следователем постановления о назначении экспертизы до заключения экспертной комиссии — обвиняемый может быть лишен всех юридических прав. Такая система облегчает признание здорового человека психически больным. К тому же все это юридические умозаключения, на самом деле часто все обстоит гораздо грубее и проще, так как гэбисты не останавливаются и перед прямым нарушением закона. Тем не менее очевидно, что 184 статья УПК РСФСР является одним из важных звеньев карательной медицины.
Повторяю: проблемы, связанные со 184 и 185 статьями УПК, юридически решились бы просто, если бы защитник допускался к делу хотя бы с момента вынесения следствием (или судом ) постановления о производстве судебно-психиатрической экспертизы. И вот тут-то советской юстиции пришлось бы пойти на серьезные изменения в существующей судебной системе.
Статья 405 УПК РСФСР. Участие защитника. По делам лиц, совершивших общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, а также лиц, заболевших душевной болезнью после совершения преступления, участие защитника является обязательным.
Защитник допускается к участию в деле с момента установления факта душевного заболевания лица, совершившего общественно опасное деяние.
Вопреки статье 405 УПК РСФСР, член Инициативной группы защиты прав человека в СССР Леонид Плющ, который по определению суда был заключен в Днепропетровскую СПБ, не имел ни одного свидания со своим защитником Крижаницким. Его коллега, математик Юрий Шиханович (Дмитровская областная психиатрическая больница общего типа), не смог увидеться со своим защитником вплоть до самого освобождения. Произвол? Беззаконие? А вот, например, С-н (Ленинградская ТПБ, 1952-1955 гг.) или Владимир Гусаров (Казанская ТПБ, 1953-1954 гг.) вообще не имели защитников!
Вопрос о стадии следствия, на которой допускается к делу защитник, один из самых серьезных в советской уголовно-процессуальной системе. Вся эта система устроена таким образом, чтобы защита как можно меньше могла влиять на ход процесса. В обычном уголовном судопроизводстве защитник допускается к участию в деле с момента объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявления обвиняемому для ознакомления всего производства по делу[60] (исключение составляют дела о преступлениях немых, глухих, слепых и несовершеннолетних, в этих случаях защитник допускается к делу с момента предъявления обвинения).
Для примера интересно сравнить 47 статью УПК РСФСР и 116 статью УПК Франции.
Статья 116 УПК Франции.
Задержанный обвиняемый вправе после первой явки свободно общаться со своим защитником[61] .
Заканчивая тему о правах обвиняемых, следует сказать еще об одной особенности советской судебно-следственной системы. Вся 33 глава УПК РСФСР регулирует ход предварительного следствия по делам невменяемых[62]. Статьи этой главы предоставляют невменяемым права, лишают их прав, делают какие-то исключения. При этом как бы забывается, что невменяемость — это предпосылка невиновности и по теории советского права может быть установлена только судом.
11.
Сравнивая судебную психиатрию СССР и демократических стран Запада, нельзя не отметить такой огромный недостаток советской судебной системы, как отсутствие состязательной экспертизы. При состязательной экспертизе в противоборстве экспертов защиты и экспертов обвинения истина выявляется, безусловно, более строго, чем при судебно-психиатрической экспертизе по советскому варианту. По ассоциации с состязательной экспертизой советскую экспертизу можно назвать «угнетательной», ибо фактически в СССР существует только экспертиза обвинения, тесно связанная с органами власти и подчиняющаяся их указаниям (во всяком случае.в производстве по делам карательной медицины). Советская юстиция так аргументирует свою позицию: «В советском праве отвергается состязательная экспертиза, имеющая место в ряде буржуазных стран. У нас нет деления на экспертов обвинения и экспертов защиты. В своих суждениях эксперт независим от следственных органов, что является лучшей гарантией объективности его выводов. Судебно-психиатрическая экспертиза в СССР находится в ведении органов здравоохранения»[63].
Утверждения о том, что эксперт независим от следственных органов, а судебно-психиатрическая экспертиза находится в ведении органов здравоохранения, оставим на совести профессора Я.М. Калашника, автора цитируемых выше строк. Приезжая к себе на работу в Центральный научно-исследовательский институт судебной психиатрии имени профессора Сербского, Я.М. Калашник мог бы заметить в воротах института постоянных солдат и офицеров в форме внутренних войск. Автор этой книги однажды пытался проникнуть на территорию Института им. Сербского под невинным предлогом поиска работы. Надо сказать, что институт огорожен внушительной стеной и единственный зримый вход в него — через проходную, охраняемую военными. Сотрудники института деловито шмыгали туда и обратно, на ходу предъявляя вахтерам свои удостоверения. У меня не оказалось заветной книжечки, и я был остановлен младшим лейтенантом и двумя сержантами охраны — все в форме ГБ. После тщательной проверки документов и недолгих препирательств мне было велено искать работу в другом месте или вообще убираться ко всем чертям, что я и сделал незамедлительно, почувствовав, в отличие от профессора Калашника, что эти люди — не мои коллеги-медики.
Институт имени профессора Сербского не показался мне похожим на гражданское учреждение, находящееся в ведении органов здравоохранения. Если же профессор Я.М. Калашник будет настаивать на своем утверждении, то логично будет признать, что органы здравоохранения находятся в ведении Министерства обороны или КГБ, ибо охраняются людьми в военной форме.
В своих суждениях эксперт независим от следственных органов? Может быть, проф. Калашник настолько близорук, что ни разу не видел заведующего четвертым отделением института профессора Д.Р. Лунца в форме полковника госбезопасности? Тогда мы рады предоставить ему такую информацию. Если уж я плохо разбираюсь в воинских различиях, то такой знаток военного дела, как бывший генерал-майор П.Г. Григоренко смог различить на докторе Лунце именно этот мундир. Можно ли после этого говорить о независимости экспертов от следствия, если КГБ направляет подэкспертных обвиняемых в четвертое отделение, которым заведует профессор-полковник Лунц?
Одной из форм нажима на экспертов может стать невозможность уклониться от дачи заключения. «В качестве эксперта может быть вызвано
Статья 82. Обязанности и права эксперта
(извлечения)
Эксперт обязан явиться по вызову лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда и дать объективное заключение по поставленным перед ним вопросам...
В случае отказа или уклонения эксперта от выполнения своих обязанностей без уважительных причин, или дачи им заведомо ложного заключения, или неявки без уважительных причин по вызову лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда применяются меры, предусмотренные статьей 73 настоящего Кодекса.
То есть эксперт может быть подвергнут приводу или нести уголовную ответственность за уклонение
