отец, не отрывая глаз от дороги. — В следующей четверти нас может тут и не быть.
Все надежды тут же испарились. Она подскочила, схватила его за руку:
— Что ты хочешь сказать?
— Тихо ты, — сказал он резко.
Машина вильнула, и водитель машины на соседней полосе тревожно засигналил.
«Хорошо бы мы в нее врезались», — подумала Элейн.
— Что ты хочешь сказать? — повторила она. — Почему мы не будем здесь?
— Я почти что кончил дом, лапушка. К тому же штатный уборщик возвращается на работу на следующей неделе, так что во мне больше нет нужды. Я думал, поедем с тобой на север. В Дарвине можно легко найти работу.
— Дарвин! Так это же за тысячи миль отсюда! Я не хочу ехать в Дарвин!
Для нее это была ужасная новость.
