предложения до введения налога, а рента землевладельца - CSA. После введения налога и повышения кривой предложения до положения ss' «рента земельного собственника приобретает величину, на которую cOha — общая цена, полученная за Oh продукта, проданного по цене ha, - превышает общую сумму налога cFEa вместе с OhES общих издержек производства Oh продукта, исключая ренту, т.е. она превращается в FSE (на графике кривая ss' имеет ту же форму, что и SS', подразумевая тем самым, что налог специфичен, т.е. что он представляет единообразный сбор с каждой единицы товара независимо от ее стоимости. До сих пор наша аргументация не была связана с этим допущением, но если его принять, можно более коротким путем прийти к новой ренте земельного собственника в положении csa, которая таким образом равна FSE). Итак, уменьшение ренты землевладельца - это CFEA, а прибавив сюда сокращение потребительского избытка сСАа, получаем cFEAa, превышающую суммарный налог на аАЕ.
С другой стороны, прямые выплаты в рамках поощрительной субсидии превышают прирост потребительского избытка и прирост нового избытка у земельного собственника, исчисленные на основе принятых выше допущений. Принимая ss' за первоначальное положение кривой предложения и SS' за ее положение после предоставления субсидии, новый избыток землевладельца, согласно этим допущениям, - это CSA или, что то же самое, RsT; этот новый избыток превышает прежнюю ренту земельного собственника csa на RcaT. Прирост потребительского избытка - это сСАа; а поэтому суммарная субсидия, представленная RCAT, превышает прирост потребительского избытка и ренту землевладельца, вместе взятые, на величину ТаА.
По соображениям, изложенным в Приложении Н, § 3, допущение, на котором строится эта аргументация, неприменимо к случаям, когда кривая предложения имеет отрицательный наклон]
§ 7. Уже сказанного выше достаточно, чтобы показать смысл второго крупного ограничения, которое следует ввести в доктрину, а именно что максимальное удовлетворение вообще достигается путем поощрения каждого индивидуума расходовать свои собственные средства таким образом, чтобы это лучше всего отвечало его желаниям. Очевидно, что, когда он тратит свой доход с расчетом увеличить спрос на услуги бедных и повысить их доходы, он присовокупляет что-то большее к общему счастью, чем когда он прибавляет равное количество к доходам богатых, так как богатство, приносимое бедному человеку добавочным шиллингом, гораздо больше, чем богатство, приносимое тем же шиллингом богатому человеку; очевидно также, что он делает добро, покупая вещи, производство которых поднимает достоинство тех, кто их изготовляет, вместо того чтобы покупать вещи, производство которых снижает это достоинство [Ср. кн. III, гл. VI]. Но в дальнейшем, даже если мы допустим, что счастье стоимостью в один шиллинг имеет равное значение для всякого, кому оно достается, и что всякий потребительский избыток стоимостью один шиллинг имеет одинаковое значение независимо от того, от какого товара он проистекает, даже если мы все это допустим, мы все же должны признать, что способ, каким индивидуум тратит свой доход, представляет для общества непосредственный экономический интерес. Дело в том, что до тех пор, пока он тратит его на вещи, которые подчиняются закону убывающей отдачи, он увеличивает трудности приобретения этих вещей своими соседями и, таким образом, сокращает реальную покупательную способность их доходов.
Далее, обычно утверждают, что равный по размеру налог на все экономические товары (вещественные и невещественные) , или, что то же самое, налог на расходы, представляется наилучшим налогом, так как он не отвлекает расходы индивидуумов от их естественных каналов; мы, однако, убедились в том, что это утверждение несостоятельно. Но, абстрагируясь на время от того факта, что прямое экономическое следствие налога или поощрительной субсидии никогда не охватывает всю совокупность и даже очень часто главную часть соображений, которые приходится учесть, прежде чем принять решение об их введении, мы устанавливаем следующее: во-первых, налог на расходы обычно сказывается более губительно на потребительском избытке, чем налог исключительно на товары, которые не открывают больших возможностей для экономии на производстве их в крупном масштабе и которые подчиняются закону убывающей отдачи; во-вторых, для общества может даже оказаться выгодным, чтобы правительство облагало налогами товары, которые подчиняются закону убывающей отдачи, и использовало часть поступлений от них на субсидирование товаров, подчиняющихся закону возрастающей отдачи.
Следует заметить, что эти выводы сами по себе не служат веским основанием для государственного вмешательства. Но они показывают, что еще многое остается сделать путем тщательного сбора статистических данных о спросе и предложении и научной их интерпретации, чтобы можно было выявить, каковы границы той работы, которую общество может с успехом выполнить для направления экономической деятельности индивидуумов в те каналы, которые позволяют им больше всего увеличивать всеобщее счастье. [Весьма примечательно утверждение Мальтуса ('Political Economy', ch. III, § 9) о том, что, хотя трудности на пути ввоза иностранного зерна во время последней большой войны привели к переключению капитала из более прибыльного его применения в обрабатывающей промышленности в менее прибыльное его применение в сельском хозяйстве, тем не менее, если учесть последствия увеличения сельскохозяйственной ренты, можно сделать вывод, что новое направление потока капитала принесло с собой 'большие общенациональные выгоды стране в целом, хотя и не большие индивидуальные прибыли'. В этом он, без сомнения, был прав, однако он упускал из виду гораздо более существенный ущерб, причиненный населению последующим повышением цен на зерно и последующим уничтожением потребительского избытка. Сениор принимает в расчет интересы потребителя в своем исследовании различных последствий возросшего спроса, с одной стороны, и налогообложения - с другой, в сельскохозяйственном и промышленном производстве ('Political Economy', р. 118-123). Сторонники протекционистской политики в странах, экспортирующих сырье, использовали аргументацию, которая идет в том же направлении, что и аргументация, приведенная в данной главе; аналогичные аргументы выдвигаются и теперь, особенно в Америке (например, Г. Адамсом) , в поддержку активного участия государства в производствах, подчиняющихся действию закона возрастающей отдачи, Графический метод анализа был применен - несколько аналогично использованному в настоящей главе в 1844 г. Дюпюи и независимо от него Флимингом Дженкином ('Edinburgh Philosophical Transactions') в 1871 г.]
Глава ХIV. Теория монополий.
§1. Мы никогда не придерживались мнения, что деятельность монополиста, преследующего собственную выгоду, естественно движется по пути, наиболее благоприятному для благосостояния общества в целом, и что самого монополиста следует рассматривать как индивидуума, значение которого более важно, чем значение любого другого члена общества. Доктрина максимального удовлетворения никогда не применялась к спросу на монополизированные товары и к их предложению. Между тем можно много почерпнуть из исследования отношений, в каких оказываются интересы монополиста с интересами остального общества, и общих условий, при которых было бы возможно создать порядок, более полезный для общества в целом, чем тот, какой создал бы монополист, если бы он руководствовался только собственными интересами; имея в виду эту цель, мы теперь попытаемся найти способ сравнения относительных размеров выгод, которые может принести обществу и монополисту принятие последним того или иного образа действий.
В другом труде будет предпринято изучение многообразных современных форм хозяйственных объединений и монополий, из коих некоторые наиболее важные, например 'тресты', получили развитие в самое последнее время. Здесь мы рассматриваем лишь те общие причины, обусловливающие монопольные стоимости, которые можно с большей или меньшей определенностью проследить в каждом случае, где
