Плеснув горячий чай в лицо противника, Никитич успел заметить, как тот, плавно отклоняясь от летящего в лицо кипятка, опустил руку в словно случайно стоящую рядом на полке сумку. Уклонение задержало его на доли секунды, не позволив достать пистолет (в том, что в сумке, оружие Никитич не сомневался). В добавок, задав траекторию уклонения, противник уже не мог успеть уйти от посланного вслед чаю метательного ножа.
Пирогов также понимал, что достать пистолет не успевает, поэтому стрелял прямо из сумки. Звук выстрелов поглотил глушитель…
Алекс остолбенел. Все произошло в мгновение ока. И вот его попутчик с торчащим из виска лезвием ножа без рукоятки медленно роняет голову на сумку, замерев в неестественной позе, а проводник ухватившись за грудь с хрипом садится на полку Алекса. Алекс не мог выговорить ни слова — впервые в жизни он видел смерть так близко. Сквозь хрипы проводника Алекс пробились слова:
— Счастливчик ты Леша… я ж не по его жизнь сел в этот поезд… А вот как получилось… Значит, есть у тебя ангел-хранитель… но и враги…серьезные.
— Какие враги? — машинально спросил, еще не пришедший в себя, Алекс.
— Ты не перебивай, мне пару минут осталось… раз так получилось, одним грехом у меня меньше будет… — видно было, что проводнику слова давались тяжело. — Кто меня нанял, я тебе не скажу… Сам разбирайся… Выполни мою просьбу, и себя спасешь
При этих словах он повел глазами в сторону трупа.
— После границы эти ребята уже будут знать, что их человек ее не пересек… Они люди серьезные, пограничники им помогут… Так что до Киева не едь, уже в Конотопе тебя возьмут… — он снова тяжело дышал, набираясь сил. — Успеешь прибрать тут, то границу проехать сможешь, погранцы не заметят… В купе проводников мои вещи… и в соседнем вагоне в пятом купе тоже… их надо выбросить и документы тоже. В кармане у меня ключи… от тамбура…
Старик закрыл глаза и Алекс отчетливо понимал, что жизнь вот-вот покинет его тело, но глаза снова открылись и незнакомец с трудом уже еле слышным голосом очень быстро начал говорить.
— Его и меня тоже выбросишь через тамбур… нас утром найдут… И проводниц открой, они скоро проснутся…. Спеши, времени у тебя…
В этот момент тело старика дернулось и затихло — вопрос остался без ответа.
'Как в дешевом боевике. Умирает, дав важные инструкции и не сказал главного — кто охотится за мной' — банальная, а, учитывая ситуацию, дикая, мысль мелькнула у Алекса в мозгу.
Наверное, мощный выброс адреналина помог ему отрешиться от паники, которая должна была бы его накрыть. В этом шоковом состоянии он внешне спокойно начал выполнять инструкции человека, который чуть не стал его убийцей.
Потом все что он тогда делал Алекс, отпечаталось в мозгу только эпизодами. Вот он в куртке попутчика (чтобы не испачкаться кровью) тащил трупы в тамбур и там сбрасывал их с поезда (как это у него получилось, Алекс так и не мог понять, ведь попутчик был тучным и весил не меньше центнера). Вот он сжигает паспорт и военный билет из кителя, взятого в купе проводников. Следующий эпизод: он яростно оттирает кровь от стенок купе мокрыми полотенцами, которые выбрасывает вместе с постелью попутчика, тоже пропитанной кровью.
Когда все было закончено и мысли начали потихоньку упорядочиваться, его начало трясти от сильного озноба — это была запоздалая реакция психики на произошедшее. Алекс посмотрел на часы, было уже два часа ночи. Чтобы как-то успокоиться Алекс полез в рюкзак за бутылкой коньяка, которую купил еще в Калуге в кафе по подозрительно низкой цене. Сделав глоток, сразу выплюнул — оказалась самая настоящая паленка, пить которую организм отказывался. Но ничего другого под рукой не было, поэтому, борясь с рвотным рефлексом, он влил таки в себя несколько глотков. Спустя пару минут алкоголь попал в кровь, и озноб отпустил.
Итак, что делать дальше?
'Будем считать, что у меня маяк, значит, они будут видеть, что я пересек границу. Доступ к базам пограничников у них, судя по всему, тоже есть. Значит, они сразу обнаружат, что я в поезде, а мой сопровождающий нет. С их оперативностью меня будут ждать уже на украинской границе'.
Он вышел в тамбур посмотреть на расписание. Между границами поезд должен был следовать всего полчаса, потом на украинской стоит еще полчаса, а дальше всего час до следующей станции. В голове созрел план.
Алекс еще раз внимательно посмотрел на расписание, после чего зашел в купе и, покопавшись в сумке, извлек коробочку Бисолакса. Слабительным раньше он никогда не пользовался, поэтому в аптеке подробно расспросил молодую, наверное, только после института, девчонку за прилавком, как тот действует, дескать, очень нужно на первое апреля над знакомым подшутить, поэтому важно с дозой определиться. Она посоветовала дать четыре или пять таблеток, тогда эффект будет быстрым — часа через три. Именно это сейчас требовалось Алексу.
Когда в купе через несколько часов, зашли пограничники, он протянул им латышский паспорт с миграционной картой, заполненной на имя Безухова. Теперь все решали считанные часы. Для 'друзей' Новикова в ближайшие часы рабочей будет версия о том, что он и их сотрудник не добрались до границы. Алекс надеялся, что не зря перенес издевательство над кишечником. Он не обольщался и понимал, что уже часов до восьми утра будут обнаружены и тела, и его маячок.
Оставался вопрос: как быстро они вычислят паспорт и блокируют границу. То, что сегодня суббота, все-таки давало шанс. Главное, в Шенген добраться, а там…
******
Звонок служебного телефона на тумбочке прервал и без того беспокойный сон Бурковского. Напряжение последних двух дней не давало отоспаться, он ворочался во сне, плюс давала себя знать смена часовых поясов. Поэтому Дмитрий потянулся к тумбочке, едва раздались первые аккорды незатейливой мелодии. Из трубки донесся взволнованный до состояния паники голос Звягина:
— Дмитрий Алексеевич, Харламов сошел с поезда перед границей.
От услышанного Бурковский сел на кровати, остатки сна как рукой сняло.
— Что значит 'сошел'? А наш человек, как он его упустил?
— С Пироговым связи нет. Сначала пункт слежения заметил, что объект остановился в 15 километрах от станции Суземка, где пограничный переход проходит состав. Сначала этому особого внимания не уделили, ну задержали поезд перед станцией. А потом, как и положено, с погранперехода поступила информация о прошедших контроль пассажирах. Барабанова, это паспорт Харламова, в списке нет. У Пирогова был российский паспорт, он не должен был сдавать миграционную карту, поэтому пересек ли он границу, мы не знаем. Но связи с ним нет.
— И где, по-вашему, сейчас Харламов?
— Судя по маяку там же, где и сошел, объект никуда не двигается, — уверено ответил Звягин.
— Не двигается? — взревел Бурковский в трубку — Вы, Звягин, идиот? Он что на скорости выпрыгнул из поезда, а теперь лежит с переломанной ногой и не двигается? А может вероятнее, что его после гамбургера пронесло и, выехав на место, вы найдете маячок в кучке дерьма. Где сейчас поезд?
— Через десять минут прибывает на украинский пограничный переход Хутор-Михайловский. Возможно, у Пирогова просто вышел из строя коммуникатор, а Харламов имеет еще какие-то документы на другую фамилию?
— О, да вы, я вижу, стали приписывать Харламову недюжинные шпионские способности. Значит так, Звягин, срочно свяжитесь с украинцами. Пусть пограничники и таможенники берут всех в нашем купе, а если там никого нет, пускай опросят проводников. И поторопитесь. — Бурковский отключил трубку.
'Конечно, все может быть так, как сказал Звягин, но что-то я в это не верю. Зачем Харламову переходить границу под другими документами? Нет, все, кажется, опять плохо. Хотя почему опять? Эта операция только и делает, что ухудшается. Прямо сказка — чем дальше, тем страшнее'.
Бурковский поднялся из постели (поспать утром уже не получится) сел с телефоном в кресло и набрал Новикова. Когда гудки сменились сонным: 'Новиков. Слушаю', — он иронично, даже с ехидцей, поздоровался
— Доброе утро, Виктор? Не спите?
