— Кто такие? Откуда?
— Э-э… Мы прошли долгий путь… — начал издалека Веллер, но тут же был перебит Войцехом:
— Мы братья во Христе! Бежим от гонений!
Островитяне принялись горячо переговариваться.
— В Троицу веруете? — возбужденно осведомился обладатель «Прокуратора».
— Веруем! — горячо воскликнул Войцех и, заламывая руки, провозгласил: — Верую! — шепнул в сторону: — Повторяйте за мной! — И во весь голос: — Верую во Отца и Сына, и Святого Духа! Аминь!
— Аминь! — эхом повторили обитатели островка.
Декламирование символа веры прошло несколько вразнобой, но островитяне поверили. Старик вновь вопросил:
— Куда путь держите, братья?
— В Санта-Силенцию.
— А зачем?
— Просветления ищем в мире царящей тьмы, а известно нам стало, что живет в сем граде пророк великий.
— О да! Живет святой человек — всем помогает, кто к нему обратиться. Вот и мы, приняв веру истинную, по благословению его встали на путь покаяния и отречения об благ мирских. Аскеты мы!
— Рады с вами разделить сию святую участь да спешим мы, ибо друг наш болен тяжко и нуждается в излечении и святом благословении. — Войцех указал в сторону жалкого, бледного и дрожащего Анджея, которому от болотных паров стало совсем худо.
— Да-да! — сокрушенно кивнул старец. — Понимаю. Ну что, мы не станем препятствовать вашему просвещению. Кстати, вам туда. — Он ткнул в сторону рукой. — Доброго пути! С нами Бог!
— С нами Бог!
Под конец разговора остров уже преизрядно отдрейфовал от странников, и Войцеху со старцем приходилось перекрикиваться, чтобы услышать друг друга. Ветер вновь налетел, взбаламутил сонные лохмы, и островок вновь скрылся в тумане.
— Кто это был? — шепотом осведомился Веллер, глядя на хмурого Войцеха.
— А бес их знает — прости Господи! Кажется, старохристиане, а может, и вовсе апокриферы.
— Странно, а почему ваши с ними не расправятся? Еретики же!
— Кто наши? — Войцех удивленно посмотрел на Веллера. — Инквизиция, что ли? А зачем? Живут себе, аскетничают, а, главное, наружу не вылазят. Все, что появляется в Санта-Силенции, там же и остается. Город-резервация, где выращивают святых. Если кого из местных пророков и выделяет Святой Престол, то те сразу теряют всю свою принципиальность и переходят в разряд пророков новохристианства.
— Ого! — только и ответил Веллер.
В дальнейшем разговор сошел на нет. Вскоре показались первые постройки Нижнего Города. Замшелые старые дома, покрывшиеся потеками плесени, с горами мусора, собиравшегося десятилетиями. Между ними бродили грязные свиньи и бегали столь же чумазые дети. Кто-то копошился во ржавых внутренностях старого автомобиля, стрельнул заплывшим глазом и вернулся к своим заботам. После прогулки по болоту четверка странников мало отличалась от местных обитателей, посему никто на них особого внимания и не обратил. Только подбежал полуголый старец с горящим взором и деревянным лотком в руках. Старец прыгал вокруг них, потрясал ящиком, в котором что-то сухо щелкало и трещало.
— Мощи! — вопил старец. — Святые мощи! Святой Бернар, святой Тадеуш, святой Казимир, святой Герман… Купи-купи, не проходи мимо! Свежие мощи!
Анджею хватило только одного взгляда в лоток, чтобы в ужасе отшатнуться. там размещалась разнообразнейшая коллекция человеческих костей: от маленьких костяшек до могучих берцовых костей. Имелось и пару челюстей, свод черепа.
Торговец, поняв, что клиентов не интересует предложение, попрыгал дальше, в поисках большего спроса.
— Там были кости! — Анджей возбужденно вертел руками.
— Ну да! — Войцех безразлично пожал плечами. — Жить же на что-то надо, а костей в Нижнем Городе на каждом переулке, что в катакомбах Сан-Мариана.
К ним еще раз обращали сове внимание торговцы мощами, но быстро сдавались, глядя на каменно невозмутиме физиономии и в ужасе шарахающегося от них Анджея.
По мере углубления в лабиринты улочек Нижнего Города трущобные многоэтажки становились все выше и все неопрятнее. Где-то над головой верхние этажи соединялись самодельными переходными мостиками и туннелями, застраивались общими сразу на два, три, а порой и четыре дома квартирами. А внизу становилось все грязнее и грязнее, глубокие канализационные каналы уже попросту не справлялись с потоками нечистот, несущихся по улицам. Приходилось шагать очень и очень аккуратно, чтобы не провалиться в один из каналов, не угодить ногой в свежую кучу помета неясного происхождения, а то и отдавить чью-то скорбно протянутую за подаянием руку.
Нищих, калек и просто юродивых вокруг было предостаточно. Они постоянно что-то выпрашивали у прохожих, цеплялись руками за одежду и с жалобным стоном ползли за ними, волоча короткие культи ног. Те, кто имел конечности в более полном комплекте, но лишенный части людского разума плясали, кидались на людей, высоко подбрасывая ноги, размахивали руками, рыдали, беспрерывно молились, колотя головой о землю, и безостановочно лопотали что-то о спасении, святости и благословении. Да вот беда: люди больше сторонились этих трущобных святых и спешили дальше, без оглядки на вопящих безумцев за спиной. Хотя много ли из них были настоящими безумцами?
Мощный, хорошо поставленный голос перекрыл звуки галдящей толпы, разнесся буйным рефреном вокруг, хлопнул об зазвеневшие стекла и вернулся назад, на небольшую площадь, зажатую с обеих сторон обшарпанными стенами, где шумела плотная толпа.
— Братья и сестры! Близок, близок час Суда Божиего! Да разверзятся небеса огненным дождем! Да приидут твари Пустырные! Да будет День Гнева Божьего!
Толпа согласно загудела, словно потревоженный улей. В воздух взлетели чьи-то кулаки, одинокий голос провозгласил:
— День Гнева!
Веллер прищурился и скептически уставился на Войцеха:
— Да это же типичнейший возмутитель спокойствия! Как же ваши прохлопали…
— Не прохлопали. — Лже-монах оставался совершенно спокоен. — Вон там. Уже работает человек.
И действительно, невдалеке, под хлипким навесом из тонких жердей и тряпок на низеньком топчане восседал человечек и тщательно конспектировал речь новоявленного пророка. В особенно яркие моменты выступления, он вытягивал голову на тонкой шее и высматривал наиболее ярых демонстрантов.
— Ого! — по достоинству оценил деятельность инквизитора Веллер.
Нижний Город Санта-Силенции был местом контрастов, где абсолютно мирно уживались всевозможные верования секстанского толка, в основе которых лег гремучий сплав католицизма, православия и протестантизма, и традиционного новохристианства. По дороге четверке странников встретился как и конрадианский храм, маленький, спрятавшийся меж двух старинных зданий совершенно заброшенного вида, но ухоженный и опрятный, так и молельный дом апокриферов — кособокая хижина с крестом из двух стальных арматурин, перевязанных куском проволоки. У дома сидели на корточках апокриферы и просили подаяния, проводя в жизнь традиционный обет аскетизма и попрошайничества. Удивительное дело для столь догматичной страны, как Сан-Доминика. Веллеру и Марко только и оставалось, что от удивления разевать рты.
— Вот, кстати, мы и пришли! — Войцех остановился около изрезанной двери, словно кто-то задался настойчивой целью проковырять ножом дырку в досках, да вот, терпения не хватило. Бросил дело на полпути.
Над дверью имелась и вывеска: грубо намалеванное на жестяном щите «Молельня», а снизу чья-то шаловливая ручка добавила: «Похабня».
— Воодушевляет! — философски заметил Веллер и, не дожидаясь приглашения, шагнул вовнутрь
