почти касались эфеса меча. При этом он бросил взгляд в окно - ставни распахнуты, а этажи здесь низенькие, второй этаж - совсем невысоко.
- Ну, братец, теперь мы можем заняться и этим господином, - напомнил Коклос, - пока он не дал стрекача. Вон как в окно пялится. Что за люди нынче при дворе... так и норовят сбежать от собственного счастья! Вот в старые добрые времена все было иначе, верно, господин граф?
Коклос подмигнул Счастливчику.
- Я жду решения вашего величества. Моя вина вам известна, - произнес Кари. - Известен и приговор суда, и все прочее...
- Что-то желаете сказать в свое оправдание? - спросил Алекиан. Он больше не улыбался.
- Нет. Я не собираюсь оправдываться, - Кари говорил совсем тихо, но в комнате все молчали, и его голос звучал вполне отчетливо, - я предлагаю свою верность. Как в старые добрые времена, о которых вспомнил сэр Полгнома. Что было, то было - и ушло! Присутствующие здесь господа могут немало рассказать о том, что я достойно служил в нынешней кампании, и надеюсь оказаться куда более полезным... если будет у меня такая возможность.
- И ни о чем не желаете попросить? - уточнил Алекиан.
- Лишь об одном. Прошу не судить моего сына и не переносить мою вину на него. Он не знал обо мне ничего, не знал, кто его отец. Я... по совести говоря, больше всего я казню себя именно за то, что оставил Джейема и мать без опеки. Я нашел сына лишь за день до того, как он отправился в поход с графом Эрствином. Будьте милостивы с Джейемом. Он ни в чем не виноват, а заслуги его велики.
- Оставь это мне, папаша, - важно заявил Коклос, - ты хорошо воспитал сына, он славный парень и отличный воин, он спас мою бесценную жизнь на поле брани! Вообще-то он заслуживает награды! Я распоряжусь, чтобы твою методику воспитания переписали в тысяче экземпляров и разослали по всем городам империи. Все отцы должны воспользоваться твоим опытом! Надо же, как остроумно - оставить без опеки лет на двадцать! Весьма удачная находка! А знаешь... ведь со мной было, помнится, то же самое! И снова отличный результат! Я настаиваю: детей нужно воспитывать именно так, как этот негодный Карикан и мой папаша, имени которого я не знаю! Мы получим поколение героев.
- Сэр Карикан, преклоните колено и выслушайте наше решение, - промолвил император.
Кари неохотно опустился на колено. При этом движении его рука, лежавшая на ремне, переместилась на эфес. Джейем переменил позу и перенес вес тела на здоровую ногу - естественная реакция хромого человека. Отец и сын не глядели друг на друга, но их движения приобрели странную согласованность.
Алекиан выпрямил спину...
- Ну, давай уже милуй, что ли, скорей, - проворчал Коклос. - А то сейчас явится этот вечно надутый герцог Тильский... начнутся препирательства... и опять ничего не успеем.
Эрствин тяжело вздохнул и попутался заглянуть в глаза императора, но взгляд Алекиана был устремлен поверх голов. Юный граф готов был просить и настаивать, он уже собрался с духом и теперь ждал лишь приговора, который можно было бы оспорить... Аньг подмигнул императору...
- Принимая во внимание срок давности, новые заслуги и искреннее раскаяние, - скучным голосом затянул Алекиан, потом улыбнулся и совсем другим тоном закончил, - сэр Карикан, вы прощены. Старые вины, о которых нам известно, отпущены. Да и как иначе, если за вас просят герои нынешней войны! Теперь мы желаем услышать, нет ли за вами новых прегрешений. Где и как вы провели эти двадцать лет? Если вы в чем-либо еще виновны, то лучше покайтесь теперь, нынче у вас наилучший шанс. Говорите, сэр. И можете встать.
Карикан поднялся.
- Ваше императорское величество, боюсь вас разочаровать... я был там и сям, но всегда рядом, я ни разу не пересек границ империи. Да и грешил... скучно грешил, честно сказать, ничего примечательного.
- Ваш соратник или, верней сказать, соучастник, Слепнег, стал предателем и служит Королю-под-горой, - желчно заметил Гиптис. - Неужто за вами не водится ничего в таком духе?
- Ничего более тяжкого, нежели обычный разбой, мастер, - учтиво поклонился Изумруду Кари. - Но ведь разбой - не великий грех? Говорят, сам Фаларик Великий с этого начинал. Ну а последний год я провел в Альде. Это было, вероятно, самое спокойное время в моей жизни.
- В Альде славные повара, там отменно кормят, - оживился Коклос. - Тебе повезло, граф.
- Мне всегда везло, - пожал плечами Кари, - с детства меня называли Счастливчиком. И сейчас везет тоже... я нашел сына.
- Пока тебя называли Счастливчиком, меня называли Хромым, - буркнул Джейем Геведский. - Теперь тебе ничего не грозит, и я могу прямо сказать: негодный ты отец... но ты мне нравишься.
- Ступайте, господа, ступайте, пока его величество не передумал! - заверещал Коклос. - Мне не нравится его улыбка, он задумал что-то нехорошее, ступайте скорей! За дверью объяснитесь!
Когда гвардейцы, бренча доспехами, покинули комнату и под сапогами уходящих гостей заскрипели рассохшиеся ступени, Алекиан обернулся к шуту.
- Зачем ты их прогнал?
- А ты разве не понял, что они сейчас до утра станут объясняться в любви? Будут жалеть Карикана, всячески превозносить его ненаглядного сыночка... впрочем, я бы к ним присоединился, потому что обязан парню жизнью... но они и без меня отлично управятся. Вот и пусть занимаются этим без помех, где-нибудь под звездами, а не здесь. Чего смотришь? Ну ладно, ладно, объясню. Если бы мы не прервали аудиенцию, ты, чего доброго так расчувствовался, что стал бы обещать Карикану вернуть родовое поместье и прочее, чем он владел в Ванете. Это нарушило бы права нынешних владельцев, которые, не исключено, весьма приличные люди и верные подданные. Все, хватит с них милостей, с этих героических проходимцев. Я и так удивлен твоей снисходительностью, тебя бросает из крайности в крайность! То хотел всех казнить, теперь надумал всех облагодетельствовать...
- Разве не ты призывал меня к милосердию? Так что ж теперь не рад?
- Нашел, кого жалеть. Вместо того, чтобы осыпать милостями верного слугу, чьи достоинства существенно превышают его невеликий рост... И с чего ты, братец, так милостив с мятежником Кариканом? Попадись он твоему... хм...
- Моему покойному отцу?
- Я не хотел, - забеспокоился Коклос. Карлик отлично понимал, что напоминание об Элевзиле будет для Алекиана болезненным - независимо от того, старый это Алекиан или обновленный. - Это все дела прошлые!
- Ничего, я могу говорить об этом спокойно. Видишь ли, я думал над этим вопросом... правда, думал. Война Графов...
Коклос покосился на Изумруда. Тот замер в углу и помалкивал. Интересно, подумал карлик, заметил ли этот сыч в зеленом, что братец говорит о себе в единственном числе? Шут немного ревновал - ему бы хотелось, чтобы эта доверительная беседа досталась ему одному, но не выгонять же придворного чародея вслед за солдатами?
- Войну Графов мы вовсе не можем судить так уж просто... Чего, в сущности, добивались Слепнег, Карикан и их товарищи по оружию?
Алекиан вещал размеренно и четко, он в самом деле обдумывал историю давнишнего мятежа и теперь просто высказывал вслух готовые фразы.
- Они требовали... сперва просили, а когда было отказано - потребовали своему сословию достаточно привилегий, чтобы встать вровень со старой аристократией. Графы - большей частью люди благородного происхождения, но мелкопоместные, им хотелось пользоваться толикой ренты, которую они взимали для имперской казны, им хотелось сделать службу наследственной, чтобы, таким образом, обеспечить сыновьям безбедную жизнь.
- Они подняли бунт, - напомнил Изумруд.
- Да, мастер, они стали вооруженной рукой домогаться того, в чем было отказано. Однако они были во
