промышленной истории отдельных районов континентальной Европы и Англии и раньше. В этом веке действие закона изменилось коренным образом, по крайней мере в Англии, и цена труда не определялась более главным образом обычаем или путем торга на маленьких рынках. На протяжении последней сотни лет она все больше и больше определялась условиями спроса и предложения на большой территории — в городе, в сельской местности либо во всем мире.
Новая организация промышленности в огромной степени способствовала повышению эффективности производства, поскольку она сильно продвинулась к обеспечению того, чтобы труд каждого человека затрачивался на выполнение максимально сложной работы, на которую он способен, и эта работа проходила под умелым руководством и обеспечивалась наилучшими механическими и другими вспомогательными средствами, которые могут быть получены при существующем уровне богатства и знаний.
Но эта организация принесла с собой и огромное зло. Мы не можем сказать, какой части этого зла можно было бы избежать. Дело в том, что, когда это изменение происходило наиболее быстро, Англию постигла серия катастроф, почти беспрецедентных в истории. Они явились причиной большой части — невозможно сказать, насколько большой, — страданий, которые обычно относят за счет внезапного взрыва неограниченной конкуренции.
Вслед за потерей ее великих колоний возникла великая война с Францией, которая обошлась ей дороже, чем стоило все накопленное богатство, которым она обладала накануне войны. Беспрецедентно неурожайные годы, следовавшие один за другим, привели к устрашающему росту цен на хлеб. И что хуже всего, для реализации закона о бедных был принят метод, подорвавший независимость и энергию людей.
Таким образом, в первую половину предыдущего века в благоприятных условиях в Англии происходило самоутверждение свободного предпринимательства, при этом приносимое им зло усиливалось, а выгоды ослаблялись в силу неблагоприятных событий внешнего порядка.
§ 15. Профессиональные обычаи и правила гильдий, на основе которых в прошлом устанавливалась продолжительность рабочей недели, не подходили для новой промышленности. В некоторых местах от них отказались на основе общего согласия, в других они успешно сохранялись в течение некоторого времени. Но это был фатальный успех, поскольку новая промышленность не могла процветать в старых путах и переместилась из этих мест в другие, где она могла пользоваться большей свободой [Эта тенденция промышленности покидать места, где она подвергалась чрезмерному регулированию со стороны гильдий, существовала издавна и проявилась в XIII в., хотя тогда она была сравнительно слабой. См.. Гросс. Купеческая гильдия, т. I, с. 43 и 52 (G г о s s. Gild Merchant)]. Тогда рабочие обратились к правительству, чтобы то обеспечило выполнение старых парламентских законов, предписывавших способ ведения торговли, и даже возродило регулирование цен и заработной платы мировыми судьями.
Эти усилия были обречены на неудачу. Старые правила были выражением социальных, моральных и экономических идей своего времени; они были скорее продуктом чувств, чем мысли, представляли собой почти инстинктивный результат опыта людей, живших и умиравших при почти не изменявшихся экономических условиях. В новом веке изменения происходили настолько быстро, что для подобных вещей не было времени. Каждый человек должен был делать то, что казалось ему правильным, лишь в незначительной мере опираясь на опыт прошедших времен, те, кто пытался придерживаться старых традиций, оказались быстро вытесненными.
Новая нация предпринимателей состояла главным образом из тех, кто самостоятельно создал собственные состояния, т.е. из сильных, решительных, предприимчивых людей, которые, созерцая успешные результаты, полученные за счет своей собственной энергии, были склонны утверждать, что бедных и слабых следует считать виновными в их несчастьях, а не жалеть их. Под впечатлением от неразумности тех, кто пытался восстановить экономические порядки, подорванные потоком прогресса, они склонны считать, что не требуется ничего, кроме как обеспечить полную свободу конкуренции и предоставить возможность сильнейшим поступать по собственному усмотрению. Они славили индивидуальность характера и не спешили найти современную замену социальных и производственных связей, которые объединяли людей в прежние времена.
Тем временем неблагоприятные события привели к снижению общего чистого дохода англичан. В 1820г. десятая часть его была поглощена выплатой простых процентов на национальный долг. Товары, которые стали дешевле в результате новых изобретений, представляли собой готовые изделия, лишь в небольшом количестве потреблявшиеся трудящимися. Поскольку Англия в тот период обладала почти монопольным положением в производстве готовых изделий, она могла бы в действительности получать дешевые продукты питания, если бы производителям было позволено свободно обменивать свои готовые изделия на зерно, выращенное в других странах, но это было запрещено лендлордами, правившими в парламенте. Заработная плата работника, поскольку она затрачивалась на обычные продукты питания, была эквивалентна тому, что его труд произвел бы, если бы был затрачен на очень бедной почве, вынужденно вовлеченной в обработку для восполнения недостаточных поступлений продукта с более богатых земель. Он должен был продавать свой труд на рынке, где силы спроса и предложения обеспечивали ему лишь скудное жалованье, даже если они и действовали свободно. Но он не обладает полными выгодами от экономической свободы, он не имеет эффективного союза со своими коллегами; у него нет ни знания рынка, ни возможности прибегнуть к резервной цене, которыми обладают продавцы товаров, и его толкают к тому, чтобы он сам и его семья работали в течение многочасового рабочего дня в нездоровых условиях. Это оказало воздействие на производительность работающего населения и, таким образом, на чистую стоимость его труда, а поэтому привело и к снижению заработной платы. Найм очень маленьких детей для работы в течение долгих часов не был чем-то новым: он был распространен в Норидже и еще кое-где в XVII в. Но моральная и физическая нищета и заболевания, вызванные чрезмерной работой в плохих условиях, достигли высшего предела среди фабричных рабочих в первой четверти века. Они немного снизились во второй четверти, и этот процесс шел более быстрыми темпами впоследствии.
После того как работники признали бессмысленность попыток возродить старые правила, регулирующие промышленность, больше не появлялось каких-либо стремлений ограничить свободу предпринимательства.
Наихудшие страдания англичан никогда не были сравнимы с теми страданиями, которые были вызваны отсутствием свободы во Франции перед Революцией, и утверждалось, что, если бы не мощь, приобретенная Англией за счет ее новых отраслей промышленности, она, возможно, уступила бы иностранному военному деспотизму, как это произошло с вольными городами до нее. Насколько бы небольшим ни было ее население, она иногда почти одна несла бремя войны против завоевателя, имевшего под своим контролем, за небольшим исключением, ресурсы всей континентальной Европы, а в другие времена субсидировала более крупные, но бедные страны, боровшиеся против него. Правильно это или нет, но иногда считали, что Европа могла попасть под постоянное господство Франции, как она попала в древние времена под господство Рима, если бы свободная энергия английской промышленности не питала мускулов войны против общего врага. Поэтому приходилось слышать не много жалоб против излишней свободы предпринимательства, но раздавалось много протестов против того ограничения, которое не позволило англичанам получать продовольствие из-за границы в обмен на готовые изделия, которые они могли теперь столь легко производить.
И даже тред-юнионы, которые тогда начинали свою блестящую, хотя и неровную, карьеру, которая
