– «Центр мониторинга окружающей среды», – пояснил Демонег. – Тут же, в этом же здании находился главный пульт связи со спутниками, ведущими наблюдение за городом.
– Это городские. Военные всё равно остались на связи.
– Пока ты достанешь разрешение на работу с данными с военных спутников, пара часов пройдёт. К тому же, по каждому конкретному случаю запроса нужно ждать пару часов. Карт-бланш для работы с ними тебе никто не даст.
Вокруг машины сновали люди, завывали серены, роботы разбирали завалы. Тяжёлые дизельные грузовики вывозили мусор и обломки, беспрестанно собираемые роботами.
– Работали профессионалы, – напарники обернулись. К ним по упавшей керамической плите, уверенно ступая ногами в армейских берцах, подошла невысокая японка лет тридцати. Тело её было скрыто под чёрным коротким плащом, из под которого виднелись тонкие стройные ноги в чёрных колготках. Смоляные прямые густые волосы, образуя каре с резкими острыми краями, обрамляли приятное овальное лицо, на котором в глаза сразу бросалась одна деталь – вместо правой брови у женщины красовалась чёрная замысловатая кандзи-татуировка, один из штрихов которой заменял отсутствующую бровь. Иероглиф, который лёг в основу татуировки, был милиционерам незнаком.
– Позвольте представиться: старший оперуполномоченный
антитеррористического отряда прямого подчинения управления внутренних дел Находки капитан Ишикава Риокхан-Скаратова, – женщина протянула руку, заключённую в чёрную перчатку без указательного пальчика, сперва Демонегу, а потом Ивану.
– Демонег Уверов.
– Иван Рикудзава.
– Очень приятно. Вас-то я и искала, – Ишикава достала из кармана плаща пачку сигарет и зажигалку. Прикурив, она выпустила бледную струйку дыма и продолжила:
– Не думайте, что я пришла забирать у вас всю славу в этом деле, – остановив протестующие слова милиционеров, женщина продолжила, – я просто выполняю свою работу, которая заключается в том, чтобы максимально эффективно разобраться с проблемой. Я и мой напарник – который скоро подойдёт – специализируемся на терактах. Надеюсь, наша помощь будет вами принята благосклонно. В курс дела меня посвятили насколько возможно по пути сюда, а теперь я бы хотела выслушать всё из первых рук – от вас.
Иван и Демонег переглянулись. Потом Иван пробасил, приглаживая свои короткие русые волосы:
– Тогда прошу в ближайший бар.
Затянувшись, Ишикава бросила взгляд на небо и кивнула, соглашаясь.
Над головой было серовато-голубое небушко, по которому медленно кочевали маленькие бледненькие облачка и где-то сбоку и внизу висело прохладное жёлтенькое солнышко. Больше в мире не было ничего.
Седой, но ещё не старый мужчина-азиат в потёртых джинсах и линялой зелёной майке сидел на бетонном исколотом парапете, свесив ноги над заливом. Рядом с ним лежала его кожаная вытертая куртка, из которой с одного краю торчали бледные худющие ноги, а с другого – не лицо, а застывшая маска с широко открытыми чёрными глазами и плотно сведённым судорогой ртом.
Мужчина прикурил сигарету и, выпростав руки вперёд, одной разжал не сопротивляющийся, но вздрогнувший словно от удара рот, а другой вложил в него сигарету. Глаза из под куртки даже не повернулись, лишь открылись ещё шире, чем прежде. Мужчине на краткий миг почудилось, что он услышал такой дикий вопль, отчего его пробрал мороз, а тело покрылось гусиной кожей. Отняв руку, он с болью посмотрел в лежащее перед ним лицо.
Девочке было пятнадцать лет. Бледное и исхудавшее тельце было
завёрнуто в его куртку – больше одежды не было. Чёрные спутанные волосы с комками запёкшейся крови разметались по выщербленному бетону парапета. Из ореола волос вверх поднималось овальное личико – бледное, как смерть. Под левым глазом багрово мерцал трёхдневный кровоподтёк. Нижняя губа была рассечена, нос – сломан. Правую сторону лица практически не было видно из-под корки запёкшейся крови, которая отвалилась местами ломкими квадратиками, словно иссушенная земля, вскорости собирающаяся стать бесплодной пустыней. Над правым глазом не было брови – она, как и кожа вокруг, была срезана чем-то острым. Края раны были неровными, и ужасающими.
На ногах так же не было живого места – все в синяках и порезах, они безвольно торчали из-под чёрной куртки.
– У меня нет денег, чтобы отдать тебя в клинику, девочка. Но у меня есть лачуга и утлая лодочка. Так что, если тебе некуда идти, я смогу тебя поставить на ноги… Но вряд ли я смогу вернуть время назад…
Он ещё раз с болью посмотрел на неподвижное тельце, лежащее рядом, которое он нашёл утром в подворотне между двух мусорных баков и принёс сюда. Отвернувшись на море, он бросил в волны пустую пачку – последнюю сигарету, что он уже полтора месяца берёг на чёрный день, он только что отдал этой незнакомой девочке, не зная даже – курит она или нет.
А над головой у неё было серовато-голубое небушко, по которому медленно кочевали маленькие бледненькие облачка и где-то сбоку и внизу висело прохладное жёлтенькое солнышко. И больше в её мире не было ничего…
– Итак, какие результаты? – Николай-сама, сдвинув брови и сомкнув в замок пальцы рук, лежащих на столе, со вниманием обвёл взглядом собравшихся в его кабинете оперативных работников: Ивана, Демонега, Ишикаву и её напарника
– киборга Антеуса. Киборг был настолько огромен, что давил своим присутствием на собравшихся, и даже высокие и широкоплечие Иван и Демонег рядом с ним казались худыми и приземистыми.
– Мы смогли дешифровать кодированный сигнал управления роботами, – неохотно и медленно начал Иван, – это оказался нестандартный нейровирус, написанный неизвестными нам лицами. Его особенность в том, что он не оставляет практически никаких следов своего пребывания, и, главное, не оставляет в заражённом им роботе никаких обрывков своего кода. Достигается это путём постоянной трансляции команд нейровируса в нейромозг заражённого робота. Заражение идёт в два этапа: первый включает в себя взлом защиты и вгрузку по, скажем, радиоканалу кода пирёмопередающей программы, которая сама по себе вирусом не является, однако создаёт канал для приёма команд нейровируса по выделенной частоте.
Штамм данного вируса получен нами посредством сканирования и записи радиочастот вблизи крупных предприятий общественного пользования. Штамм передан в соответствующие лаборатории для создания антивируса и усиления защиты от взлома кибермозга роботов и киборгов.
По вирусу у меня всё, – закончил Иван.
– Как в заражённых роботах появлялась взрывчатка?
– Пока это неизвестно. Производитель не установлен, компонентный состав взрывчатого вещества уникален по своим микродобавкам. При всём этом взрывчатка произведена не кустарным, а вполне промышленным способом. Всё указывает на то, что взрывчатка сделана подпольно на неизвестном нам предприятии.
– Откуда взрывчатка появлялась в роботах?
– М… Говоря простым языком, робот заражался, вёлся до, скажем, трейлера, припаркованного неподалёку, и начинялся. Точнее сказать не могу – видеоматериалы со взорванных комплексов обрабатываются, но пока не дают никаких результатов.
– А со взрывами что?
– Можно я? – спросила Ишикава, обращаясь к Ивану. Тот согласно кивнул.
– Со взрывами всё плохо: они продолжаются.
– Это я знаю, – с нажимом ответил начальник второго отдела.
– Теракты теперь совершают люди – террористы-смертники.
