23 декабря 1834 года умирает мать Сергея Григорьевича. При вскрытии её духовного завещания было обнаружено письмо к императору с просьбой «облегчить участь сына, принадлежащего к числу государственных преступников по происшествию 14 декабря 1825 г., и вывести его из Сибири, где он доныне находится в каторжной работе, дозволив ему жить под надзором в имении». Царь из уважения к её памяти повелел «государственного преступника Сергея Волконского освободить ныне же от каторжной работы, обратив в Сибири на поселение».
Свобода на поселении ограничивалась для мужчин — правом гулять и охотиться в окрестностях, а дамы могли ездить в город для покупок. Родные присылали им сахар, чай, кофе и другие продукты, а также одежду. В Урике у Сергея Григорьевича появились более широкие возможности для занятий земледелием.
На первых порах в домашнем обучении Миши Волконского роль педагогов с успехом исполняли товарищи по изгнанию. Но домашнее образование было недостаточным. Ссылаясь на своё болезненное состояние, требующее постоянного лечения, Мария Николаевна добивается разрешения переехать с сыном в Иркутск. Через несколько месяцев к ним присоединился и глава семейства.
Дом Волконского усилиями его жены превратился в своеобразный центр духовной жизни Иркутска. Здесь всегда было много народу, устраивались балы, маскарады, домашние спектакли.
Мишу удалось устроить в Иркутскую гимназию, которую он окончил с золотой медалью. Дальнейшая судьба сына декабриста складывалась вполне благополучно. Он был принят в канцелярию генерал- губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьёва — человека «больших достоинств и прогрессивных взглядов», как характеризовал его М. Фонвизин.
А вот судьбу дочери Мария Николаевна устраивает вопреки воле отца, выдав замуж за чиновника канцелярии иркутского генерал-губернатора Дмитрия Молчанова, человека весьма сомнительной репутации. Через два года ей пришлось об этом пожалеть. Молчанов был обвинён во взяточничестве, отдан под суд, вскоре заболел и, сойдя с ума, умер.
Летом 1855 года Волконский остаётся в Иркутске в одиночестве. Здоровье Марии Николаевны ухудшилось, и ей разрешили выехать для лечения в Москву. 6 августа 1855 года она покинула Иркутск. Но декабрист не жалуется. «Я в своём одиночестве живу ладненько, — пишет он И. Пущину, — счастлив тем, что это одиночество обеспечит спокойствие, утешение моим». Однако надежда на встречу с близкими не покидает его.
26 августа 1856 года по случаю коронации Александра II выходит манифест, который дарует декабристам «все права потомственного дворянства, только без почётного титула, прежде им носимого, и без прав на прежние имущества, с дозволением возвратиться с семейством из Сибири и жить где пожелает в пределах империи, за исключением С. Петербурга и Москвы, но под надзором». 30 августа детям декабристов Волконского и Трубецкого был возвращён княжеский титул.
В сентябре Сергей Григорьевич выезжает из Иркутска в Москву. Официально он поселяется в деревне Зыково Московского уезда, но большую часть времени, пользуясь покровительством московского генерал- губернатора Закревского, проводит в Москве в доме дочери.
В 1857 году за границу для лечения уезжает Мария Николаевна с овдовевшей дочерью. В сентябре следующего года Сергей Григорьевич получает высочайшее разрешение присоединиться к ним на три месяца. Путешествие это, однако, затянулось, так как обострилась болезнь самого Волконского. За время пребывания за границей он посетил многие города Европы — Дрезден, Франкфурт, Париж, Рим…
Лето 1863 года Волконский проводит в семье сына в Фалле. Здесь он, прикованный к постели жесточайшим приступом подагры, получает горестное известие о смерти Марии Николаевны, случившейся 10 августа.
Смерть жены так повлияла на Волконского, что вернувшийся после похорон сын был потрясён переменой, произошедшей с отцом: болезнь усугубилась, ноги почти перестали служить, пришлось прибегнуть к креслу на колёсах. Только летом следующего года Волконский смог съездить на могилу жены.
Резко ухудшившееся здоровье заставляет Михаила Волконского перевезти отца в Петербург, где Сергей Григорьевич проводит свою последнюю зиму. К лету он перебирается в Воронки, к дочери. Однако здесь декабрист прожил недолго. 28 ноября 1865 года Елена сообщила брату: «Отец скончался в час пополудни без страданий, после причастия тихо заснул. Вчера сидел в галерее и писал».
Александр Пушкин и Наталья Гончарова
В конце 1828 года на балу у знаменитого московского танцмейстера Йогеля поэт Александр Сергеевич Пушкин встретил 16-летнюю Наталью Гончарову. Юная красавица только начала выезжать в свет, но о ней уже говорили с восхищением.
Очарованный «романтической» прелестью девушки, Пушкин вскоре сделал ей предложение и получил неопределённый ответ. Но он не отступил: слишком сильна была его влюблённость. Наталья казалась ему такой спокойной, нежной, умиротворяющей.
И вот наконец в апреле 1830 года согласие было получено. «Участь моя решена. Я женюсь… Та, которую любил я целые два года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством — боже мой — она… почти моя…», — пишет Пушкин сразу после помолвки.
Он готовился к браку с величайшей ответственностью, устроил денежные дела.
Всё это позволило ответить на многочисленные претензии и притязания будущей тёщи Натальи Ивановны, происходившей из старинного дворянского рода Загряжских. Майорат Гончаровых Полотняный Завод, в который входили калужские фабрики и несколько имений, находился в упадке.
Накануне свадьбы Пушкин собрал своих приятелей на «мальчишник». Пришли Нащокин, Вяземский, Д. Давыдов, Баратынский, Языков, Иван Киреевский, брат Лёвушка. Разговаривали, спорили, читали стихи, кричали, шумели, много пили.
Венчание Пушкина и Гончаровой состоялось 18 февраля 1831 года в церкви Большого Вознесения у Никитских ворот.
Свадьба прошла торжественно, но во время венчания упали с аналоя крест и Евангелие, когда молодые шли кругом. Потом у поэта потухла свечка. «Tous les mauvais augures» («Всё плохие предзнаменования»), — сказал Пушкин. К слову — у матери новобрачной разбивается зеркало. Наталья Ивановна пророчески восклицает: «Добра не будет!»
Итак, свадьба состоялась. Надо всем теперь царило радостное и непривычное чувство. «…Жёнка моя прелесть не по одной наружности», — пишет поэт Плетнёву. «Светлое существование» — так он назвал первое время супружеской жизни. Наталья Николаевна была достаточно образованна, чтобы понимать мужа. Она безукоризненно говорила и писала на французском языке, знала английский и могла изъясняться на немецком.
После свадьбы Пушкины прожили в Москве почти три месяца — до 15 мая. Тёща Наталья Ивановна не переставала мучить поэта денежными требованиями, клеветала на него дочери, попрекала безбожием, безнравственностью, даже скупостью. Жизнь рядом с ней в Москве становилась невыносимой. Александр Сергеевич вместе с молодой женой уехал в Царское Село, на дачу, которую снял для них Плетнёв.
С переездом осенью 1831 года в Петербург Наталья Николаевна через тётку свою, уважаемую при дворе фрейлину Загряжскую, перезнакомилась со всей знатью. В ноябре сестра Пушкина писала своему мужу: «Моя невестка — женщина наиболее здесь модная; она вращается в самом высшем свете, и говорят вообще, что она — первая красавица; её прозвали Психеей». Все были влюблены в жену Пушкина. Император Николай садился на ужинах рядом с ней.
Ревность поселилась в доме Пушкиных с самого начала семейной жизни, причём ревность взаимная, но если Александр Сергеевич ревнует горячо и быстро отходит, то Наталья Николаевна действует методично и жестоко.
Пушкин всегда был готов увлечься понравившейся ему женщиною. Супружество в этом отношении нисколько его не изменило. С. Н. Карамзина, дочь историка, писала в 1834 году: «Жена Пушкина часто и преискренно страдает мучениями ревности, потому что посредственная красота и посредственный ум
