вовсе не общается с ближайшими соседями-дворянами. О Ройле вообще мало известно. Всем, кроме меня и Конана.
Мы познакомились с Ройлом три с половиной года назад, во временя невероятной аферы с Кладом Нифлунгов, который «нашел сам себя», эту историю я описывал в летописи в разделе, именуемом «Сокровища дракона Нидхогга», и здесь повторять ее не стану. Ройл тогда оказал Конану существенную поддержку в разрешении загадки древнего клада и спас жизнь короля во время сражения с пиктами на реке Унере. Тогда-то я и свел дружбу с самым нелюдимым дворянином Аквилонии.
Маркграф разделял мои увлечения старинной историей и коллекционированием рукописей, да и сам оказался заядлым собирателем древностей. Но одним из своих заявлений Ройл сразил меня наповал: он якобы отыскал развалины Стобашенного Пифона, столицы Кхарийской империи, которые безуспешно разыскивали уже добрую тысячу лет. Три года назад Ройл пообещал, что когда закончит свои исследования, он обязательно пригласит меня и Конана в свой уединенный замок и покажет обнаруженные там сокровища, но все это время от маркграфа не поступало никаких известий, кроме официальных посланий в столицу по поводу коронных праздников. И вот две седмицы тому, прямиком перед отъездом Конана в путешествие по стране, в замок короны доставили письмо на мое имя, в котором Ройл, неким волшебным образом прослышавший о намерениях киммерийца, приглашал нас погостить…
— Спешивайся! — от размышлений меня оторвал громкий голос короля. — Отдыхаем и обедаем!
Нашим взорам был явлен большой деревянный дом, стоявший на отшибе от захудалой крошечной деревеньки у самого тракта. Вывеска над входом безграмотно извещала интересующихся, что перед ними «Товерна Пародистый бык. Миласти просим!»
Ну что ж, окажем владельцу сего скромного заведения столь ожидаемую им «миласть».
В нравственных и назидательных сочинениях о подобных личностях обычно говорят, что «их чело не обременено печатью добродетели». Авторы трактатов о грехах человеческих оказались безупречно правы — богомерзкая рожа громоздящегося перед трактирной стойкой субъекта не отличалась ни добродетелью, ни внешним совершенством. Сплошные пороки и уродство.
Кажется, мы появились в «Пародистом быке» исключительно вовремя, ибо упомянутая личность сжимала в руках взведенный арбалет, недвусмысленно наведенный на пожилого месьора в грязном фартуке — видимо, на владельца таверны, за спиной коего, вдобавок, жались и тонко попискивали две великовозрастные девицы из прислуги.
Далее все происходило с удивительной быстротой. Конан, как человек в подобных делах опытный, мигом оценил обстановку, толкнул Зенобию обратно за дверь (к чему рисковать?) и громко осведомился:
— Мы не помешали?
Громила с арбалетом допустил последнюю в своей жизни ошибку: круто развернулся и поднял оружие. После чего немедленно получил в лоб звездочкой-шурикеном, каковые щедро украшали пояс киммерийца якобы для пущего эстетства.
Получилось весьма красочно, будто в страшных сочинениях Стефана Короля Историй: наглец замертво рухнул на пол, в одной руке — арбалет, в другой — зажаты отобранные у хозяина «Быка» монеты, в башке — дыра, на досках — огромная лужа крови.
— Господа дворяне… — с трудом вымолвил старик-хозяин. — Как мне отблагодарить вас? Это же беглый каторжник Сайрус, жуткий человек…
— Отблагодарить — хорошим обедом, — заявил Конан, подошел к трупу каторжника и непринужденно его обшарил. Кошелек разбойника, равно и зажатые в ладони мелкие серебряные монеты, полетели на стойку. — И уберите падаль!
Хозяин пригнал двоих конюхов, которые уволокли труп неудачливого грабителя на задний двор, шуганул девиц, которые бегом ринулись на кухню — предстояло накормить два десятка голодных и уставших мужчин. Владелец «Быка» рассадил нас за столы, приволок жбан с черным элем и полдесятка кувшинов с местным кислым вином, попутно рассказывая о проделках убиенного Сайруса — сей редкостный злодей уже полгода тиранил округу, но изловлению не поддавался, поскольку дорожная стража трудится из рук вон плохо, а деревенские просто боялись связываться с разбойником. Такой убьет и не заметит… Постойте, милостивые государи, у меня же для вас письмо!
— Для нас? — с удивлением вздернул брови Конан. — То есть как это?
— Да вот так, — развел руками тавернщик. — Понимаете ли в чем дело…
История, поведанная содержателем «Быка», оказалась совершенно невразумительной. Оказывается, за квадранс до нашего приезда таверну осчастливил своим появлением упомянутый месьор Сайрус, отдал хозяину пакет и приказал передать его господам военным в гвардейской форме, каковые наверняка объявятся сегодня ближе к вечеру. А поскольку разбойник не рассчитал время прибытия королевского отряда (мы действительно ехали довольно споро…), он попутно решил ограбить таверну — что поделаешь, привычка пуще натуры! Задержка вышла грабителю боком, но свою главную задачу — передать письмо — он выполнил и с тем благополучно отбыл на Серые Равнины.
— Чепуха какая-то, — недоуменно сказала Зенобия. — Конан, почему какие-то разбойники передают тебе письма?
— Пока не знаю, — буркнул киммериец
Конан распечатал пергаментный пакет. Пробежался взглядом по строчкам. Присвистнул. Бросил депешу на стол, и я сразу же подхватил помятый лист.
«Настоятельно рекомендуем королю Аквилонии Конану Канах отправиться с визитом в Таброний и навсегда позабыть о замке Ройл. В противном случае Трон Льва унаследует Просперо Пуантенский. Уезжайте немедленно!»
Подпись и печати отсутствуют, ясное дело.
— Они бы еще пририсовали внизу череп и скрещенные косточки, — фыркнул варвар. — Ну чисто дети! Даже угрожать по-человечески не умеют!
— Жаль, что ты убил этого Сайруса, — заметил я. — Может, и получилось бы из него что-нибудь вытрясти.
— У жалкого исполнителя, которому поручают доставку никчемного письма? — немедленно усомнился Гвайнард. — Просто нам дали понять, что за отрядом наблюдают и кто-то очень не хочет, чтобы Конан и его спутники посетили месьора маркграфа.
— Его величество славится на Закате своим ослиным упрямством, — сказала Зенобия. — И отправителю данной депеши должны быть известны не самые приятные особенности характера нынешнего аквилонского короля — по крайней мере, в Тарантии о них судачат на каждом углу. Скорее всего, цель данного послания — подстегнуть интерес к замку Ройл.
— Ослиное упрямство? — Конан уставился на Дженну. — Возлюбленная супруга моя, тебе не кажется, что употребление столь необдуманных словес вполне подпадает под статью закона об оскорблении моего величества? А это — двадцать пять лет каторги, пожизненная ссылка или плаха.
— Поговори мне еще… — усмехнулась королева. — Следующей ночью будешь спать на конюшне. А если серьезно — то мне решительно непонятна закрученная вокруг нас интрига. Чего они хотят добиться?
— Во-первых, интрига закручена не вокруг нас, а вокруг него, — Конан ткнул пальцем в Гвайнарда. — Во-вторых, я решительно не понимаю слова «они». Кто — «они»? Фатарены эти поганые? Просто какие- нибудь охотники за артефактами? Мы ничего не знаем!
— Чует мое сердце — скоро все разъяснится, — чуть более мрачно, чем следует ответил Гвайнард. — Вот что, пока не приготовили обед, пойду-ка я осмотрю лошадь этого Сайруса. Я приметил, она стоит у коновязи, на седле есть переметные сумы… Может, чего отыщу.
— Пошли вместе, скучно тут сидеть, — ответил король, и мы вчетвером выбрались из полутемной залы «Быка» наружу, под прохладное осеннее солнце.
Лошадка попалась норовистая — незнакомых людей она немедленно попыталась укусить или
