подопечному, да и мне тоже, опасно находиться здесь, так как окружающее пространство вытягивает все силы и пытается растворить нас в себе. Здесь темно, холодно и очень одиноко. Я тщательно записываю свои действия, чтобы потом показать их — здесь нет возможности вести наблюдения иначе, чем через мои чувства и ощущения. После того, как я сверну этот мир, его материя преобразится в энергию, которой хватит, чтобы вызвать рождение новой Вселенной на его месте. Ничто никогда не исчезает бесследно.
Музыка, овации, звенят бокалы. Разодетые в яркие платья гости кружат по большой зале. Торговая коалиция отмечает свою победу на широкую ногу. Сегодня днём я открыла портал в миры Таури. Армия Квадру проиграла. Таурийцы не оспорили открытие портала. Капитализма в объединённых Вселенных стало немного больше, чем раньше. И я к этому имею непосредственное отношение. Я смотрю на Ненаша — даже здесь, куда не допустили моих кащеев, он следует за мной тенью. На вечере все выглядят так, как выглядят от рождения — иначе не избежать недоразумений с неправильно предложенными закусками и напитками. Сложен местный этикет. Определённо сложен.
Я ощущаю злость Ненаша, как лёгкое покалывание на коже. Я знаю, что она направлена не на меня, но всё равно чувствую себя неуютно. Представляю, как это выглядит со стороны — Калейка и я разрушаем то, что он такими усилиями и жертвами создавал. Но он ничего не может поделать. Точнее, может, но не делает. Убить меня — ведь тоже возможный вариант, чтобы остановить Торговую коалицию. Пусть не полностью, но как минимум вернуть к прежней скорости роста. Он же наоборот, защищает, учит… Сколько общаюсь с многоликами — не могу их понять. Иногда мне кажется, что даже логика у них не такая, как у всех остальных.
К нам подходят Калейка и председатель Гор. Дежурный обмен улыбками и приветствиями, мы жмём друг другу руки, кланяемся.
— Милая, я так рад, что вы к нам присоединились. Я очень надеюсь, что наше сотрудничество в дальнейшем будет только углубляться и оставаться не менее взаимовыгодным, чем сейчас, — председатель Гор как никогда похож на кота, добравшегося до крынки со сметаной.
Я улыбаюсь и рассыпаюсь в вежливых взаимностях. По межмировым меркам я теперь богата, и каждый следующий открытый моими силами портал будет приносить мне баснословные прибыли. Удивительно, что несмотря на это, я оказалась всё равно во много раз дешевле, чем услуги гильдии ключников. Как бы мне теперь хотя бы часть своего богатства переправить на Землю? Папа был бы рад новой машине, маме давно пора купить песцовую шубу и несколько бриллиантовых украшений. Сестрёнке нужна отдельная жилплощадь. И вообще, давно мы никуда вместе не выбирались. Как насчёт слетать вместе на Мальдивы? Ещё год назад о таком никто из нас ещё не смел мечтать. Они и сейчас не смеют. И как мне объяснить своё внезапное богатство?
Господи, как я хочу домой.
Из самого центра шумного веселья мы, наконец, выбираемся на относительно тихий балкон. Это не балкон, к каким я привыкла, а гигантская площадь под открытым небом, похожая на ту, что я видела возле музея. Там и здесь стоят лавочки, скрытые от посторонних глаз небольшими деревцами и кустарниками. Где-то журчат фонтаны. Похоже, ракшасы любят создавать такие маленькие островки зелени везде, где только могут.
Над нами искусственное небо, усеянное искусственными звёздами — настоящее небо засвечено никогда не спящим городом. Откуда-то слышны приглушённые голоса и смех. Мы бредём по тропинкам.
— Как думаешь, если я сбегу с праздника, это будет очень некультурно с моей стороны? — я чувствую себя выжатой, как лимон. Чувство постоянной усталости крепко поселилось во мне и последние месяцы не отпускает ни на мгновение. Мне нужен хороший отдых. Остановиться, отдышаться. Слишком много эмоций, слишком много событий.
— Ну, это будет не очень уважительно к хозяевам и гостям, но, думаю, тебя поймут и простят. Куда ты хочешь отпраиться?
— Я хочу домой, на Землю.
Ненаш молчит какое-то время, что-то подсчитывая.
— Прямо сейчас? — наконец, уточняет он.
— Как можно скорее, — я уклоняюсь от прямого ответа.
— Нужно предупредить Калейку. И взять у него ключ от твоего мира.
— Ключ? Но я думала, что Земля — дикий мир, а не закрытый…
— Все миры под юрисдикцией альпов — закрытые. Это правило, — Ненаш останавливается и смотрит на меня сверху вниз. Его удивительные глаза искрятся в свете звёзд. — Если ты устала, нужно попрощаться с председателем и отправиться спать. Я пока-что договорюсь с Огранщиком. Думаю, завтра мы сможем отправиться в путешествие.
Он стоит рядом, но мне кажется, что он где-то далеко. Мне грустно, и очень одиноко. Наверное, я сама виновата в своём текущем положении, но так хочется вскочить, разбить всё и убежать куда-нибудь далеко. Где нет этих политических игр, дележа доходов и сфер влияния. В какую-нибудь деревню на три двора. Полоть огород, доить коров — сейчас такое времяпрепровождение кажется верхом желаний. Глупо, правда?
— Пойдём, — Ненаш забирает у меня бокал и тянет обратно, к свету и шуму.
Закат на Улле. Я-Туа наблюдаю за конвекцией в атмосфере. Ветра постепенно меняются, реагируя на изменения в окружающей среде — с заходом солнца скалы станут единственным источником тепла, а потом остынут и они. Это всегда так интересно. Такие сложные взаимодействующие структуры образуются буквально из ничего. Ненаш сегодня особенно бледен. Я в последнее время серьёзно беспокоюсь о его здоровье.
— Я не смогу больше заниматься разработками, — наконец, произносит он. Похоже, для него это большая потеря.
— Почему так?
— В следующем году меня должны ввести в должность. Семья решила, что я — новый глава клана. Нужно входить в курс дел, перенимать бразды правления… Я уже рассказывал, в каком хлипком состоянии сейчас находится Улль, — Ненаш замолкает на какое-то время, тоже любуясь закатом. Я молчу в ответ. — 'Ты слишком заигрался в учёные игры, забыв, что на самом деле важно' — произносит он не своим голосом, похоже, кого-то цитируя.
— Но твои открытия и совершенствования облегчили жизнь миллиардам живых, — пытаюсь его успокоить. Он горько смотрит на меня, и я опять умолкаю.
— Прости, Туа, я больше не приду.
— Жаль, ты хороший гуманоид. Позови меня, если что-то понадобится. Наша дружба не заканчивается здесь.
Ненаш поднимается с камня, отряхивает одежду. Ему не хочется уходить, но причин оставаться он тоже не видит. Я встаю следом:
— Постой, у меня есть для тебя небольшой подарок.
Запись резко обрывается. Я лежу на кровати в позе звезды и смотрю в потолок. Похоже, мемораре и был этим небольшим подарком. 'А Гитлер был художником' — почему-то всплывает в голове мысль.
Интересно, кто такой этот Туа? У меня нет предположений даже о его поле, не говоря уж обо всём остальном. Я думаю, что это был мужчина. По крайней про себя я о нём говорю, как о 'нём'. Причём, последние напутствующие слова — 'хороший гуманоид' — значат ли они, что Туа не был таковым? Нигде в записях нет его тела. То есть, я помню ощущения тела Туа, но нигде не видела его ни в отражении, ни даже просто не осматривала себя. Есть только небольшие обрывки — сухие, вполне человеческие руки с тонкими кистями, носки мягких туфель, полы большого мешковатого одеяния, похожего на джедайский балахон. Судя по углу, с которого он смотрит на мир, ростом Туа приблизительно как Ненаш. Но эта его удивительная способность делать частью себя окружающее пространство, или путешествовать на другую сторону… Я, хоть и умею делать дырки в реальности, всегда нахожусь с 'этой' стороны, и никогда не видела как выглядят пространственные переходы. Даже никогда не задумывалась, что они могут обладать своей
