стремительным. Сумка выпала у Ширли из рук, после чего Брэнд Мэрфи ехидно пропел:
— Так. Это, значит, я так понимаю, у тебя все еще слабость, да?
— Ты… ты… эгоистичный… шовинистичный… Оставь меня в покое!
Она развернулась и бросилась к автобусной остановке. Грудь болела, соски закаменели от возбуждения. На бегу она выкрикивала:
— Ты сделал это, чтобы загладить вину, которую ты чувствовал… после того, как чуть не оттрахал меня на крыльце дома моей подруги!
Он дернулся, как от пощечины. Усмешка исчезла.
— Брэнд, я не хочу тебе в этом помогать, я уже говорила! Думаешь, я забуду обо всем и позволю тебе завершить то, что ты делал со мной прошлой ночью?
Судьба решила сжалиться, и автобус вылетел на площадь. Ширли успела вскочить на подножку в самый последний момент.
Она проехала до станции метро и, только выйдя, поняла, чего ей не хватает. Сумку она оставила там, на площади. Денег на билет до Хьюстона у нее в кармане не наберется. Ширли без сил опустилась на скамейку.
В следующий момент перед ее носом закачалась ее сумка, а знакомый голос мрачно известил ее:
— У тебя есть плохая привычка забывать свои вещи где ни попадя.
— А у тебя есть плохая привычка доводить меня до этого состояния.
Они посмотрели друг на друга — и улыбнулись.
— Как ты меня нашел?
— Это не очень трудно. Куда ты собралась? Бежишь из города?
— О нет! Мой автобус! Который час?
— Пять минут шестого.
Ширли бросилась к кассе.
— Будьте добры, туда-обратно до Хьюстона.
— Надеюсь, мисс, вы не планировали добраться туда именно сегодня? Последний автобус ушел двадцать минут назад.
Ширли почувствовала страшное разочарование. Она была готова расквитаться с прошлым, чтобы не бояться за свое будущее, но теперь придется ждать до следующего уикенда, когда у нее будет очередной выходной…
Голос Брэнда прозвучал, словно голос самого Рока.
— Я отвезу тебя до Хьюстона.
Несколько часов спустя, уже в Хьюстоне Брэнд Мэрфи ссадил свою пассажирку на одной из центральных улиц старого города, условившись встретиться с ней здесь же в одиннадцать вечера. Ширли нервничала, была рассеянна, а потому, как подозревал Брэнд, согласилась без долгих уговоров. Теперь ему предстояло просто ждать. В холле маленького отеля Брэнд с тяжким вздохом набрал знакомый номер. Билл Иглстоун снял трубку и немедленно начал орать.
— Где тебя черти носят, Брэнд?! У меня уже голова распухла от звонков, тебе обзвонились!
— Я в Хьюстоне.
— В Хьюстоне он! В каком Хьюстоне?! Ах, в Хьюстоне… А какого дьявола ты делаешь в Хьюстоне?
— Я повез Ширли покататься.
— А-а, ну так сразу и сказал бы! Конечно, обычное дело, повез Ширли покататься в Хьюстон… А ПОЧЕМУ НЕ В ЛОС-АНЖЕЛЕС? Слушай, Брэнд, тебе звонят репортеры — насчет интервью. Из приемной губернатора — насчет продолжения вашей встречи, о которой меня, между прочим, ты еще даже не проинформировал. Тебе звонят насчет нашей зечки! А ты, понимаете ли, повез очередной объект своей похоти в Хьюстон!
— Что там насчет заключенной?
— Не-не-не! Хочешь всего сразу? Шиш! Меня тут терзают уже несколько часов, так что теперь я всему голова. Все сведения вот они, передо мной, но ты можешь продолжать кататься по Хьюстону, а узнаешь обо всем, когда приедешь.
— Билл, я признаю, был не прав, прошу прощения. Давай, выкладывай, я все равно пока жду Ширли.
— Ты ее ждешь? Зачем? Чтобы что?
— Чтобы она сделала то, зачем сюда приехала.
Билл на другом конце провода поперхнулся и сказал несколько придушенно:
— То есть… ты не знаешь, зачем вы поехали в Хьюстон? Нет, зачем туда поехал ты, я приблизительно понимаю, хотя считаю, что это несколько экстремальный способ переспать с понравившейся тебе девицей, но зачем туда поехала она?
— Билл, я не знаю, потому что, в отличие от тебя, не люблю совать нос в чужие дела. Не фыркай! Кроме того, ничего такого у нас с ней нет, я просто хотел ей помочь. Она была такая несчастная, как потерявшийся щенок…
— Дорогой друг! Мне больно тебе об этом напоминать, но у тебя уже есть одна, так сказать, су… собака. Целый, не побоюсь этого слова, доберман, который слопает твоего потерявшегося щенка со всеми потрохами, если узнает о случившемся.
— Очень смешно!
— Совершенно не смешно, потому что я абсолютно серьезен. Твоя Ширли может серьезно пострадать. Гораздо серьезнее, чем ты.
— Да ничего не будет, Билл! С чего это она должна пострадать?
— Знаешь, что, Брэнд? Вот чего тебе сейчас не хватает, так это именно таких проблем. В дополнение к законопроекту, висящему на волоске, губернатору, который не может до тебя дозвониться, твоей невесте, усиленно раскапывающей твое прошлое, свадьбе, которая вообще чудовищна! Нет, я тебя не пугаю, просто мне кажется, что уже хватит…
— Все сказал? Вот и хорошо. Теперь вернемся к делам. Рассказывай.
Ярко освещенный двухэтажный особняк напомнил Ширли о ее детстве. Впрочем, сейчас дом выглядел куда более надменно и импозантно, но гораздо менее гостеприимно.
Они с Джей Джеем всегда относились к дому, как к «музею», потому что там были мраморные полы, а по стенам висели шедевры старых мастеров, и весь дом ломился от бесценных произведений искусства, которые нельзя было трогать. Ширли зябко передернула плечами, хотя вечер был теплым, не то что вчера.
Ширли медленно подошла к чугунным воротам. Им исполнилось три года, и она видела их впервые. Отец распорядился установить их после ее ареста, чтобы репортеры не лезли в дом. Теперь дом походил на клетку. Ширли невольно пожалела детей Джей Джея и Пенелопы… если они, конечно, родятся. Им придется играть за решеткой.
За последние несколько дней у нее появилась иллюзия, будто она сможет избавиться от своего прошлого и со временем связать свою жизнь с кем-нибудь — но нет, это немыслимо. Потому что предлагать кому-то разделить с ней этот груз — все равно, что предлагать ему отрубить самому себе правую руку. Особенно кому-то, вроде Брэнда, для которого сделаться ее любовником равносильно тому, чтобы с позором оборвать свою карьеру, а карьера для него важнее всего на свете.
Она глубоко вздохнула и нажала кнопку звонка.
— Да?
— Скажите мистеру Стенхоупу, что его дочь хочет увидеться с ним.
— Одну минуту, пожалуйста.
Отец сам встретил ее в холле, а теперь шел впереди и явно кипел от гнева. Почему-то это успокаивало. Взорвался он в библиотеке.
— Как ты смела сюда явиться?! Я же сказал, когда будешь готова отправиться на виллу, дай мне
