Чародей узнавал в этом человеке знаменитейшего злодея - и боялся поверить собственным глазам. О Карикане из Геведа при дворе не слышали уже много лет - и вдруг опасный бунтовщик вынырнул из небытия.
- Мастер Изумруд, в прошлые времена мы вполне могли встречаться. В Валлахале, к примеру. Но речь не обо мне. Прошу допустить нас к его величеству или же к доблестному сэру... как его?.. Полгнома!
Кари скромничал, на самом деле он собирался в первую очередь обеспечить собственную безопасность. Потому и спешил с аудиенцией - пока в городе и войске царит неразбериха, он сумеет улизнуть, ежели дело обернется скверно.
Гиптис подумал с минуту, затем решил:
- Вы поговорите с сэром Коклосом. Следуйте за мной.
Охрана Эрствина, разумеется, в здание допущена не была, парни в сером и лиловом остались снаружи, и рядом с ними - удивленный и раздосадованный герцог Тегвин.
Императора разместили на втором этаже - в той части здания, которую занимали рядовые солдаты, прежде там никто не жил, а помещение использовалось как склад, верней - свалка старого хлама. Теперь туда подняли кровать, лучшую из тех, которыми пользовались люди ок-Дрейса. Каморка, в которой обитал покойный начальник стражи, оказалась слишком мала, в ней разместили сэра Войса, которому после недавних подвигов снова сделалось худо.
Первый этаж с этой стороны был разделен на несколько небольших помещений: кухня, столовая и спальня. Столовая была меньше всех, ее и занял Коклос. Карлик сказал, что теперь к нему будут ломиться просители и подхалимы, так что небольшое помещение лучше - меньше лизоблюдов поместится одновременно. Это может показаться странным, но Коклос в самом деле теперь оказался господином над всем войском - ему давал на это право документ, подписанный императрицей. Там было повеление всем должностным лицам и сеньорам империи служить господину Полгнома так, как если бы отдаваемые им распоряжения исходили из уст самой Санеланы или императора.
Если не принимать во внимание, кому эта грамота была пожалована, то все выглядело очень и очень значительно.
Гиптис провел посетителей в тесную прихожую, там было душно, в крошечном помещении толпилось полдюжины солдат в красном и желтом, так что с приходом Эрствина и его свиты сделалось совсем тесно. Граф Ливдинский с любопытством огляделся - он представлял себе встречу с его величеством совсем иначе. Сейчас всем взялся заправлять Карикан, и это мальчика устраивало - он, признаться, был растерян. Оказавшись внутри, Эрствин стал торопливо стаскивать шлем, ему было неудобно из-за слишком громоздких наплечников, и Хромой поспешил на помощь приятелю. Но уверенней всех в этой компании выглядел Аньг. Парень держался непринужденно и улыбался всем. Удивительно, но гвардейцы на входе пропустили его вместе с господами, как-то само собой так вышло.
Изумруд указал дверь, из-за которой доносился визг Коклоса:
- Вы все невежды, скверные гилфингиты, темные, заблудшие людишки! Молитесь усердней, олухи! Кайтесь и молитесь! Молитесь и кайтесь!
При особе его величества находились лекари маги - ученики Изумруда, а теперь Полгнома велел согнать туда всех монахов и священников, какие сыщутся. Под рукой оказались приходской священник Вейвера и монахи из свиты Эрствина, да еще парочка странствующих братьев, которых судьба занесла сюда в этот час. За каждым клириком присматривал солдат гвардии, так что людей в небольшой комнате оказалось полным-полно. Ставни были закрыты из-за шума, так что император лежал в духоте, и ему вряд ли было лучше от молитв. Зато спертый воздух уж точно шел больному во вред.
Когда Гиптис привел посетителей, один из монахов как раз отчитывался перед ним, объяснял, что они могут помолиться и в другом месте, а лучше всего - в местном храме. Всяко пользы не меньше, зато больному станет спокойней.
- Олухи! - не умолкал Коклос. - Вот сумасшедший Когер, хотя его сила наверняка шла от Гангмара, тот был в самом деле силен! Помолился - хлоп, братец Алекиан вмиг воспрянул! А ведь лежал колодой, ровно как теперь! Еще помолился Когер - и солдатишки, как безумные прут на убой! А вы? Что от вас толку? Дармоеды!
Тут Карикан задумчиво поглядел на Аньга. Кое-что в словах Коклоса навело его на занятную мысль. Весьма, весьма занятную мысль...
Гиптис постучал:
- Сэр Полгнома, вас просят принять несколько добрых сеньоров. Благоволите побеседовать?
Трудно сказать, насколько серьезен был маг, когда выражался с такой изысканной куртуазностью, однако он не улыбался. Впрочем, Гиптис вовсе никогда не улыбался.
Дверь с грохотом распахнулась, едва не стукнув придворного мага по носу - на пороге возник Коклос.
- Ага! - карлик хищно оглядел посетителей. - Новые лизоблюды! Давайте, давайте, мои славненькие господа! Сейчас я вас буду судить, карать и миловать, и Мир содрогнется от непостижимой силы моей мудрости!
Карикан шагнул первым, прежде чем Гиптис успел шепнуть карлику о подозрениях относительно его, Карикана, личности. Коклос узнал среди вошедших Джейема.
- А! Отважный юноша, которому я весьма обязан! - Полгнома устремился к Хромому. - Мы сражались бок о бок на бранном поле, и теперь сделались товарищами по оружию!
- А я, кстати, его отец и... - начал Карикан.
- Это твой отец, мой героический друг? - карлик прищурился и окинул взглядом Счастливчика. - Что ж, у каждого свои недостатки. Твои недостатки - отец и слишком большой рост. Впрочем, последним страдают практически все мои знакомые.
- Добрый сэр, - торопливо заговорил Кари, едва карлик умолк, - прошу провести нас к страждущему императору. Возможно, именно мы сумеем принести ему исцеление.
- Вот как? - Коклос насторожился. - А какими средствами вы располагаете?
- Всего лишь добрыми пожеланиями, прекрасный сэр, - Карикан внутренне напрягся, однако старательно состроил любезную улыбку. - Но наши чувства настолько искренни! Позвольте нам хотя бы взглянуть на его величество.
А дальше все случилось очень быстро. Кари склонился над карликом, подхватил за руку - будто бы почтительно, а на самом деле довольно крепко - и увлек с собой, на лестницу. Гвардейцы расступились перед Коклосом. Они уже совершенно растерялись от быстрых перемен, какие случились в этот безумный день. Но Полгнома помалкивал и старательно вышагивал по ступеням, за ним следовала процессия.
Еще один караул красно-желтых, и они вошли в комнату, где на кровати вытянулся бледный Алекиан, а тесное пространство было заполнено молящимися клириками да солдатами, которые обливались потом в тяжелых кольчугах, но ревностно присматривали за попами. Когда распахнулась дверь, поток спертого воздуха пошел по комнате, все оглянулись.
- Эй, сэр Полгнома, вели этой братии выметаться, - громко сказал Кари. - Здесь и здоровому дышать нечем! Сынок, распахни ставни, а ты Аньг, взгляни на его величество! Видишь, плохо ему, болеет.
Карикану пришло в голову, что если Когер поднимал воинов в безумную атаку и ему случилось исцелить молитвой Алекиана, то, быть может, и Великий Пацан как-то сумеет побороть хворь? Почему бы и нет? Ведь с солдатами все прошло отлично, не хуже, чем у чудотворца?
Хромой прошел к окну, навстречу ему потянулся поток потных раскрасневшихся от жары людей. Полгнома понукал их:
- Скорей! Скорей! Ишь, навоняли, не даете его императорскому величеству вздохнуть! Покушаетесь на воздух, принадлежащий самому императору! Рады, что мы с братцем налог на воздух пока не ввели! Ну, ничего, дождетесь!
Карлик вдруг разволновался, в словах и поведении Карикана ему почудилась некая странная значительность.
