Сандра МЭЙ
НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ…
Ривер Оукс, Хьюстон, Техас
Шерилин Арбетнейл обернулась и увидела Биверли Фейтфул. Биверли лениво хихикнула и допила остатки коктейля, резко запрокинув голову назад.
Биверли Фейтфул было шестьдесят — на шестьдесят она и выглядела. Если у вас много денег, вам прощают многое, а уж сами вы прощаете себе практически все — и Биверли плевать хотела и на собственный алкоголизм, и на собственные морщины, и на любовные похождения собственного мужа. Обычно Шерилин избегала ее общества, но сейчас почему-то почувствовала к Биверли нечто вроде симпатии. Возможно, из солидарности.
А в чем они могут быть солидарны?
Шокированная собственными мыслями, Шерилин впервые встретилась с Биверли взглядом, и та неожиданно подмигнула ей совершенно по-дружески.
— Все в порядке, детка. Разумеется, ты чувствуешь себя чужой, потому что ты и есть чужая. Для них.
Пока Шерилин ошеломленно пыталась понять, что именно имеет в виду Биверли, та со стуком поставила пустой стакан на подвернувшийся столик и решительно зашагала по лестнице вниз, в фойе.
— Смотри-ка, Ширли! Ваша дорогущая водка мне тезка! Стаканчик «Биверли» для Биверли!
Ширли. Это имя Шерилин пыталась ввести в обращение дважды — когда ей было десять лет и когда она вышла замуж. В обоих случаях ее инициативу отвергли — родители, а потом и Рон, считали, что это имя «простецкое». Интересно, почему Биверли пришло в голову ее так назвать? Хотя Шерилин понравилось…
Тоска и подавленность, все усиливавшиеся в последнее время, нахлынули на нее с новой силой, заклубились вокруг густым туманом вместе со звуками оркестра, ароматами дорогого парфюма, розблесками бриллиантовых гарнитуров и хлопаньем пробок дорогого шампанского. «Дом Периньон», не меньше. Странно, ведь здесь и раньше проходили подобные вечеринки, но никогда еще Шерилин не чувствовала себя такой одинокой и подавленной. Нет, вечеринка ни при чем. Шерилин давно и заслуженно приобрела славу одной из лучших хозяек Ривер Оукс, и сегодняшний вечер по всем параметрам мог считаться одним из самых блестящих. Список гостей тщательно проверялся. Оркестр приглашен наимоднейший. Шеф-повар превзошел сам себя. В баре только самые лучшие и дорогие напитки…
Ее учили этому с детства. Тренировали. Натаскивали. Замужество Шерилин стало исполнением заветной мечты ее матери: богатый влиятельный муж, дом — полная чаша, вернее, три огромных дома, внешность супермодели.
Чего же ей еще нужно?
Почему Биверли сказала, что она — чужая?
И хорошо это, или плохо?
Шерилин заставила себя отойти от перил, грациозным движением вытащила из замысловатой прически шпильки, и роскошные волосы серебристой волной рассыпались по плечам и спине. Может, хоть это поможет?
А может, она заболела? Говорят, какая-то инфекция ходит…
У нее ломило все тело и голова была тяжелая, хотя выпила Шерилин всего один бокал шампанского, да и то — по настоянию адвоката отца, Барри Серкиса. На старинных дедушкиных часах в конце коридора — половина второго ночи. Скоро гости начнут разъезжаться. Надо найти Рона и попросить его извиниться за нее перед гостями. Она и впрямь плохо себя чувствует.
Шерилин спустилась по мраморной лестнице и плавно заскользила между гостями, светски улыбаясь и равнодушно-вежливо благодаря за комплименты. Где Рон?
Рона не было здесь, среди моря фальшивых улыбок, звона бокалов и блеска драгоценностей. Вероятно, он в библиотеке, беседует с кем-нибудь.
Голоса она расслышала даже сквозь закрытую дверь. Сердитые голоса. Возбужденные. Среди них выделялся голос ее мужа — высоковатый, нервный тенорок. Шерилин постучала и подергала ручку — заперто.
— Да?
— Это я, Рон.
— Я подойду через минуту, дорогая.
Даже через дверь было слышно недовольство в голосе мужа. Кроме того, Шерилин расслышала чью- то фразу: «Но мы еще не закончили!» После этого дверь распахнулась, и на пороге возник Рон. Как всегда, безупречный — ни единой морщинки на гладком лице, прическа — волосок к волоску, костюм в идеальном состоянии. Только на верхней губе выступили крохотные капельки пота. Шерилин машинально заглянула мужу за плечо, но комната была пуста, только колыхались занавески над балконной дверью.
— Ты с кем-то спорил?
— Что? А, нет-нет. Ничего особенного. Ничего, о чем тебе стоило бы волноваться. Обычный бизнес.
Он никогда в жизни не посвящал ее в дела, но сегодня это почему-то казалось обидным. Шерилин нахмурилась.
— Дорогая, ты меня искала — что случилось?
Она растерялась, не зная, как объяснить толком свое состояние.
— О… Я просто немного плохо себя почувствовала и решила уйти к себе… если ты не против.
Рон нахмурился.
— Разумеется, все в порядке, но…
Внезапно он просиял и схватил Шерилин за плечи.
— Говоришь, плохо почувствовала? Возможно, ты наконец-то беременна! Это вполне может быть.
Шерилин почувствовала прилив паники от одного только предположения, что Рон прав. Вскинула руки, непроизвольно защищаясь от его слов.
— О нет! Нет, это невозможно!
Муж нахмурился еще сильнее, теперь в его глазах ясно читалось недовольство.
— Невозможно? Мы уже обсуждали это, дорогая, и пришли к решению, что пора заниматься этим вопросом всерьез. И занимались. Почему же ты говоришь — невозможно?
— Я сказала тебе, Рон, что должна подумать и все взвесить. Я все еще не уверена, что сейчас подходящий момент…
— Разумеется, подходящий! Чего ты собираешься ждать?
Рон имел право на подобный вопрос — они были женаты уже четыре года, но Шерилин все еще колебалась. Под его сердитым взглядом она поежилась, в этот момент из-за угла показались две дамы. При виде неприятной сцены они торопливо извинились и ушли, но Шерилин успела заметить их удивление и откровенное любопытство. Интересно, что они расслышали?
— Сейчас не самый подходящий момент обсуждать это, Рон…
— Хватит, Шерилин. Нам нужен наследник, а ты не становишься моложе.
Она еле подавила нервный смешок. Расхожее клише прозвучало высокопарно и смешно.
— Мне двадцать семь, Рон.
— То есть под тридцать. А если первый ребенок будет девочкой?
— А если первые четыре будут девочки?
Она сама себя не узнавала. Это был бунт на корабле, и бунтовать оказалось приятно. Впрочем, Рона сарказмом не проймешь.
— Разумеется, мы убедимся, что зачали мальчика. Есть научные методы.
