сестрой яркого, желтого солнца, тогда ее перестали замечать местные мужчины. Она вновь превратилась в невидимку, что полностью устраивало ее.
Теперь Электру волновал один вопрос: будут ли проводить капитальный ремонт в ее доме или его снесут. В квартире все требует замены, но если дом идет под снос, то куда спешить с самодельным ремонтом? Думала она, и в сеть всемирную смотрела. После умозаключений от полученной информации, пришла к вопиющему выводу, который гласил, что дому ее не грозит капитальный ремонт. А не сносят дом вовсе из-за кризиса. А кризис произошел после закрытия казино, с деятельности которого тек хороший налог. И на месте ее дома хотели строить казино, и поэтому он был в плане на снос. Вот до чего она додумалась! С любой точки зрения абсурд, но для нее он более чем реальный. А казино в удобном месте хотела построить известная дама, у которой денег видимо — невидимо. У нее даже муж есть.
А еще Электру волновал пенсионный возраст матери, и она прекрасно понимала, что он должен быть 60 и 65 лет соответственно. И все дело времени, и то, что ее волнует, входит в составляющую кризиса. А еще она очень хотела… Да где ж взять серебряное копытце, чтобы из-под него самоцветы и алмазы летели и решали все проблемы? А пока она взяла серебряные сережки с насечкой и попыталась их почистить до блеска. Взгляд ее упал на старый половник и ее более старое приспособление для вытаскивания пельменей из кипятка, шумовку, которой постоянно пользовалась ее мама. В магазинах давно продают то и другое с отверстием по центру. Изготовители половников и прочего даже в голове не держат, что в доме матери нет места на штырь, на который можно вешать через отверстия! Трудно загнуть край ручки половника? Чтоб им пусто было!
Тесно у матери на кухне, некуда вешать то, что продают в хозяйственных магазинах. Некуда поставить даже самый маленький кухонный гарнитур! Принцесса Электра с тоской посмотрела на раковину сорокалетней выдержки и стала ее чистить. А ванна! Туда не войдет даже самый узкий шкафчик шириной в зубную щетку! Да о чем тут говорить! Жизнь прекрасна и в самозабвенной тесноте. Она зашла в большую комнату 15 квадратных метров, три дивана, стол, шкаф. Хорошо до безобразия, как в детстве, тогда их в такой комнате жило пятеро, а сейчас трое. Вот он прогресс! Она прекрасно знает, что капитальный ремонт делали в домах, которые косвенно или прямо связаны с административной элитой города, но не с технической.
Вздохнула принцесса, вымыла пол в квартире, потом помыла два лестничных пролета вместо тренировки. А в резиновой перчатке нашла потерянное золотое кольцо, видимо перчатка прорвалась, вода с мылом в нее попала. Кольцо с пальца и слетело. А если бы не пошла пол мыть в подъезде так и кольцо бы не нашла, свое собственное и без насечки. Дворники все пошли южные, подъезды не моют, приходиться мыть самой. А куда деваться? В грязи жить тоже не очень хочется, а до князей с их доходами и вовсе далеко.
В первую пятницу августа Электра почувствовала, что теплое марево продолжается, нарастает жара и ощущение угарного газа. Голова перестала соображать даже после порции холодной воды. Она взяла из сумки носовой платок, намочила его в питьевой воде и выскочила из офиса, приложив треугольник платка на рот, а уголки заложила за уши. Так и шла по улице, не встретив в свой адрес удивленных глаз. Дома закрыла окна, включила вентилятор. Налила в ванну прохладную воду для повышения влажности, искупалась в ней. Уснула под вентилятором минут на двадцать, после этого приступила к уборке в квартире, где не была пару месяцев. Почему то на кухне все покрылось за это время жирным, желтым налетом. Гречка, которую она два месяца назад, как обычно, из пакета засыпала в стеклянную банку — проржавела, стала зеленоватой от налета. Пот с лица лил от всех движений. Еще раз пришлось охладиться водой в ванне и продолжить мыть плафон лампы, который просто желтел.
На улице градусник показывал сорок градусов тепла, домашний — тридцать градусов. Разница в десять градусов оказалась просто живительной, и не позволяла расслабиться и открыть окно, за которым виднелся белесый туман. Окна в доме напротив практически все были закрыты. Субботу, воскресение она занималась квартирой с закрытыми окнами. В воскресенье, в семь вечера она посмотрела в окно и увидела открытые окна в соседнем доме. Посмотрела в сторону деревьев, они еще были в белой дымке, но внизу появились парни, мужчины которые шли в сторону магазина. Вот оно чудо! Первыми в магазин пошли мужчины за пивом! Женщины и бабули на улицу еще не выходили. Мать ее вообще только под вентилятором лежала.
Электра точно знала, что из офиса до вечера лучше не выходить, разница в температуре давала возможность работать, употребляя холодную воду, практически вместе с дыханием. На юге, в соседней стране, где она была в отпуске, народ недоумевал, как это при 38 градусов тепла столько тревоги в голосе диктора ТВ Клюквенного края? На юге жара — дело обычное, они давно обзавелись кондиционерами, поливными машинами на полях, артезианскими колодцами в усадьбах. В дождливой местности, в которой 27 градусов тепла бывает две недели в году, ни о чем подобном не думали. То, что для других обычно, для жителей Клюквенного края стало невероятным. И если в смог открыть окно, то ощущалась слабость, как от отравления угарным газом…
Холодный дождь и чистый воздух привычно окружают мир. Еще недавно пили воду, и часто бегали… Парил… Слово должно быть иным. Электра сжалась от негативных явлений, которые сквозь позитивную погоду обрушились на нее. Ей стало тоскливо. Страшно. Жутко. Да, только, что показывали по ТВ повтор дымовой завесы, которую она прошла вместе со всеми. Ее долго не было дома, в котором лет двадцать не было и примитивного вентилятора, не говоря о кондиционере. Прохладное и дождливое лето повторялось из года в год. Она давно не покупала платьев без рукавов и забыла, зачем нужны юбки. Из года в год она круглый год была спрятана от посторонних взглядов одеждой. Короче, лето в Клюквенном крае выдалось для коротких юбок.
После рабочего дня она вышла в жаркий, сухой воздух с мыслью, что надо купить хотя бы вентилятор. Она второй день, как вернулась из отпуска и еще не привыкла к новой жизни покрытой смогом. В руки ей попалось объявление, в котором обещали все виды вентиляторов. Она рискнула и поехала по адресу, который знала ориентировочно. Номера домов были хаотичны, а улиц в городе не было вообще. Она запуталась в новых домах. Воздуха не хватало, хотелось прохлады.
Электра зашла в ближайшее кафе с белыми стульями, и перевернутыми фужерами. Здесь продавали холодные напитки и мини торты. Дорого, но прохладно. Она подкрепилась, охладилась, и поняла, что вентилятор среди незнакомых домов ей не найти. Она пошла туда, где мог быть вентилятор. И купила последний напольный вентилятор. Несколько ночей мать спала под спасательными струями воздуха. А теперь вентилятор стал не нужным. Из окна струился холодный воздух.
Мать растрогалась от неожиданного внимания собственной дочери, и вспомнила далекий город, маленький домик, большие подушки на постели, своего отца Савелия, его вторую жену тетю Маринку. Потом она рассказала о том, что ее мама всегда любила ходить в Мраморный дворец в столице Белых ночей. Она и ее туда водила, и всегда говорила, что сама родилась в этом дворце. Но Электра все рассказы матери воспринимала, как одну красивую сказку.
Электра остановила мать и набрала воздуха:
— Мама, а как звали бабушку?
— Аврора Павловна или Аврора Петровна, она меняла отчество.
— А она имя не меняла? Она ничего тебе не говорила?
— Она не говорила, говорил мой отец Савелий, он ее звал — Аврора.
— Мама, вспомни, что еще говорил твой отец, мой дед!?
— Электра, что ты так разволновалась? Ты меня за человека никогда не считала, а теперь пытаешь!? Перегрелась что ли?
Электра налила холодное вино в бокал, и как гончий пес с раздутыми ноздрями впилась в лицо собственной матери.
— Ладно, дочь, чего там, скажу! Отец говорил, что моя мать — сбежавшая от казни принцесса Аврора, или еще она называла себя Великая княжна…
— Ну, мама! А, ты чего молчала?
— Слушай, Электра, а если я скажу, что моя мать, дочь последнего царя, то куда вы меня спрячете, или мне в твоем доме на болоте жить?
— Мама! Господи! Я — правнучка царя?!
— О, дошло на нее! — сказала мать и завалилась на бок, ладно, что в кресле сидела.
