прекращены.
Русские справились за четыре года.
На самом деле решение этой задачи было до невозможности простым – нужно было просто поделить самолет на две части. Первым взлетает самолет-носитель, часть пути преодолевается за счет его двигателей и его запаса топлива. Далее, когда запасы топлива на самолете-носителе подойдут к концу – ударный самолет отделяется от носителя и выполняет свою задачу. Причем и самолет носитель и ударный самолет можно было делать на базе существующих. Носитель – в его роли может сыграть любой тяжелый транспортный самолет, у которого вместо полезного груза будут установлены дополнительные топливные баки. Ударный самолет – это переработанный в беспилотный тяжелый бомбардировщик 'Хортен-90', выполненный по схеме 'летающее крыло'. Бомбардировщик – невидимка, не обнаруживаемый радарами ПВО противника, да еще и с генераторами радионевидимости. Он может отделиться от самолета-носителя, преодолев три четверти пути до цели – и начать полет с полными баками горючего. По расчетам конструкторов, если единственной полезной нагрузкой носителя будут дополнительные топливные баки – то можно было добиться радиуса действий 'спарки' равного двадцати пяти тысячам километров без дозаправки. То есть – пятьдесят тысяч в один конец. На фоне этого британские Викторы и североамериканские Тени с Блэкджеками выглядели… не очень.
И единственной технической проблемой было – обеспечить надежность сцепки и расстыковки, в том числе при маневрировании самолета-носителя. Но если Российская Империя была космической державой и решала вопросы стыковки-рассыковки космических кораблей на орбите. Стыковочный аппарат орбитальной космической станции и взяли за основу при разработке механизма расстыковки в воздухе.
Генерал посадил в самолет-разгонщик самый опытный экипаж, такой, какой эту махину и на земляную площадку фронтового аэродрома посадит. Взлет при таких погодных условиях – слепой, считай – они тоже отрабатывали. Но все равно – ведь императорский смотр…
Самолет занял исходную для взлета, дворники метались по остеклению кабины, разгоняя заливающую их воду. Дождь лил стеной…
– Двигатели в рабочем режиме. Закрылки исходное положение приняли – доложил второй пилот
– На полосе чисто. Мы на исходной – доложил штурман потому что ему лучше было видно.
– Игла, я Звезда-один. Занял исходную, все системы стабильны. Прошу разрешения на взлет.
– Звезда-один я Игла. Сектор взлета свободен. Ветер десять-двенадцать метров в правый борт, порывистый, сильные осадки. Нижняя граница облачности пятьдесят, верхняя – две триста. Погода ниже метеоминимума****. Взлет на ваше усмотрение.
Диспетчер привычно подстраховался. Командир же страховаться не собирался – он всю жизнь жил как под куполом цирка, балансируя на тонкой проволоке – и не хотел жить по-другому.
– Игла, я Звезда-один. Принял решение на взлет.
Уверенной рукой, командир двинул секторы тяги двигателей – РУДы – вперед, ориентироваться приходилось больше по наитию – они словно плыли в воде.
– Сто!
Машину чуть водило по полосе, оставалось только парировать тягой двигателей и молиться. Управлять самолетов на земле очень непросто, его передняя стойка не поворачивается как у автомобилей, все маневры производятся либо с помощью аэродромного тягача, либо – двигателями. На скорость сто километров в част все это превращается в безумный аттракцион.
– Сто восемьдесят!
Ревущий ветер бьет в кабину огромного лайнера, струи дождя размазываются в сплошную пленку на стеклах.
– Двести двадцать! Точка принятия решения!
– Продолжаем!
Ускорители сработали так, что даже в двухсоттонном разгонщике это почувствовали
– Идем влево!
– Держи! Парируй рулями.
На такой скорости рули высоты уже помогают маневрировать машине. Самолет управляется с задержкой – парусит огромная конструкция второй ступени на спине машины.
– Закрылки пятнадцать!
– Есть закрылки пятнадцать! Механизация включена!
Темной полоской, в залитом дождем остеклении чернел горизонт. Вылететь с полосы проще, чем, кажется.
– Двести семьдесят!
– Мы сходим с полосы!
– Двести восемьдесят! Отрыв!
Матерясь (потом ему сказали, что матерился он не про себя, а во весь голос), командир экипажа принял штурвал на себя – и почувствовал, как самолет медленно задирает нос.
– Есть отрыв! Мы в полете.
– Пять метров. Десять метров. Скорость двести девяносто.
– Закрылки пять.
– Есть закрылки пять.
– Двадцать метров. Двадцать пять метров.
– Группа запуска, доложить по нагрузке.
– Господин полковник, нагрузка штатно, повреждений нет.
Группа запуска в летающем космодроме располагалась в обширном, полупустом десантном отсеке транспортника, там же находилась и аппаратура управления бомбардировщиком, хотя на нем была такая система управления, что он мог совершать полет и в полностью автономном режиме. На время запуска аппарата, командование переходило от командира корабля к командиру группы запуска. Но сейчас было не время – им просто надо было убедиться, что большой и тяжелый аппарат не поврежден при запуске.
– Доложить по самолету.
– Высота шестьдесят, скорость двести девяносто курс, сто семьдесят.
– Мы в секторе два, сектор свободен.
– Все системы стабильны.
– Новый курс двести десять, механизацию убрать, приступить к набору высоты до эшелона пять – два нуля.
– Есть!
Примерно через десять с небольшим минут залитый дождем, идущий вслепую самолет пробил верхнюю границу облачности и оказался в совсем другом, почти призрачном мире. С небо ослепительно, каким-то нереально-фиолетовым светом светило Солнце, белые груды облаков скрывали землю – и самолет парил над облаками один на всю вселенную.
– Борт, это группа запуска. Мы готовы.
– Приступайте. Передаю командование.
– Командир группы запуска командование принял. Курс, скорость без изменений.
– Принято.
Запуск тяжелого беспилотного бомбардировщика с борта летающего космодрома – задача не из простых. До этого они запускали многоразовые космические корабли – но у них был собственный разгонный блок, и вся их задача была – уйти в нужный момент ниже. Здесь же первым делом требовалось запустить двигатели беспилотного стратега, добиться нужной тяги – и только потом начать процедуру расстыковки. Причем резкий маневр самолета-носителя неминуемо приведет к катастрофе. Дело в том, что когда
