закрывать за собой дверь, как всяческая хуйня немедленно оказывается в проеме, и невозможно с этим ничего поделать. С собой ее не возьмешь, потому что она обычно невыносимо тяжелая, а обратно в дом тоже не затащишь, она за косяк цепляется, прямо как… Нет, об этом ни слова, а то я опять увлекусь.
А, ну конечно, про самое главное я как раз и не рассказала. Хотя можно было бы и догадаться, если честно. Так вот, всяческая хуйня время от времени оборачивалась Прекрасным Принцем. Причем на заре туманной юности принцессе казалось, что каждый раз другим, но потом она поумнела, и поняла, что одним и тем же, а все эти десять отличий — это так, для отвода глаз.
Принцесса очень любила Прекрасного Принца, а когда поняла, что это каждый раз один и тот же Прекрасный Принц, так еще сильнее начала любить, потому что, в сущности, хорошая была девочка, верная, хоть и не очень сообразительная, а может, как раз, благодаря этому, не знаю. Казалось бы, живи и радуйся, ан нет — подошло время для второго конфликта: стоило принцессе поцеловать Прекрасного Принца, как он тут же превращался опять во всяческую хуйню. Например, в бревно. Ну да, обычное бревно, гладкое, без всяких там сучков, прости меня, дедушка Фрейд, я постараюсь больше так не шутить. То ли это было страшное заклятие, наложенное на Прекрасного Принца тайными недоброжелателями (хотя мы-то знаем, что такие мощные заклятия под силу только доброжелателям, знаем, но никому не скажем, тем более, что это ведь только сказка, а в жизни никаких заклятий не бывает вовсе, в жизни только покой и воля бывают, да и то, кто их видел). То ли у Принца были какие-то свои серьезные причины, не знаю, да и не важно, главное действующее лицо все-таки принцесса с ее богатым внутренним миром, а всяческая хуйня — это скорее декорация. Не будем же мы вдаваться в скрытые мотивы сложного поведения декораций.
Ну вот, принцесса каждый раз давала себе страшную клятву, что теперь-то она точно будет умнее, и целовать Принца не станет, но каждый раз все так неудачно складывалось, что удержаться не было никакой возможности.
А вы погодите расстраиваться, это только на первый взгляд все так печально выглядит, а на самом деле — вопрос привычки. Вот и принцесса в какой-то момент привыкла, и даже начала получать некое, пусть извращенное, но удовольствие. И опять, казалось бы, живи и радуйся — ан нет. Потому что тут, откуда ни возьмись, подоспел с пылу с жару третий конфликт. В один прекрасный раз принцесса привычно не удержалась и поцеловала Прекрасного Принца, но ничего не произошло. Прекрасный Принц поцеловал ее в ответ и продолжил прерванный разговор о новой модели мортиры, что бы это слово ни означало. Принцесса вздрогнула от удивления и даже почувствовала некоторое разочарование — знаете, из разряда таких приятных разочарований внизу живота, меня вообще потрясает низ живота, сколько там всего помещается, просто уму непостижимо, если вдруг чего-то не хватает, или там сказку пишешь и надо место заполнить между конфликтами, так внизу живота обязательно найдется что-нибудь подходящее к случаю, или неподходящее, но это неважно, потому что само по себе привлекает пытливого читателя почище любого конфликта. Короче, сколько принцесса ни целовала Прекрасного Принца, он даже и не думал ни во что превращаться, а строго говоря, вообще ни о чем не думал — сами посудите, разве можно о чем-то думать, когда тебя целует принцесса? Разве что о новой модели мортиры, но об этом ни звука, потому что если принцесса узнает, то потом до скончания дней бревну будешь завидовать…
Время шло, и с каждым днем принцесса нервничала все сильнее, потому что к бревну в доме она уже более или менее привыкла, а вот что делать с Прекрасным Принцем, не очень-то было понятно. Ладно бы еще кормить, это как раз не смертельно, ну если, конечно, не заказать сдуру еду у Лешего из Заброшенной Чащи, но таких дураков, слава богу, нет, а если точнее, то таких дураков со временем почти совсем не осталось. В любом случае, еда — это более или менее решаемая проблема, а вот как быть с ожиданиями… Нет, не еды, далась вам эта еда. Принцессу очень волновало, что она совершенно не в состоянии соответствовать ожиданиям Прекрасного Принца. Сами подумайте, а вдруг Принцу захочется поговорить о мортире, а это вполне вероятно, во всяком случае, вряд ли ему захочется поговорить о чем-нибудь еще… С бревном в этом смысле было гораздо проще — какие ожидания у бревна? А если и есть, то кого это волнует?
В общем, принцесса потеряла покой и сон, а когда в одно прекрасное утро она обнаружила на своем очаровательном лобике морщинку, то терпение ее лопнуло, и она прямиком направилась к ведьме.
О господи, сказала ведьма, посмотрев в глазок и увидев на лестнице принцессу. Ну хорошо, не на лестнице, о господи, сказала ведьма, выглянув из дупла старого дуба и увидев на опушке принцессу. Прекрасную принцессу, я не помню, мы уже поднимали вопрос прекрасности, или еще нет? Если нет, то сейчас самое время, а то сказка, того и гляди, закончится, а мы о главном — ни звука. А ведьма, надо сказать, вообще принцесс недолюбливала, а уж прекрасных — и подавно. Они слишком много о себе воображают, говорила ведьма, и она права, прекрасные принцессы действительно слишком много о себе воображают, а если честно, то не только прекрасные, а если совсем честно, то не только принцессы. Но деваться было некуда — все-таки королевская дочь, и если мы ни словом не упомянули о принцессиных родителях, то это не значит, что они не могли организовать ведьме очень даже чувствительные неприятности, начиная от лишения лицензии и заканчивая… ну не важно, главное, что ведьма вылезла из своего дупла, спустилась к принцессе и вполне вежливо поинтересовалась, какого черта та приперлась, и что ей вообще нужно.
Принцесса немножко оробела, но виду не подала, и довольно внятно поведала ведьме свою беду. Ведьма выслушала принцессу очень внимательно, задала несколько дополнительных вопросов, почесала в затылке и пробормотала под нос что-то совершенно загадочное, про некоторых, которые слишком много кушают. А потом попробовала втолковать принцессе, что, мол, деточка, я конечно понимаю, что это совершенно невыносимо — хороший дом, красивый жених и полцарства впридачу, какие же нервы выдержат, в самом деле, но может все-таки смириться? У каждого свой крест, так сказать, да и потом, а чего, собственно говоря, Их Высочество хочет? Отворотного зелья? Это можно, конечно, гарантии никакой, но хуже точно не будет. Во всяком случае, никто еще от него не влюбился. Умирать — да, умирали, но это если дозировку не соблюдать, но мы же не собираемся не соблюдать дозировку… Но тут принцесса твердо и внятно сказала, что отворотное зелье ей не нужно, Принца она любит и расставаться с ним не намерена, а вот если бы ей какое-нибудь другое зелье, чтобы Принца в бревно превратить…
Сказать, что ведьма удивилась — это значит ничего не сказать. Не будем тут описывать как она хваталась за голову, выпучивала глаза, рвала на себе волосы и даже швырнула в принцессу дохлой галкой в качестве последнего аргумента, но принцесса была непреклонна. Ладно, сказала ведьма, как знаешь, мое дело маленькое, ты мне ручку позолоти, а на мою профессиональную гордость всем плевать, разумеется. Мне вроде как в радость портить себе карму из-за такого бреда несусветного. Ладно, слушай. И она довольно подробно рассказала принцессе, что надо ей, голубушке, дождаться полнолуния и пойти на левый берег реки, и найти там большую иву, и сорвать с нее четыре листа, не больших и не маленьких, а ива эта не простая, а волшебная, под ней зарыт сундук, а в сундуке том, как водится, еще один сундук, поменьше, а в нем совсем маленький сундучок, ну а в самом маленьком сундучке заперт здравый смысл. Но откапывать его нельзя, потому что слишком уж сильное средство, можно помереть с непривычки. А вот четыре листочка с ивы — в самый раз будет. Главное, чтоб не большие и не маленькие. Маленьких может не хватить, а если большие — так может отторжение начаться.
И что, спросила принцесса, ты из этих листочков сделаешь зелье, чтобы Принца моего любимого в бревно превратить? Нет, сказала ведьма, зелье я из дохлой галки сварю, а листочки — это мне, я из них себе восстановительный чай заварю, а то у меня ж работа вредная, того и гляди — с катушек съеду…
Принцесса, честно говоря, не очень поняла, что за листочки такие, и зачем они ведьме нужны, но решила не спорить, дождалась полнолуния, отправилась на левый берег реки, нашла большую иву, и если бы не полнолуние, все было бы просто замечательно, но луна светила слишком ярко, и принцесса увидела под ивой небольшую табличку. На табличке было написано: «Здравый смысл. Не влезать — убьет!» И череп нарисован, крупный такой череп…
Вот я ведьме иногда просто удивляюсь, казалось бы, умная женщина, ну зачем она приплела это полнолуние злосчастное? Антураж, конечно, святое дело, но безлунная ночь — тоже неплохой антураж, тогда бы принцесса и табличку не увидела и ждать бы так долго не пришлось — а так она совсем забыла предостережение ведьмы. А «не влезай — убьет» было очень меленькими буковками написано. А череп — ну что череп, это же, может, такая эмблема, метафора, так сказать, здравого смысла. В черепе мозги, а в мозгах — здравый смысл, так подумала принцесса, и я ее осуждать не стану, потому что на эту простенькую,
