Ишь чего захотел!
- Значит, закрыли тему, умный ты человек, - подвел итог О'Ты, приязненно глядя на Аскольда, которому почему-то показалось, что его здесь оскорбили, только вот непонятно чем. - Кто еще?
- Я, - негромко ответил Проспер Маурисович, на долю секунды опередив Боба Исаковича, который этим очень оскорбился и решил в отместку замолкнуть на этой планете навсегда, раз они так. - Я хочу заявить свое желание. И очень хочу, уважаемый О'Ты, поглядеть, как ты это мое желание исполнять будешь.
- Ну, я не золотая рыбка, я просто спрашиваю, - уточнил свою позицию О'Ты, до невероятия приветливым взглядом приглашая Проспера раскрыть свою позицию, - но все-таки, Проспер Маурисович, открой мне, в чем заключается твое сокровенное желание?
Мрачно ухмыльнувшись, Проспер Маурисович начал так:
- Я хорощо понимаю, кто сидит передо мной на этом плетеном кресле. Я представитель Комкона-2, который целью своей поставил разных там Странников из обращения изымать. А ты, О'Ты, именно к ихнему племени и относишься. И не надо мне возражать, ты раскрыт, Странник. Никаких, конечно, желаний ты исполнять не можешь, в этом мои товарищи уже убедились, а я так и раньше подозревал, но одно ты исполнишь или я за себя не ручаюсь. Дай мне вызвать из твоей Черной Дыры подкрепление в виде четырех типовых отрядов Комкона, и если ты это сделаешь, я, так и быть, подумаю о том, что, может быть, ты не Странник, а это, уверяю тебя, может сказаться при вынесении тебе приговора.
- Это интересно, - заметил О'Ты. - Ну, а предположим, при расследовании выяснится, что я не Странник, а сам господь Бог?
- Суд решит, - уверенно заявил Проспер Маурисович. - Но я лично думаю, что это не склонит чашу в твою пользу. Странник - это все, что странно. А ты, О'Ты... Тебе не поможет даже прозуменция невиновности, не надейся. только полное и публичное признание может смягчить твою участь. Но это мы устроим.
- Совсем интересно, - откомментировал О'Ты. - Вот желание, действительно достойное исполнения. Звони, дорогой Проспер Маурисович. Твои эскадроны будут пропущены без всякого промедления.
Проспера Маурисовича несколько смутил термин 'эскадроны', но он себя перемог и протянул недрогнувшую руку к уже падающему с неба транскосмическому телефону.
- Але! - сказал он туда. - Але!
- Ты что делаешь, скот? - воскликнул Тим, начиная понимать, что Проспер собирается делать, поскольку раньше не понимал. - А ну, немедленно положь трубку! Ты же не только нас всех подставляешь, ты же подставляешь этого человека, к которому мы приехали в гости!
- Ха-ха! - ответил Проспер Маурисович, сопровождая ответ сарказмом. - И еще раз ха-ха. Посмей только. Але! Але! Первый пункт Комкона, пожалуйста!
- Да он же всех нас заложит, этот Проспер! - проявил беспокойство и одновременно возмущение Тим. - Мы его, как человека, с собой пригласили, а он нас закладывает!
- Тим, я вас прошу, - попросил О'Ты, - пожалуйста, ему не мешайте. Человек исполняет свое желание. Мне еще никогда таких желаний не загадывали. Все вуалировали. А Проспер Маурисович не вуалирует и этим мне интересен.
Проспер Маурисович между тем задергался самым гальваническим образом.
- Але! Але! - закричал он так, что О'Ты поморщился. - Вторая? Это Вторая? Это с вами разговаривает Восемьсот четырнадцатый по НДП Второго главного фрахта. Такой Кандалык, Пэ Эм. Вторая буква 'а'! Срочное сообщение! Да какой там завтрак, я Странника поймал! Послушайте, вы меня слушаете или вы меня не слушаете? Я говорю! Что я! Поймал! Странника! Какие шутки, совсем от безделья сбрендили! Что? Ладно, только быстро!
На Проспера Маурисовича было неожиданно и приятно смотреть. Это был какой-то совсем не такой Проспер Маурисович, к которому привыкли жители Аккумуляторного поселка. Взгляд его был светел и за километр отдавал героизмом. В свой звездный час, в час Великого Свершения Всей Своей Жизни Проспер Маурисович Кандалык предстал перед земляками, а также перед никому не понятным О'Ты, в виде непобедимого бойца за счастье всех прошлых, будущих и настоящих народов, хотя, надо признать, в то же время немного проскваживало в нем что-то идиотическое.
В обстановке гробового молчания (даже цвириканье прекратилось) Боб Исакович попробовал было рассказать анекдот о том, как комконовец поймал Странника, но не рассказал, потому что запутался во второй фразе и смолк. Проспер Маурисович начал было комментировать анекдот и даже пробормотал слово 'такова', но далее предпочел наступить тишину.
- Проспер Маурисович, - тихо и уважительно сказал наконец О'Ты (тот недовольно дернулся в том смысле, что не мешайте). - Вы им скажите, Проспер Маурисович, чтобы шли по пеленгу, а про Черную Дыру не говорите. Не будет для них никакой Черной Дыры. Почетные, что и говорить, гости.
Почетные гости появились очень быстро - через какие-то считанные часы. К тому моменту О'Ты и компания Анатоль Максимовича успели подружиться, хотя никакого другого желания, кроме проспериного, О'Ты так и не исполнил. Сам Проспер, обществом за свой поступок отторгнутый, в разговоры не вмешивался и сидел себе под деревом на самом краю полянки, что-то там такое себе быстро нашептывая и с невозможной обидой поглядывая на веселящихся земляков.
Бойкотом в свой адрес Проспер Маурисович был оскорблен по самое некуда. В глубине, может быть, и не очень глубокой, но все же таки души, Проспер Маурисович ожидал за свой поступок неумеренных демонстраций всеобщего восхищения и собирался эти демонстрации скромно, достойно, однако решительно пресечь, как только всеобщее восхищение перейдет в славословия, способные, как известно, испортить самого благородного и самоотверженого героя. Проспер Маурисович не собирался портиться под дифирамбы расчетливых льстецов. Он был бы не прочь и дальше совершенствоваться в смысле величия духа (хотя - опять же в глубине души - искренне подозревал, что дальнейшее усовершенствование попросту невозможно), но портиться он не хотел. Мысль об испорченном Проспере Маурисовиче приводила его в содрогание.
'Нет! - собирался он категорически заявить своим землякам, когда они перейдут грань допустимого восхваления. - Прошу вас, друзья мои, остановитесь! Не надо вот этого, вот это лишнее. В том, что я свершил, пожертвовав даже не своим личным счастьем, а много страшнее - счастьем дорогих моему сердцу товарищей, - есть и ваша собственная заслуга. Ведь я вырос среди вас и только благодаря общению с вами привык больше думать о других, нежели чем о себе. На моем месте так поступил бы каждый.'
Но восхвалений не последовало. Последовало совсем наоборот, и теперь оскорбленный до глубины своей не очень глубокой души, низвергнутый в одиночество, Проспер Маурисович молча страдал. Он не мог хотя бы взреагировать своим обычным 'Вот такова наша жизнь' на очередной анекдот Боба Исаковича, ко всеобщему удивлению, дорассказанный до конца и даже где-то немножко смешной.
Поэтому появление в темносинем небе крылатых силуэтов комконовского патруля послужило для него поводом к необыкновенной радости и даже злорадства. Проспер Маурисович вскочил на ноги, заорал, как сумасшедший и от возбуждения стал приплясывать. Его несколько удивило, что и О'Ты, тот самый мужик в плетеном кресле, провалиться на этом месте, самый что ни на есть настоящий Странник, тоже вроде бы обрадовался - во всяком случае тоже рукой замахал и опять принялся за свое приветливое улыбание. Все это на фоне очень мрачного молчания просперомаурисовичевых земляков. 'Улыбайся, улыбайся! думал про себя Проспер Маурисович, искоса поглядывая на свою жертву. - Пей свое пойло, пока наши тебя в оборот не взяли. Вот там мы и посмотрим, кто из нас приветливей улыбаться будет!'
Между тем комконовские вегикелы быстро и слаженно сели в рощи вокруг полянки. Оттуда сейчас же выскочили бойцы и, не теряя ни секунды, взяли всех присутствующих в плотное кольцо окружения.
Вслед за бойцами из грузовых люков поползли всякие страшного вида фиговины с огромными дулами, с самого начала прецезионнейшим образом направлеными на кресло.
- Что они собираются делать? - спросил Аскольд неизвестно кого и тот сразу ответил:
- Они арестуют О'Ты, а нас, наверное, отправят в какой-нибудь карантин или как это у них называется. В общем, тоже арестуют. Хотя бы за кражу комконовского вегикела.
- А разве они не собраются стрелять в О'Ты? - спросил Аскольд. Смотрите, они все в него целятся.
