в совершенном «преступлении», лишь бы снова не подвергнуться ужасному «лечению». Галоперидол и назначается часто не как курс лечения, а как карательная мера за нарушение режима или стойкое бескомпромиссное поведение. У тех, кто пережил галоперидол и не сдался своим палачам, на всю жизнь остаются кошмарные воспоминания о пережитом в СПБ.
Страх перед галоперидолом испытывают не только з/к психбольниц, но и люди, находящиеся на воле. Нам известно про одного диссидента, побывавшего в спецу в те благодатные времена, когда галоперидол еще не применялся. Наслышавшись об ужасах галоперидола, этот человек, опасаясь нового ареста и заключения в психбольницу, заранее принимает этот препарат, стараясь привыкнуть к нему, чтобы потом не испытывать таких сильных мучений.
Лечение нейролептиками отрицательно сказывается не только на здоровых людях, но и на многих психически больных. Злоупотребления нейролептиками приводят зачастую к тому, что для многих душевнобольных пребывание в СПБ становится трагедией их жизни.
Вот что вспоминает бывший политзаключенный Сычевской СПБ М.И. Кукобака:
«Не помню случая (за 32 месяца), чтобы здоровье какого-либо больного улучшилось, чаще наоборот. Характерен пример некоего Ованесяна — ассирийца, откуда-то из Причерноморья. Он сидел за убийство своей матери. Старожилы рассказывают, что, когда его привезли в больницу, это был уверенный в себе человек. Импозантная внешность, золотые коронки, хорошо одет. Он работал чистильщиком обуви в каком- то городке, видимо курортном, на побережье. Психические нарушения у него были незаметны для неспециалиста, или почти незаметны. Через некоторое время санитары содрали у него коронки, потом выбили передние зубы. От бесчисленных побоев и лошадиных доз разных таблеток он постоянно страдал расстройством желудка, почти не ходил, а если и ходил, то держась за стенку. Он безропотно выполнял любое требование санитаров: будь то проглотить лягушку, жука или же терпеливо переносил со слезами на глазах, пока санитары приспосабливали ему на нос или губы пчел, потешаясь над обезображенным от укусов лицом. Интересно, что когда разговариваешь с этим Ованесяном, то поражают осмысленность, логичность его речи и в то же время абсолютное равнодушие к себе, к своему положению.
Когда его наконец выписали, признав „социально не опасным“, и повели к автобусу — это была удручающая картина. Бесформенная туша, едва похожая на человека, с трудом плетется, еле переставляя ноги, поддерживаемая с двух сторон медсестрами.
Когда я с врачом пытался осторожно заводить разговор о режиме в больнице, он только пожимал плечами и — встречный вопрос: Зачем это все тебе надо, Кукобака? Ты думай больше о себе».
Добиваясь своего, врачи СПБ не считаются ни с общечеловеческой моралью, ни с медицинскими показаниями. Максимальная суточная доза галоперидола 4 мл 0,5% раствора[107] .П. Старчик (Казанская СПБ) получал в сутки 5 мл этого раствора и свидетельствует, что другие заключенные получали еще больше. У тех, кто длительное время подвергался действию нейролептиков (в частности галоперидола), иногда возникает хронический экстрапирамидный синдром. Он проявляется в виде избыточных судорожных движений (гиперкинез) и остается на долгое время после отмены препарата, причем не поддается лечению. Хроническим экстрапирамидным нарушением в той или иной степени страдают некоторые бывшие политические заключенные спецпсихбольниц. При применении галоперидола возможно появление симптомов несахарного диабета[108] .
Инсулин вызывает гипогликемические состояния, сопровождающиеся угнетением функции мозга. Картина нарастания гипогликемии может быть условно разделена на 4 фазы.
О применении инсулино-шоковой терапии в советских спецпсихбольницах свидетельствует С-н (Ленинградская тюремно-психиатрическая больница, 1952 г.), Р. Фин (Орловская СПБ, 1973 г.), П. Старчик (Казанская СПБ, 1974 г.).
В практике карательной медицины сульфозин, как и галоперидол, назначается в качестве наказания. Инъекция сульфозина вызывает острую и продолжительную болезненность в месте укола. Перед инъекцией ампулу положено встряхнуть и подогреть до полного растворения осадка, однако этого обычно не делается, ибо задача врачей здесь — причинить заключенным максимум мучений. После нескольких инъекций на ягодицах образуются болезненные инфильтраты, из-за чего заключенные не могут сидеть, спать на спине, с трудом ходят. В сочетании с гипертермией достигается тот эффект, которого ожидают врачи, добиваясь ухудшения самочувствия своих пациентов. Вот что вспоминает один бывший политзаключенный спецпсихбольницы о сульфозине: «Эти вливания действуют, естественно, еще интенсивнее (чем таблетки аминазина — А.П.), причем вызывают невероятные боли. Как правило, эти вливания делают в ягодицу, в результате чего, как я сам наблюдал, люди месяцами не могли сидеть. Им приходилось обедать стоя, а ночью лежать на животе. Они не могли спать, задыхались, во рту жгло. Вот так и лежали, держась за спинки кроватей, чтобы не задохнуться. Это была такая невыносимая боль, что они не в состоянии были ни