легата Черных Драконов и в сопровождении двух-трех телохранителей (самая малая свита Нумедидеса или Вилера составляла не меньше полутора сотен придворных холуев). Никто не ворчит на Зенобию, частенько появляющуюся на людях в мужской одежде или платьях с глубоким вырезом. Горожан ничуть не огорчила отмена нескольких особо пышных «коронных торжеств», деньги на которые, разумеется, прежде выкачивались из жителей Тарантии: простота стала основой жизни столицы. Дворянство со вздохом облегчения приняло известие об отмене наиболее оскорбительных уложений «о почитании особы государя». А сам Конан, безжалостно расправившись с самыми уродливыми традициями и создав новые, почувствовал себя гораздо свободнее.
Никто не спорит, на королевских приемах, государственных праздниках или иных торжествах король являет себя народу во всем блеске и пышности, в горностаевой мантии, Пятизубом венце короля Алькоя, окруженный сияющими алмазами и золотом приближенными и разодетой в парадные облачения гвардией; орут трубы, реют знамена и распеваются гимны — Аквилония должна показывать всему миру и своим подданным, что величие страны с воцарением варварской династии ничуть не исчерпалось, а вовсе наоборот — возросло. Но в делах личных, в общении с наиболее близкими друзьями Конан остается только Конаном. Варвар предпочитает не корчить из себя уже упомянутого «государя Всея на Свете» — эту обидную для Нумедидеса формулу некогда придумал острый на язык Просперо, и она прочно вошла в обиход.
Однако вернемся к нашему путешествию. Конан, Зенобия, командир отряда охраны граф Вилькон, ваш покорнейший слуга и еще восемнадцать мрачноватых молодых людей носящих черную с серебром форму личной гвардии монарха — свита его величества направляется по дороге Королей к городу Шамару, столице одноименного Великого герцогства. Ехать осталось недолго — лиг десять или двенадцать, а посему лошади идут спокойной рысью, обходя медленно движущиеся по широкому мощеному тракту повозки торговцев. Погода стоит ясная, солнечная, даже не скажешь, что началась осень — на деревьях ни единого желтого листочка, и только обширные хлебные поля золотятся созревшей пшеницей…
— Надо что-то сделать с этим штандартом, — ворчливо сказал киммериец, поворачиваясь ко мне и Зенобии. Мы с королевой ехали чуть позади самого Конана. — Иначе я скоро оглохну от воплей любезных подданных!
За нашими спинами еще громыхало невнятно-восторженное «Да здравствует король!» — старшина купеческого обоза, узрев группу всадников под небольшим алым знаменем с геральдическим аквилонским львом и вензелем «КК — Конан Канах», немедля доказал свою преданность обожаемому монарху, подняв крик, который подхватили остальные торговцы.
— Езди не под государственным, а под личным дворянским гербом, — пожала плечами Зенобия. — Тогда станут меньше узнавать. Кстати, у тебя личный-то герб имеется? За два года супружества я его так и не видела.
— Герб? — фыркнул я в ответ. — По геральдическим уложениям, символ королевства одновременно является семейным гербом монарха, но государь имеет право носить и эмблемы предков, если они не являлись королями. Конан, тебе остается выдумать собственный герб, подать прошение в геральдическую коллегию для утверждения оного, ибо над действиями коллегии не властны даже государи… Годика эдак через два они рассмотрят твою челобитную, к которой положено приложить список именитых предков и все сведения о их фамильных символах, а затем вынесут решение на долгом и скучнейшем заседании. Устаивает?
— Ужас, — вздохнул Конан. — Какие именитые предки, Хальк? Откуда? Вся отцовская линия — потомственные кузнецы клана Канах, по матери же — охотники из Гленнлахов… Словом, с точки зрения родовитых дворян, происхождение самое сиволапое. И как ты себе видишь мой герб?
— Золотой рыбий скелетик в зеленом поле, усеянном кучками навоза, — не преминула съязвить Зенобия. Конан исподтишка показал верной супруге кулак. Впрочем, Дженна (так все друзья называли королеву в узком кругу) ничуть не растерялась и продолжила непринужденно:
— В Пограничье, кстати, все богатые купцы наподобие моего отца имеют право на герб. Семейная эмблема рода Сольскель — раскрытый мешок, наполненный монетами, на фоне черных гор, символизирующих Граскааль, под звездным небом с изображением созвездия Серпа. Нравится?
— Нравится, — согласился Конан. — А почему ты его никогда не используешь?
— Не поймет высшее дворянство. У них на гербах драконы, единороги или леопарды, а у королевы — кошель с золотом? Неблагородно. Придется довольствоваться аквилонским львом. И тебе советую, иначе тебя заставят полную седмицу отсидеть в геральдической коллегии, наблюдая за спятившими старикашками, которым дали повод лишний раз почесать языками и решить проблему вселенской важности — герб для самого короля!
Вскоре нас оглушили очередным «Да здравствует король!» (встретили нескольких молодых дворян, направлявшихся по своим делам на Закат), и варвар распорядился свернуть штандарт. Это было просто невыносимо!
— Какое счастье, что ты не распорядился чеканить на монетах собственный профиль, — сказал я Конану. — Иначе узнавали бы на каждом углу! Зато сейчас мы выглядим как обычный гвардейский отряд направляющийся в Шамар по надобностям службы.
— Кстати, ни герцог Шамарский, ни городские власти о нашем прибытии не извещены, — напомнил киммериец. — Оно и к лучшему. Остановимся на каком-нибудь постоялом дворе поприличнее, а завтра отправимся прямиком в Таброний, а оттуда в гости к нашему другу… Очень надеюсь, что в Шамаре нас не опознают, иначе не избежать визита к герцогу и встреч с депутациями благодарных подданных, жаждущих поднести своему государю подарки и подать прошения!
Если кто не помнит, великое герцогство Шамарское является одним из пяти крупнейших ленных владений Аквилонии и расположено в восходной части королевства между рекой Тайбор и немедийскими горами. С Полудня и Полуденного Заката оно граничит соответственно с Офиром и Пуантеном. Раньше значительная часть этих земель являлась спорной — великий король Сигиберт Завоеватель отбил у Немедии изрядные территории за Тайбором, и вялый конфликт с Троном Дракона из-за спорных ленов продолжался лет двести, вплоть до воцарения Нимеда II, который в благодарность за помощь в возвращении трона передал прилегающие к реке земли во владения Аквилонии «на вечные времена».
Кроме того, стоит упомянуть, что Шамарское герцогство не поддержало переворот против Нумедидеса в 1288 году, и на то были свои причины: тогдашний герцог Дарген и многие его родственники и приближенные являлись фаворитами последнего Эпимитрея, пользуясь почти неограниченным влиянием при дворе. Вполне естественно, что воцарение Конана было в Шамаре совершенно не одобрено, и если бы не молниеносные действия пуантенского войска под руководством старого Троцеро, шамарское дворянство подняло бы мятеж, который привел бы к гражданской войне.
Тем не менее, вполне возможный бунт не состоялся, прежний великий герцог со своими присными отправился на эшафот по вполне обоснованным обвинениям в казнокрадстве и прочим злоупотреблениям, а огромный лен достался отдаленному родственнику Даргена, графу Раймунду, каковой и возложил на свое чело герцогскую корону. Разумеется, быстро разобравшийся в расстановке сил Раймунд незамедлительно принес присягу на верность новому королю (который, в свою очередь, подтвердил древние привилегии шамарской династии), и с тем в Аквилонии снова установилось «душевное согласие», как любит выражаться циничный барон Гленнор.
Шамар — большой город. Третий по величине после Тарантии и Танасула. Поскольку он почти два столетия находился под непосредственной угрозой вторжения со стороны любезных немедийских соседушек, здешние укрепления почти равны тарантийским, а кое в чем их и превосходят. Дело в том, что Шамар — это не одна крепость, а целых две. Сиречь, внутри внешнего кольца городских стен находится еще один, куда более мощный пояс укреплений, за которым прячутся древний центр города и величественный герцогский замок — огромное восьмибашенное сооружение из красного гранита. По утверждению сведущих в военном деле людей, взять Шамар штурмом практически невозможно, и я склонен этому верить — если смотреть на город с гребня холмистой гряды, встающей к Закату от реки, то сразу замечаешь всю грандиозность крепостных построек, укрывающих за собой кажущиеся крошечными двух-трехэтажные домики горожан. Настоящий город-страж, город-воитель, столетиями стоявший на пути завоевателей с Восхода…
Дорога Королей вывела нас с холмов на берег полноводного Тайбора — на реке было оживленно,
