Вербовщик ухмыльнулся:
— Если мы мусора — то будете завтра сидеть на допросе с пристрастием. Бывайте!
Парни забрали подносы, поднялись и ушли. На столе осталась сложенная бумажка.
Антон развернул ее. Это была листовка. Типографская. На добротной мелованной бумаге на желтом фоне красовался черный текст:
' Друзья! Вы — не рабы красных деспотов. Хватит работать за копейки и миску баланды! Пора жить достойно! Свобода и демократия для всех! Скоро придет конец этой красной банде! Вступай в ряды борцов за Свободу и Возрождение! Комитет Спасения и Возрождения земель Ромба'
— Вот тебе бабушка и Юрьев день! — задумчиво произнес Антон, передавая листовку Седокову, — не все у них тут так просто, как кажется.
Леонид перечитал несколько раз листовку, сложил ее и спрятал в карман. Потом оглянулся по сторонам, наклонился к Антону и тихо сказал:
— А ты, Док говоришь — работай, мол, честно и живи спокойно. Народ, видишь, думает иначе. Думаю, достали краснопузые уже всех.
— Ленька! Ты уверен, что это не провокация? У нас же на хвосте кагебешники.
— Посмотрим. Идем в общагу, намолотился я сегодня на работе. Воевать интереснее, чем так вкалывать за копейки.
Прошла неделя. Антон нечасто виделся с Седоковым — дежурить иногда приходилось по двое суток подряд — стало поступать много раненных из районов — активизировались налеты мародеров на отдаленные блокпосты и небольшие деревни. В Звездном, с трудом отбили атаку большого отряда Возрожденцев, которые пытались захватить поселок. Гарнизон Звездного понес большие потери. Пострадали и жители поселка. Коммунарские подразделения, в свою очередь, вторглись на земли Возрожденцев, уничтожили вражеский тренировочный военный лагерь и несколько их блокпостов. Это была война, постоянная война. Война за территории, война за власть, война за выживание, просто война.
Однажды вечером, в субботу, когда Антон вернулся в общагу после дежурства, Леонид приготовил чай, достал купленные по случаю недельной зарплаты заварные пирожные:
— Угощайся, Док! Так сладкого захотелось, что не выдержал, купил.
Антон достал из портфеля, купленного по дороге с работы в гастрономе, батон колбасы 'Докторской', буханку хлеба и бутылку водки 'Коммунарская пшеничная':
— Давай, Ленька поужинаем сегодня дома. Видимся нечасто, расскажешь, что нового в городе. А то у меня на службе и время останавливается, наверное.
— Эх, Док! — Леонид довольно потянулся и щелкнул, сложенными в замок пальцами, А я вот, в Женский Дом сегодня ходил — бордель здесь так называется.
— Ну и как? — поинтересовался Антон, нарезая колбасу на тарелку.
— Супер! Девка, что надо попалась. О-ох, дал я ей! Но и она молодчина! Хороша! На такой и жениться можно.
— Да ладно, Седоков, работа у нее такая. Так уж сразу и жениться.
— Работа, как работа. Главное — что человек она душевный. Поговорить с ней можно.
— Ленька! Успокойся, давай лучше водочки с колбаской откушаем, а там и поговорим о женщинах.
— Что ты за человек такой, Рыбальский. Тебя даже женщины не интересуют. Только работа в голове. Ты часом, не того?
— Не того, Ленька, не того — рассмеялся Антон, наливая водку в граненый общежитский стакан, — с этим у меня все нормально. Кстати, посуду купить нужно, а то едим как на вокзале.
— Ну, давай, Док, будь здоров! — Седоков, залпом выпил водку и закусил большим куском колбасы, — А колбаса у них хороша, без бумаги. Слышал я, намедни, что технолога с мясного завода на рудники отправили — стал бодяжить что-то в колбасу, а мясо налево продавал. Тут у этих ребят суд короткий. Кстати, подходили ко мне тут пару типов, помнишь тех ребят в кафе, что предлагали заработать? Так вот, предлагают взять с другими подельниками во время Х, заводской арсенал, где хранится оружие рабочей дружины самообороны — есть тут такие пионеры — октябрята, которые, если какая заваруха в городе случается, то защищают завод и район. Так эти типы предлагают убрать охрану, а оружие нужным ребятам раздать, чтобы те ударили в спину дружинникам и мусорам.
— Ну и как? — чуть не подавился колбасой Антон.
— Что, как? Отмазался я от них, сказал, что дают мало за такую работу и вообще, я не по этим делам, мол.
— А что так, ты же, вроде, хотел бабок срубить и свалить отсюда.
— От себя, Док, не уйдешь. Не привык я в спину бить пацанам, с которыми живешь и работаешь, хоть они мне и не нравятся.
— Тебя, Ленька, как послушаешь, так и заплакать можно от умиления. Ты же у Волков боевиком был, воевал за бабки со всеми, против кого наймут.
— Ну, был, был. И остался Волком. Не прощу я Призракам моего брата, и ребят своих, которых они положили. Не успокоюсь, пока не посчитаюсь.
— За это уважаю — серьезно сказал Антон. — Но это месть, и это не хорошо.
— А хорошо то, что они делают такими, как мы с тобой? Хорошо?
— Плохо, Ленька. Хуже не бывает.
— Так вот, Док, чтобы ты знал — признал я одного из этих типов, видел я его на одном рейде, когда за Призраков воевал. Он — один из них. Призрак он. В городе уже их люди. Нехорошо это. Теперь ты понял, почему я отказался?
— А ты не ошибся?
— Не уверен, но вроде он меня тоже узнал, хоть и виду не подал. По глазам я увидел.
— М — да, это плохо. Теперь они знают, где ты, и без чипа.
— Может, я и ошибся, конечно, но все может быть.
— Теперь тебе валить нужно отсюда. Или ментам сдаваться.
— Еще чего! Ментам, придумал тоже. Рвать когти нужно. Тем более, что намечается здесь серьезная заваруха. Возрожденцы хотят завалить краснопузых в их же столице.
— Ну, это не секрет, у них постоянно такая война идет. Да я тоже вижу — много недовольных властью вокруг: то платят мало, то тоталитарный режим и все такое. Короче, много есть сочувствующих Возрожденцам. Хотя многие рьяно защищают эту власть. Особенно простые работяги.
— Вот, вот — скоро этот рай может взорваться изнутри. И мы окажемся в самом центре гражданской войны.
Молча выпили, закусили. Каждый думал о своем.
— Вот ерунда какая! — нарушил молчание Антон. — Только вроде нашел место поспокойнее, так на тебе — опять война. Как это все задрало!
— Слушай, Док, я тут узнал, как денег можно быстро срубить хорошо и быстро. И завтра.
— Ну и как?
— По воскресеньям в Доме культуры проходят бои без правил. За бабки, тотализатор там, ставки и такое разное. Говорят, нормально зарабатывают бойцы, и те, кто правильно ставки сделал. Давай сходим, посмотрим. Может, сыграем?
— Ну, давай. Могу тридцатку коммунарскую поставить.
— И я сотню.
— Ох, Ленька, стремный ты какой! Ведь разведут нас на бабки, как пить дать.
— Да, ладно. И мы не лыком, чай, шиты.
На следующий день, в воскресенье, с утра, Антон с Седоковым отправились в Дом Культуры. Народу на улицах было необычно много: и возле магазинов, и на рынке и просто гуляющих. Много было и детей с родителями.
По дороге, Док с Леонидом купили и съели по мороженному, выпили по бокалу пива в какой то забегаловке, поглазели на разгон милицией массовой драки портовых рабочих с курсантами военного