заброшенное место. Внизу, в долине, живописные руины — старый город. Я вижу даже что-то, похожее на храмы. Местная архитектура удивительно похожа на земную. Возможно, ракшасы и люди намного ближе друг к другу, чем можно предположить по биологическим тестам. Я поднимаю руки над головой, как будто бы собираюсь молиться небесам. Претенциозный жест, но так мне удобнее работать с пепперкаттером. Что ж, покажем им, что у женщин тоже бывает пространственное мышление. Добавить здесь, убрать там. Если я всё рассчитала правильно, то потопа не будет. Водопады всегда вселяли в меня благоговение перед несокрушимой мощью природы. Надеюсь, я не одна такая. На создание этого произведения ушло меньше нескольких минут и просто прорва энергии. Над долиной высоко в небе искрился водопад. Сложный, многоступенчатый, он возникал из ниоткуда, прямо из воздуха, и низвергался в никуда, исчезая в нескольких сотнях метров над поверхностью. Вода поступала из соседнего океана через порталы-'люки' и возвращалась туда таким же образом, но через другие порталы. Кажется, люки мне нравятся всё больше и больше. Гравитация — классная штука, жаль, изобрела её не я. Вода беззвучными потоками летела к земле, серебрилась в лучах солнца, рассыпалась брызгами, создавая удивительные радуги. У меня самой захватило дух от грандиозности проделанной работы. Надеюсь, они оценят мои фантазию и предупреждение по достоинству. В следующий раз я могу 'открыть кран' над населённым городом. И 'забыть' поставить 'защитную заслонку'.
Пора тоже возвращаться.
На плато собралось с десяток многоликов, но по именам я знала только Твиннра и Муриэль. Все они окружили безучастно сидящего Нена. Странное ощущение появилось вновь: я смотрела сама на себя. Не в зеркало, а во плоти. Моя причёска, моя одежда… Может, если бы у меня была сестра-близнец, сейчас было бы легче. Они осторожно трогали его за плечи, гладили по волосам, спине. Всё это походило на какой-то странный ритуал. Твиннр поманил меня к себе, как только заметил. Теперь все смотрели на меня. До чего же неуютно под этими пристальными взглядами.
— Рейн в порядке, но понадобится время, чтобы он пришёл в себя, — он вновь похлопал Рейна-меня по плечу. — Расскажи, как всё прошло.
Сбиваясь и опуская детали я рассказала.
— Надеюсь, на какое-то время они отстанут, — добавила я в конце.
— То есть, ты просто позвала, и он пришёл? — было что-то подозрительное в его голосе.
Я кивнула.
— Попробуй скомандовать ему изменить облик. Если Рейн будет самим собой, обмен веществ должен ускориться, и он быстрее поправится.
Что ж, вполне возможно, сработает. Нужно попытаться.
Как когда-то в подземельях замка ключников, я прикоснулась к нему кончиками пальцев.
— Стань самим собой, — прошептала ему на самое ухо.
Перемена началась почти мгновенно: серебряные волосы хлынули в разные стороны наподобие взрыва, черты плыли и плавились меняясь, становясь чем-то другим. Ещё немного, и перед нами сидел Ненаш, такой, каким я его помнила с самого начала, настоящий. Одежда во многих местах не выдержала и пошла по швам. Я услышала удивлённые возгласы. Проклятье, конечно же, как я могла забыть! Для них Рейн выглядит совсем иначе. Нужно было отдать какую-то другую команду. А я только начала гордиться собой, что понимаю, что делаю. Что я думаю перед тем, как что-нибудь делаю, а не несусь вперёд наобум, как оглохшая летучая мышь.
В резко наступившей тишине я услышала приближающиеся шаги и обернулась лишь для того, чтобы получить пощёчину. Передо мной стоял Калейка. Если бы взгляд умел испепелять, я бы уже давно стала горсткой праха. А что он вообще здесь делает? Он ведь не должен знать, что произошло. Я решила продолжать называть про себя Калейку Калейкой, чтобы случайно не проговориться. Ведь никогда не знаешь, что будет дальше, даже если всё посчитал.
Ударить главу клана в ответ? Глупо и безответственно. И любые слова будут лишними в данной ситуации. Как поступил бы Рейн?
— Если ты так боишься, не стоило его выпускать с самого начала.
У Калейки побелели костяшки пальцев, заходили желваки под кожей после моих слов. Ударит вновь или нет? Но мне нельзя отступать — сомневаться в принятом решении равносильно самоубийству. От того, насколько уверенно будешь себя держать, зависит жизнь, и не только моя. Мы в ответе за тех, кого приручили. Он развернулся и, ничего не сказав, пошёл прочь.
— Я понял, что Рейн в тебе нашёл, — пробормотал тихо Твиннр, так, чтобы слышала одна я. — Он смотрелся в тебя, как в зеркало.
Глава 20. Бабай
Думаю, сейчас я узнаю, на что способен ключник, загнанный в угол. Отступать некуда. И бежать некуда. Моя семья в руках у Калейки. Эгмон, если он до сих пор жив после смертельных гонок по мирам, может явиться в любую секунду. Туа Либра, великий кршник, который способствовал созданию пепперкаттера, оказался не таким уж и милым. Да и, похоже, он заодно с Торговой коалицией. Или наоборот, почему-то страстно хочет её гибели и всячески подталкивает к этому. Если бы я могла обмануть людей с их до определённой степени наивными представлениями об устройстве Вселенной и несовершенными пепперхаундами, то существо, которое воспринимает окружающий мир, как часть своего тела, — вряд ли с ним можно что-то поделать.
Твиннр ничем не поможет — даже если бы это было в его силах, идти против главы клана… кажется, это немыслимо.
Мы с Рейном сидели в пещере вдвоём, если не считать кузнеца. Последний беззвучно лежал в своём углу и походил на груду мёртвого камня. Может, спал, а может, не хотел нас напрягать своим присутствием. Я медленно расчёсывала и заплетала в косички длинные серебряные пряди. Занятие, которому я не предавалась уже, кажется, тысячи лет. Многолик сидел абсолютно неподвижно — Твиннр предупреждал, что восстановление займёт какое-то время. Но как-то оно слишком растянулось. В мою кровь уже впиталась привычка менять миры чуть ли не по десять раз на дню, поэтому каждая минута промедления, каждый час бездействия сводили пальцы судорогой. Действительно, что я ещё умею делать, кроме как открывать миры? Приносить несчастья? Приносить деньги? Быть чужой пешкой?
Уверена, что есть лекарство, и если отдохнуть и подлечиться, то я вновь стану жизнерадостной и любящей. Люди слишком зависят от химии, что творится в их телах. Гормоны сюда, гормоны туда. Одно соединение так, другое эдак — и всё, перед тобой уже совсем другой человек. Когда я жила на Земле, больше всего я боялась заболеть менингитом. Ведь после болезни человек меняется. Меняется характер, поведение… Ведь все мелочи, что нас окружают — это мы и есть. И что будет со мной после болезни — я перестану быть собой и даже не замечу этого. Как это страшно. Сейчас я не знаю, действительно ли это страшно. Так хочется оставить всё. Закрыть глаза и больше никогда не просыпаться. И хочется отомстить. Я понимаю, что это глупо. Кому мстить? За что вообще? Но хочется сделать пакость. Всему миру сразу. Похоже Туа Либра устроил большую заварушку, и мы — лишь незначительная в ней деталь. Но какая конечная цель происходящего — я не знаю. Вот уж правду говорили, что умом негуманоидов не понять.
— Почему Либра это делает? — вздохнула я, не ожидая услышать какой-либо ответ.
— Когда ты тычешь палкой в муравейник, ты тоже не преследуешь определённых целей, — тихо ответил Рейн. — Ему просто интересно.
Я замерла, затаив дыхание — неужели он пришёл в себя — но Рейн оставался молчалив и неподвижен. Попробовать ли задать другие вопросы? Будет ли он сейчас правдиво отвечать?
— Но другие кршники вроде бы этого не делают? Или я просто об этом не знаю?
— Другие кршники в большинстве своём старше. Туа Либра — самый младший из тех, кого я знаю. Другие делали вещи и похуже. Просто это было очень давно в нашем понимании.
— Сколько же их, этих кршников?
— Достаточно.
Рейн вдруг — я еле успела отпустить его волосы — спрыгнул с камня и направился к выходу из
