Со слезами на глазах.Было все — любовь и радость.Счастье грезилось окрест.Было все — покой и святостьНевеселых наших мест…Я брожу… Я слышу пенье…И в прокуренной грудиСнова слышу я волненье:Что же, что же впереди?<1966>
Осенняя луна
Грустно, грустно последние листья, Не играя уже, не горя,Под гнетущей погаснувшей высью,Над заслеженной грязью и слизью Осыпались в конце октября!И напрасно так шумно, так слепо, Приподнявшись, неслись над землей,Словно где-то не кончилось лето,Может, там, за расхлябанным следом, — За тележной цыганской семьей!Люди жили тревожней и тише, И смотрели в окно иногда, —Был на улице говор не слышен,Было слышно, как воют над крышей Ветер, ливень, труба, провода…Так зачем, проявляя участье, Между туч проносилась лунаИ светилась во мраке ненастья,Словно отблеск весеннего счастья, В красоте неизменной одна?Под луной этой светлой и быстрой Мне еще становилось грустнейВидеть табор под бурею мглистой,Видеть ливень и грязь, и со свистом Ворох листьев, летящих над ней.<1966>
Старая дорога
Всё облака над ней, всё облака…В пыли веков мгновенны и незримы,Идут по ней, как прежде, пилигримы,И машет им прощальная рука.Навстречу им июльские денькиИдут в нетленной синенькой рубашке,По сторонам — качаются ромашки,И зной звенит во все свои звонки,И в тень зовут росистые леса…Как царь любил богатые чертоги,Так полюбил я древние дорогиИ голубые вечности глаза!То полусгнивший встретится овин,То хуторок с позеленевшей крышей,Где дремлет пыль и обитают мышиДа нелюдимый филин-властелин.То по холмам, как три богатыря,Еще порой проскачут верховые,И снова — глушь, забывчивость, заря,Все пыль, все пыль да знаки верстовые.Здесь каждый славен — мертвый и живой!И оттого, в любви своей не каясь,Душа, как лист, звенит, перекликаясьСо всей звенящей солнечной листвой,Перекликаясь с теми, кто прошел,Перекликаясь с теми, кто проходит…Здесь русский дух в веках произошел,И ничего на ней не происходит.Но этот дух пойдет через века!И пусть травой покроется дорога,
