внимание судебных психиатров к больным шизофренией с паранойяльной и неврозоподобной симптоматикой, т.е. к патологии, приближающейся к пограничным состояниям. Цель Лунца ясна — он пытается доказать большую криминогенность лиц с патологией пограничных состояний и положительной социальной адаптацией, чтобы лишить официальную судебную психиатрию четких критериев социальной опасности (параноидные, бредовые, галлюцинаторно-параноидные симптомы) и облегчить возможность расправы с не угодными властям людьми, выставляя им малоубедительные и не поддающиеся строгой клинической проверке диагнозы пограничных состояний или паранойяльного синдрома. Лунц пишет: «Особого внимания с точки зрения реабилитации, соответствующей терапии и профилактики опасных действий заслуживают больные, у которых шизофренический процесс в течение определенного времени сочетается с дальнейшим их социальным ростом, со способностью к обучению, в том числе и в высших учебных заведениях, к выполнению более или менее сложных профессиональных обязанностей на должностях инженеров, архитекторов и т. п.»[128] Так Д.Р. Лунц, подбираясь к «больным» со стертой клинической симптоматикой, с «хорошей приспособляемостью к условиям микросреды», к «больным» с «сохранностью прежних знаний и навыков и внешне упорядоченным поведением», теоретически обосновывает возможность признания невменяемыми психически здоровых людей, размывая и без того нечеткие критерии патологии и психиатрии.
Неизвестно, удастся ли Лунцу убедить своих коллег в правильности изложенных взглядов, но достаточно ясно, что доклад, сделанный им на VI Всесоюзном съезде невропатологов и психиатров, будет служить руководством к действию и теоретическим оправданием для тех психиатров, которые являются исполнителями функций карательной медицины.
Мы не видим оснований для утверждения о смягчении в будущем политики психиатрических репрессий. Никто из опрошенных нами бывших заключенных СПБ не считает, что карательная медицина переживает свой закат. В основном мнение бывших узников СПБ (мы присоединяемся к этому мнению) сводится к тому, что практика психиатрических репрессий получит большее распространение на периферии, вдали от крупных городов и иностранных корреспондентов. Может быть, станет меньше скандальных процессов с заключением инакомыслящих в больницы, может быть, эти процессы станут проводить тише, вдали от демократической общественности, но нам представляется невероятным, чтобы советские власти отказались от этого орудия насилия над свободой и волей демократически настроенных советских граждан: слишком уж хорошо оно себя зарекомендовало в советской практике.
БЕЛЫЙ СПИСОК
В СССР по меньшей мере 11 спецпсихбольниц: в городах Алма-Ата, Ашхабад, Благовещенск, Днепропетровск, Казань, Ленинград, Минск, Орел, Смоленск, Сычевка, Черняховск. Есть сведения о существовании спецпсихбольниц в Биробиджане, Томске, Челябинске, Шацке, психиатрической колонии тюремного типа в Чистополе. Кроме того, в систему карательной медицины входят Центральная тюремная психиатрическая больница в городе Рыбинске, психиатрическая зона для политзаключенных Мордовских лагерей (Теньгушевский район, Барашево, учреждение ЖХ-385/3) и ЦНИИСП имени Сербского в Москве.
Средняя вместимость одной СПБ 600 человек. Опрошенные нами бывшие политзаключенные по- разному оценивали количество содержащихся в СПБ узников совести. Средний показатель —14%. Таким образом, одномоментно в системе спецпсихбольниц (не считая недостоверных сведений о СПБ в Биробиджане, Томске, Челябинске и Шацке) находится не менее 1000 узников совести.
Б.Д. Евдокимов (Сергей Разумный) считает, что во всех СПБ СССР находится 25% здоровых людей, т. е. около 1800 человек.
Средняя оборачиваемость койки политзаключенного СПБ — 5 лет. Евдокимов вспоминает, что в сталинские времена в Казанской ТПБ сроки заключения были по 10-15 и даже 20 лет. Эти сведения подтверждает и В. Гусаров.
Необходимо сказать и о тех, кто госпитализирован в психиатрические больницы общего типа в рамках «Инструкции о неотложной госпитализации психически больных, представляющих общественную опасность» от 1961 и 1971 годов. Многие из них не имели задачи борьбы за гражданские права и оказались в психбольнице в результате конфликтов с администрацией своего предприятия или с местными властями. Среди них очень велика прослойка так называемых «жалобщиков». Эти люди надеются добиться справедливости, обращаясь в вышестоящие советские и партийные инстанции, в органы юстиции, и в конце концов оказываются в психиатрических больницах, госпитализированные туда прямо из чьей-то очередной приемной. Эти люди не поддаются нашему учету. Число их во много раз превышает количество политзаключенных СПБ.
Узнать фамилии тысяч заключенных, побывавших в советских спецпсихбольницах за последние 25 лет, — задача для нас непосильная. Тем не менее мы считаем своим долгом назвать тех жертв карательной медицины, которые нам известны. В этом списке их всего лишь 200. С подавляющим большинством из них мы лично не знакомы и поэтому не беремся утверждать что-либо об их психическом состоянии.
Рискуя повториться, напомним: мы выступаем в защиту не только здоровых людей, помещенных в психбольницы по любому обвинению, но и тех психически больных, которые не представляют истинной опасности для общества. Поскольку, с нашей точки зрения, слово, даже сумасшедшего, не несет угрозы общественному благу, то не исключено, что в этот список попали и не вполне психически здоровые люди. Мы, к сожалению, не имеем возможности провести сейчас объективную психиатрическую экспертизу, но в любом случае заключение в СПБ после предъявления обвинения в «инакомыслии» представляется нам делом безнравственным и преступным.
Нам рассказывали (это относится и к некоторым фамилиям из Белого списка) о психической деградации здоровых заключенных спецпсихбольниц в результате фармакологического воздействия на их организм.
Таким образом, хотя мы и не утверждаем, что все перечисленные в этом списке психически здоровы, у нас есть достаточно веские основания (свидетельства родственников, друзей, товарищей по заключению, фрагменты судебных дел и др.) считать их жертвами карательной медицины. Мы считаем оптимальным вариантом создание независимой следственной психиатрической комиссии по проверке психического состояния этих людей и дополнительному расследованию совершенных ими деяний.
Мы бы могли выделить тех, кто нам хорошо известен и чье психическое здоровье не вызывает у нас сомнений, но считаем это неэтичным по отношению к остальным.
Надеемся также, что этот список будет впоследствии уточнен и дополнен именами тех, кто нам, к сожалению, не известен[129].
1. АВРАМЕНКО Владимир Ильич, 1938 г. р., Москва.
Авиационный инженер. Арестован в 1972 г. Предъявлено обвинение по ст. 190-1 УК РСФСР (при поступлении в институт в сочинении выразил сожаление, что в наше время нет декабристов). Признан невменяемым и интернирован в Казанскую СПБ. В 1976 г. переведен в Московскую ПБ общего типа № 5 («Столбы»), откуда освобожден в июле 1977 г.
2. АЙХЕНВАЛЬД Юрий Александрович, 1928 г. р., театральный критик и поэт. Москва.
Первый раз арестован в 1949 г. и приговорен к 10 годам ссылки. Арестован в 1951 г. в ссылке и судим Особым совещанием (ОСО) по ст. 58. Находился в Ленинградской ТПБ в 1952-1955 гг.
3.
Инженер, капитан Военно-Морских Сил. Арестован в 1970 (71?) г. в числе еще пятерых своих сослуживцев. Предъявлено обвинение по ст. 75 или 76 УК РСФСР, (разглашение или утрата государственной тайны). Ни экспертизы, ни суда не было. В 1971 г. интернирован в Ленинградскую СПБ. Пытался бежать, но неудачно. Прыгая с тюремной стены, сломал позвоночник. Переведен в Орловскую СПБ, откуда опять
