— Твой отец ведь Брендан Линч, верно?
Она покорно кивнула, но промолчала, закусив губу.
— Так я и думал. Я ведь не из тех, кто забывает хорошенькое личико. — Мужчина поманил ее к дверям своей мастерской. — Иди сюда, девонька. У меня есть кое-что для твоего отца.
— Сэр?
— Я думал сам зайти к нему на прошлой неделе, да работа задержала. — Он кивнул на раскрашенную деревянную вывеску над притолокой. — Я Питер Ригби, колесник. А ты, помнится, Кэтрин?
— Мне нужно идти, сэр…
— А твоему отцу нужно хорошее дерево, мне же его девать некуда. Заходи, не стой тут, как побирушка. — Он через плечо крикнул жене, чтобы ставила чайник.
Кэтрин нехотя подобрала свои мешки и зашла за Питером внутрь. Поморгала от пыли, висевшей в воздухе, и сняла шляпу. Пол устилали опилки: где мягкие и золотистые, где хрусткие, свернувшиеся колечками. Сильно пахло смолой и заваривающимся столярным клеем. На огне булькали горшки, над ними распаривались деревяшки, которые надо было согнуть или выпрямить. На одной стене поблескивали заточенные инструменты. У некоторых лезвия были перекованы из небесных опадышей. Стояли, опираясь друг на друга, колеса, дожидавшиеся, пока их снабдят спицами и оденут железными шинами. Заменить колеса на полозья — и все как бывало в отцовской мастерской, когда заказы сыпались градом.
Питер указал Кэтрин на табуретку перед одним из верстаков.
— Садись, дай ногам отдых. Мэри угостит тебя хлебом с сыром. Или с ветчиной, хочешь?
— Вы очень добры, сэр, но меня обычно угощает вдова Грейлинг, когда я прохожу мимо ее дома.
Питер вздернул седую бровь. Он стоял у лавки, засунув большие пальцы за пояс фартука и гордо выпятив брюхо.
— Не знал, что ты захаживаешь к ведьме.
— Раз в месяц ей присылают две свиных головы и воск на свечи. Она всегда покупает их в Шилде, а не в городе. За свинину она платит на целый год вперед, сразу двадцать четыре фунта.
— И тебе не страшно?
— Она совсем не страшная.
— Кое-кто с тобой поспорил бы. Припомнив отцовские слова, Кэтрин возразила:
— Кое-кто скажет, будто шериф может летать по воздуху, или что раньше был мост, который подмигивал путникам, или железная дорога до самого Лондона. Отец говорит, вдовы Трейдинг не надо бояться.
— Стало быть, не боишься, что она превратит тебя в жабу?
— Она лечит людей, а не заколдовывает.
— Лечит… когда в настроении. Как я слышал, частенько и отсылает прочь больных и тех, кто просит о помощи.
— Если она кому-то помогает, разве это не лучше, чем никому?
— Пожалуй…
Она видела, что Питер поспорил бы, если бы не опасался ее обидеть.
— А отец твой не против, что ты водишься с ведьмой?
— Не против.
— Правда? — заинтересованно переспросил Питер.
— Мой папа, когда был маленьким, наткнулся в снегу на небесный опадыш и сломал руку. Он пошел к вдове Грейлинг, и она вылечила ему руку — привязала к ней угря. И платы не взяла, кроме того опадыша.
— И твой отец до сих пор верит, что угорь может вылечить сломанную руку?
— Он говорит, что поверит во что угодно, если оно работает.
— Неглупый мужик этот Брендан. Он мне по сердцу. Да, кстати…
Питер боком пробрался к другой скамье, по пути помешав варево в одном из горшков. Потом он сгреб охапку ошкуренных деревянных планок и сложил их перед Кэтрин на кусок рогожи.
— Обрезки, — пояснил он, — но дерево хорошее, выдержанное, никогда не покоробится. Мне они ни к чему, а твоему отцу наверняка пригодятся. Скажи ему, у меня есть и еще, только пусть сам заберет.
— У меня нет денег заплатить.
— И не надо. Твой отец мне помогал, когда мне приходилось туго. — Колесник почесал за ухом. — Так что все по справедливости, сдается мне.
— Спасибо, — неуверенно поблагодарила Кэтрин, — только мне ведь не донести все это до дому.
— Вместе с двумя свиными головами — конечно не донесешь. А ты загляни ко мне, когда отдашь вдове Грейлинг ее головы.
— Я ведь через мост обратно не пойду, — объяснила Кэтрин. — Я за мостом сверну вдоль того берега и сяду на паром в Ярроу.
Питер удивился:
— С какой стати выбрасывать денежки на паром, когда можно даром перейти по мосту?
Кэтрин непринужденно пожала плечами:
— Мне еще надо зайти в один дом на дороге в Ярроу, заплатить по счету.
— Тогда бери-ка обрезки сразу, — сказал Питер.
В мастерскую влетела Мэри с деревянным подносиком, на котором лежали куски хлеба с грудинкой. Жена была такой же пухлой и краснолицей, как Питер, только пониже ростом. Мгновенно ухватив, о чем идет речь, она прикрикнула на мужа:
— Не валяй дурака, Питер! Куда там девчушке дотащить два мешка, да еще и деревяшки. Коль она обратно мимо нас не пойдет, пусть просто скажет отцу. Скажи ему, что если ему нужно дерево, может взять у нас. — Она сочувственно покивала Кэтрин. — Что она, по-твоему, вьючный мул?
— Я скажу отцу, — обещала Кэтрин.
— Выдержанное дерево, — повторил Питер. — Не забудь.
— Запомню.
Мэри все же уговорила ее взять кусок хлеба, хоть Кэтрин и сослалась снова на угощение вдовы Грейлинг.
— Все равно бери, — велела Мэри. — Пока домой дойдешь, успеешь проголодаться. Точно обратно мимо нас не пойдешь?
— Не хотелось бы, — ответила Кэтрин. Питер, неловко помявшись, заговорил:
— Я еще кое-что хотел передать твоему отцу. Ты скажи ему, что мне в этом году новых саней не нужно.
— Питер, — укорила его Мэри, — ты обещал!
— Я говорил, что мне, наверно, понадобятся. Ну и ошибся. — Питер с трудом подыскивал слова. — И виноват не я, а сам Брендан. Не делай он такие хорошие, прочные сани, мне бы, верно, уже понадобились новые.
— Я ему скажу, — вымолвила Кэтрин.
— Твой отец занят? — спросила Мэри.
— Угу, — промычала Кэтрин в надежде, что жена колесника не станет расспрашивать подробней.
— Да уж конечно, без работы не сидит! — Питер и себе взял кусок хлеба. — Ведь холода и теперь держатся полгода!
Кэтрин открыла было рот. Она хотела сказать, что Питер и сам мог бы поговорить с ее отцом, ведь тот работает в пяти минутах ходьбы от колесной мастерской. Питер явно не знал, что ее отец ушел из деревни, закрыв мастерскую на теплые месяцы. Но, вовремя сообразив, что отец постыдился бы рассказывать колеснику о своем новом ремесле, она промолчала.
— Кэтрин? — напомнил о себе Питер.
— Мне пора идти. Спасибо вам за угощение и за то, что дерево предложили.
— Кланяйся от нас отцу, — сказала Мэри.
— Хорошо.
— Ступай с Богом. Да остерегайся бренчалок!
— Буду остерегаться, — отозвалась Кэтрин, потому что такого ответа от нее и ждали.
