прочный металлический обруч шириной в две вытянутые руки. Его обод был такой толстый, что перенести его смог бы только настоящий силач. Металл был черный как ночь, но отполирован до гладкости, так что, будь он другого цвета, мог бы послужить зеркалом. Башарат велел мне встать сбоку, а сам занял место лицом к конструкции.
— Смотри внимательно, — предупредил он.
Алхимик сунул руку в центр обруча, но она не вышла с другой стороны. Ее словно отсекли по локоть, а старик поводил обрубком вверх-вниз и вытянул руку из окружности неповрежденной.
Я никак не ожидал, что такой ученый человек опустится до трюков фокусника, но исполнен трюк был хорошо, и я вежливо поаплодировал.
— Погоди немного, — сказал он, отступая на шаг.
Я ждал — и что же: с другой стороны обруча появилась рука, не принадлежавшая никакому телу. Рукав на ней был такой же, как у халата Башарата. Рука повторила движение вверх-вниз, а затем юркнула обратно в обруч и растворилась.
Первый фокус я принял за хитрый трюк, но этот показался мне намного сложнее, потому что на пьедестале с обручем не было места, где мог бы спрятаться человек.
— Очень изобретательно! — воскликнул я.
— Спасибо, но это не просто ловкий фокус. Одна сторона обруча опережает обратную на несколько секунд. Проходя обруч насквозь, мы мгновенно преодолеваем это расхождение.
— Не понимаю, — признался я.
— Позволь мне повторить демонстрацию.
Он опять сунул руку в обруч, и рука исчезла. Башарат улыбался, поводя обрубком вперед-назад, как при перетягивании каната. Затем он снова вытянул руку и раскрыл ладонь. На ней лежал перстень, который я сразу узнал.
— Это мой! — Я посмотрел на свою руку и увидел, что перстень по-прежнему украшает палец. — Ты умудрился сделать копию.
— Нет, это действительно твой перстень. Погоди.
И снова рука показалась с другой стороны обруча. Желая понять секрет трюка, я потянулся и схватил ее. Это была не поддельная, а теплая и живая рука, как моя. Я потянул за руку, а она потянула в свою сторону. Потом ловким движением карманника рука сняла перстень у меня с пальца и тут же исчезла в обруче.
— Перстень пропал! — воскликнул я.
— Нет, мой господин, — сказал старик. — Вот он. — И он протянул мне перстень, который держал. — Прости меня за эту игру.
Я надел перстень на палец.
— Он оказался у тебя до того, как я его лишился.
В это мгновение снова появилась рука, на этот раз с противоположной стороны.
— Что это? — поразился я, узнав руку по рукаву, прежде чем она исчезла, при этом старик даже не шелохнулся.
— Помни, — сказал он, — что одна сторона обруча предшествует другой.
И он обошел обруч и сунул руку уже с другой стороны, и она снова исчезла.
Ты, о великий калиф, несомненно, уже догадался, но я только в ту минуту понял: все, что происходит на одной стороне обруча, происходит и на другой, но на несколько секунд позже.
— Это магия? — спросил я.
— Нет, мой господин, я в жизни не встретил ни одного джинна, а если бы и встретил, то не поручил бы ему ничего мало-мальски стоящего. Это форма алхимии.
Он пустился в объяснения, рассказывая, как искал в окружающей сущности крошечные поры, похожие на отверстия, которые проделывают в древесине червячки, и как, найдя одно такое отверстие, он сумел расширить его и растянуть, подобно стеклодуву, превращающему каплю расплавленного стекла в длинную трубку, а затем он уподобил время водному потоку, и тот вливался с одного конца и застывал густым сиропом, выливаясь из другого. Признаю, на самом деле я мало что понял из его слов и не могу подтвердить их истинность. Я только и ответил:
— Ты создал нечто воистину изумительное.
— Спасибо, — сказал старик, — но это всего лишь прелюдия к тому, что я намерен продемонстрировать тебе сейчас.
Он повел меня еще дальше в глубину дома. Посреди комнаты, где мы оказались, стоял круглый дверной проем, чья массивная рама была изготовлена из того же гладкого черного металла.
— То, что ты видел прежде, — это Врата секунд, — сказал он. — Теперь перед тобою Врата лет. Обе стороны двери отделяет друг от друга промежуток в двадцать лет.
Должен признать, его замечание не сразу до меня дошло. Я представил, как он протянет руку в дверной проем с одной стороны и будет ждать двадцать лет, прежде чем она появится с другой, и этот волшебный трюк показался мне не очень-то вразумительным. Я примерно так и выразился, а старик рассмеялся.
— Это один способ использовать Врата, — сказал он, — но подумай, что произойдет, если ты пройдешь их насквозь. — Стоя с одной стороны дверей, он жестом подозвал меня к себе и показал, что за ними находится. — Смотри.
Я взглянул и увидел, что в комнате по ту сторону лежат другие ковры и подушки, совсем не те, что там были, когда я вошел. Я покачал головой и понял, что когда я смотрю сквозь дверной проем, то вижу совсем другую комнату, в отличие от той, в которой нахожусь.
— Ты видишь эту комнату, какой она станет через двадцать лет, — пояснил Башарат.
Я заморгал, как моргает путник в пустыне, когда ему померещится вода, но картина по ту сторону врат не изменилась.
— И ты говоришь, что я могу войти в дверь? — спросил я.
— Можешь. Сделав этот шаг, ты окажешься в Багдаде будущего. Ты можешь отыскать себя, постаревшего на двадцать лет, и поговорить с ним. А после ты мог бы снова пройти Врата лет и вернуться в сегодняшний день.
От слов Башарата у меня голова пошла кругом.
— А ты сам это проделывал? — поинтересовался я у старика. — Ты сам проходил Врата?
— Конечно, как и многие мои посетители.
— Еще совсем недавно ты упомянул, что я первый, кому ты показываешь свое изобретение.
— Если говорить об этих Вратах, то так оно и есть. Но я много лет держал лавку в Каире, именно там я создал свои первые Врата лет. Я многим их показывал, и многие ими пользовались.
— Чему они учились у самих себя, постаревших?
— Каждый извлекал свой собственный урок. Если желаешь, я могу рассказать тебе историю одного такого человека.
Башарат поведал мне эту историю, и, если это доставит тебе удовольствие, о великий калиф, я изложу ее прямо сейчас.
РАССКАЗ ОБ УДАЧЛИВОМ КАНАТЧИКЕ
Некогда жил молодой человек по имени Хасан, и зарабатывал он на жизнь тем, что плел канаты. Он прошел Врата лет, захотев увидеть, каким станет Каир в будущем, и, оказавшись там, удивился, как изменился город. Он словно попал в сценку, вышитую на гобелене, и хотя город был тот же самый, Каир, но Хасан воспринимал самые обычные виды как чудеса.
Он проходил мимо врат Зувейла, где дают представления танцоры с мечами и заклинатели змей, когда его окликнул звездочет:
— Юноша! Не желаешь узнать будущее? Хасан рассмеялся.
— Я и так его знаю, — ответил он.
— Наверняка тебе любопытно, ждет ли тебя в будущем богатство, разве нет?
— Я канатчик. Богатство мне не светит.
— Почему ты так уверен? А как же всем известный торговец Хасан аль-Хубал, который начинал канатчиком?
