высокую плату за городское жилье, в обмен получают развлечения и другие преимущества городской жизни, которые многие из них не захотели бы променять и на гораздо большее, чем общая арендная плата.
Трудовые издержки (labour cost) древесины сейчас выше, чем в средние века, хотя и ниже, чем в начале столетия, а глинобитной, кирпичной или каменной стены изменились незначительно, тогда как для железа — не говоря уже о стекле — сильно снизились.
Расхожее представление о том, что действительная квартирная плата выросла, на самом деле вытекает из недостаточного знакомства с условиями проживания наших предков. Спальня в современном загородном коттедже квалифицированного мастерового намного лучше, чем у средневекового джентри, а рабочие того времени вообще не имели другого ложа, кроме пука соломы, кишащего паразитами и брошенного на сырой земляной пол. И такие полы были, вероятно, даже менее вредными, когда они ничем не покрывались и были общими и для человеческих существ и для домашних животных, чем когда их для приличия застилали камышовыми циновками, под которыми почти всегда накапливался всякий мусор. Бесспорно, однако, что в настоящее время жилища беднейших классов в наших городах разрушительно действуют и на тела и на души и что при наших теперешних знаниях и ресурсах у нас нет ни причин, ни оправданий, чтобы позволить этому продолжаться. [Бедствия прошлого были, вероятно, еще значительнее, чем обычно полагают. См., например, разительные показания покойных лорда Шафтсбери и мисс Октавии Хилл Жилищной комиссии в 1885 г. Воздух Лондона сейчас полон дыма, но он, может быть, менее вреден, чем был до того, как пришло время научных способов его очистки, даже несмотря на то, что население было тогда относительно небольшим]
Топливо, как и трава, часто бывает свободным даром природы при небольшом населении, и в средние века коттеры (cottagers) почти всегда могли разжечь небольшой костер из хвороста, чтобы обогреть себя, когда они собирались в своих лачугах, не имевших дымохода, через который могло бы уходить тепло. Однако по мере роста населения нехватка топлива тяжелым бременем легла на плечи трудовых слоев и могла бы совсем остановить развитие Англии, если бы в ней не нашлось угля, готового занять место древесины в качестве топлива для домашних целей, равно как и для выплавки железа. В настоящее время он так дешев, что даже бедные имеют возможность обогревать свои жилища и при этом не жить в отравленной и отупляющей атмосфере.
Это одна из величайших услуг, которые оказал уголь современной цивилизации. Другая состоит в том, что благодаря ему у нас дешевое нижнее белье, без стирки которого массы людей, живущих в холодном климате, не могут обойтись; в этом заключена, может быть, главная выгода, которую получила Англия от непосредственного применения машин в производстве товаров для собственного потребления. Третья и не менее важная услуга — обеспечение изобилия воды, даже в крупных городах [Чтобы подать воду с возвышенного места к нескольким источникам коллективного пользования, достаточно примитивного устройства, но распределить воду повсеместно так, чтобы и ее подача и ее сток предоставляли жизненно важные услуги по очистке, было бы невозможно без паровых насосов, действующих на угольном топливе, и без железных труб, произведенных с помощью угля.]; и еще одна—обеспечение с помощью минерального масла дешевого искусственного освещения, которое необходимо не только при некоторых работах, но—и это момент более высокого порядка — также для разумного использования вечернего досуга. К этой группе атрибутов цивилизованной жизни, связанных с углем, с одной стороны, и современными средствами транспорта—с другой, мы должны добавить, как уже отмечалось, дешевые и совершенные средства передачи новостей и мыслей, осуществляемой на основе печатания с помощью пара и средств доставки, созданных с помощью пара. Эти факторы вкупе с электричеством делают возможной цивилизацию масс в странах, климат которых не настолько теплый, чтобы расслабляться, и подготовляют путь для подлинного самоуправления и объединенных действий населения не просто такого города, как Афины, Флоренция или Брюгге, но целой страны и в некоторых отношениях — даже всего цивилизованного мира [См. Приложение А, особенно § 6].
§ 6. Мы уже уяснили, что национальный дивиденд — это одновременно и совокупный чистый продукт, и единственный источник оплаты всех внутренних факторов производства страны; что чем он больше, тем больше — при прочих равных условиях — доля каждого фактора производства; и что рост предложения данного фактора, как правило, снижает его цену — в пользу остальных факторов.
Этот общий принцип особенно применим к такому фактору, как земля. Увеличение массы продукта земли, поставляемого на какой-либо рынок, вначале увеличивает прибыль тех капиталистов и рабочих, которые представляют остальные факторы на этом рынке. И влияние на стоимости, производимое в современный период новыми средствами транспортировки, заметно сейчас, как никогда раньше в истории землевладения:
стоимость земли увеличивается с каждым улучшением ее связи с рынками, на которых продается ее продукт, и падает с каждым новым поступлением на эти рынки продукции из более отдаленных мест. Еще не так давно английские графства были полны опасений относительно того, что строительство хороших дорог позволит более отдаленным частям Англии конкурировать с ними в снабжении Лондона продуктами питания, а сейчас дифференциальные преимущества (differential advantages) английских ферм в некоторых отношениях уже снижены импортом продовольствия, которое перевозится по индийским и американским железным дорогам, а затем кораблями, сделанными из стали и приводимыми в движение паровыми турбинами.
Однако, как утверждал Мальтус и признавал Рикардо, то, что способствует процветанию нации, в долговременном аспекте способствует также и благоденствию землевладельцев. Верно, что, когда в начале прошлого столетия серия неурожаев сразила страны, не имевшие возможности импортировать продукты питания, земельная рента в Англии росла очень быстро, однако рост, вызванный такими причинами, по самой природе рассматриваемого случая не мог продолжаться слишком долго. И введение свободы торговли зерном в середине века, за которым последовало расширение посевов пшеницы в Америке, быстро поднимает реальную стоимость взятой вместе городской и сельской земли, т.е. увеличивает массу жизненных средств, предметов роскоши и наслаждений, которая может быть оплачена совокупной рентой всех городских и сельских землевладельцев.
[Согласно оценке Стуржа, содержащейся в инструктивном письме, прочитанном в Землемерном институте в декабре 1872 г., аграрная (денежная) рента Англии удвоилась за 1795 -1815 гг., а затем сократилась на треть к 1822 г. После этого она попеременно то увеличивалась, то снижалась и сейчас составляет приблизительно 40-50 млн. ф. ст. против 50-55 млн. ф. ст. в 1873 г., когда она достигла самого высокого уровня. Она составляла около 30 млн. ф. ст. в 1810 г., 16 - в 1770 г. и 6 млн. ф. ст. в 1600г. (Ср.: Giffen. Growth of Capital, ch. V; Porter. Progress of the Nation. Sect. II, ch. I). Однако рента с городских земельных участков сейчас намного выше, чем с сельскохозяйственных, и, чтобы исчислить полный доход землевладельцев от роста населения и общего прогресса, мы должны учесть стоимость тех участков, на которых возведены теперь железные дороги, шахты, доки и тому подобные сооружения. В целом денежная рента с английских земель более чем в два - а в реальном выражении, наверное, в четыре - раза выше, чем во время отмены хлебных законов. Существуют, конечно, и исключения. Экономическое развитие может принять форму строительства новых железных дорог, которые перехватят значительную часть перевозок, или наращивания размеров судов, и тогда новые корабли не смогут войти в существующие доки, рассчитанные на суда с низкой осадкой]
§ 7. Однако, хотя развитие промышленной среды в целом приводит к увеличению стоимости земли, оно чаще снижает, чем не снижает, стоимость машин и других видов основного капитала в той мере, в какой
