путь. То он представлял себе, как будут грузить баржи, то силился вообразить, как выглядит неизвестный город Мари. Потом ему стало казаться, что он уже пльрвет по реке, плавно покачиваясь в ладье, и слышит, как журчит вода. Он уснул поздно — уже было далеко за полночь.
А утром ему так не хотелось вставать! Сначала его будила старая няня; он едва поднимал голову, открывал глаза и снова засыпал. Потом пришла мать.
— Набия! Почему не встаешь? Торопись, в школу опоздаешь!
Наби-Син, даже не поворачиваясь к матери, пробормотал сонным голосом:
— Не могу подняться. Голова болит, в глазах темно.
— Что ты, что ты? — забеспокоилась мать. — Не заболел ли? Может быть, сглазил тебя дурной человек? — И она пощупала рукой лоб сына.
— Ламасум! — позвала хозяйка старую рабыню. — Принеси кувшинчик с питьем от лихорадки. Он стоит в кладовке> где лежат сушеные фрукты.
Наби-Син с отвращением выпил противное, тягучее лекарство с неприятным запахом, позволил матери укрыть себя теплым одеялом и, свернувшись калачиком, крепко уснул.
— Спи, сынок, — сказала мать, уходя из комнаты. — Если к вечеру не пройдет, позовем из храма жреца Шамаш-Хасира: он хорошо умеет прогонять злых духов и лечит от всякой болезни.
Через два часа Наби-Син проснулся. Веселый, здоровый, он хотел бежать во двор.
— Набия, куда ты? Не смей выходить, ты болен! — в один голос закричали мать и няня.
Наби-Син удивленно остановился. Он чувствовал себя совершенно здоровым и совсем забыл о том, что утром у него «болела» голова.
И все же в этот день ему не позволили выходить из дому. Наби-Син был очень рад, что не надо было идти в школу. Всю прошлую неделю он почти не готовил уроков. Отец поздно приходил домой и не успевал проверить, как Наби-Син переписал табличку и выучил на память текст. Вчера учитель потерял терпение и побил Наби-Сина да еще пригрозил, что пожалуется отцу. Сначала угроза учителя не испугала Наби-Сина. Что ему сделает отец? Бить не станет, только отругает. Но теперь, когда Наби-Син узнал, что отец хочет его взять с собой, жалоба учителя была бы некстати. А что, если отец рассердится и оставит его дома? Лучше об этом не думать.
Очень скоро Наби-Сину надоело сидеть одному в комнате.
Чем заняться? Может быть, все-таки выучить уроки? Нет, скучно, может разболеться голова. Лучше позвать Залилума и поиграть с ним в школу.
— Мать! Пришли Залилума, я хочу с ним играть.
Через несколько минут Залилум вошел в комнату:
— Зачем звал меня?
— Садись, учиться будем!
— Опять? Не хочу играть в школу.
— А я тебе говорю — садись! Я твой учитель, и ты должен меня слушаться.
Залилум пожал плечами и покорно сел на пол, скрестив ноги. Наби-Син достал комочек глины и протянул его Залилуму :
— На, сделай табличку.
Залилум опустил глину в чашу с водой, скатал шарик и примял его ладонью — получилась круглая плоская табличка.
— Так, хорошо, — похвалил Наби-Син, потом взял табличку и провел на ней несколько ровных линий. — Ну, теперь возьми палочку и пиши.
— Что писать? — удивился Залилум.
— Пиши знаки, которые я тебе показывал.
Залилум с трудом запоминал уроки Наби-Сина. А после посещения матери он обо всем позабыл. Всю последнюю неделю он думал только о смерти отца и мечтал о побеге.
— Я не помню ничего, мы давно не играли в школу, — тихо сказал Залилум.
— Ты ленивый ученик! — Наби-Син строго посмотрел на Залилума. — Вот моя табличка, списывай!
Залилум дрожащей рукой оттиснул на влажной мягкой табличке несколько знаков. Они получились кривые, некрасивые.
— Твоя рука очень плохо пишет сегодня, — важно сказал Наби-Син, подражая учителю, и хотел ударить Залилума, но, вспомнив прошлую ссору, опустил палку.
— Я не буду писать! — И Залилум решительно отложил в сторону тростниковую палочку.—Вот если бы ты. научил меня читать, тогда... — Залилум запнулся и умолк.
Он подумал, что, если бы он умел читать, ему легко было бы найти «свою» табличку и разбить ее. Тогда он снова сделался бы свободным и ушел домой, к матери. Но он не хотел говорить об этом Наби- Сину.
— Ну что ж, давай читать, — согласился Наби-Син.
Он достал табличку, на которой были написаны различные клинописные знаки, и положил ее перед Залилумом.
— Вот смотри — это знак ноги. Его можно читать «алаку» — ходить, «узузу» — стоять, «вабалу» — приносить. Ну, теперь ты читай.
— Алаку, узузу, вабалу, алаку, узузу, вабалу, — покорно повторял Залилум.
— А это звезда «шаму» — небо, «илу» — бог.
— Шаму, илу, — старательно произносил ученик, внимательно вглядываясь в клинопись.
— Теперь, — сказал Наби-Син, припоминая уроки учителя,— выучи слоги: знак ноги — это «ду, гин, губ, гуп, ра, тум»; знак звезды...
— Набия, остановись! Я не понимаю, какие слоги. И как можно один знак читать по-разному?
Наби-Син растерялся. Он вызубрил много знаков и умел их читать, но он не знал, как объяснить Залилуму, что одним и тем же знаком можно писать и целые слова и различные слоги.
— Так говорил нам учитель, — ответил Наби-Син.
— Набия! Мне никогда не выучиться читать, я не могу запомнить знаки, они все одинаковые, а читают их по-разному. — Залилум грустно опустил голову. Нет, не найдет он «свою» табличку, не вернется домой.
— Да ты не огорчайся, Залилум, — утешал его Наби-Син. — Мне тоже сразу трудно было. А теперь слушай, как я читаю.
И, взяв табличку, Наби-Син начал говорить нараспев, стараясь подражать интонациям учителя:
Наби-Син кончил.
— Ну, теперь будем говорить вместе: «Хаммурапи прославил...» — начал он.
Залилум молчал.
