внезапно получила ручкой швабры между глаз, настолько внезапно, что не успела ни перехватить палку, ни увернуться. И хорошо, что не смогла — швабра торчала из ведра, которое завалилось на бок и обязательно покатилось бы по коридору с адским грохотом, если бы Дора позволила швабре упасть.
— А ведь это не крысы тут грохотали… — пробормотала Дора.
— Джон! — воскликнула Алиса.
И тут же получила от Доры по губам, хорошо получила, от души, нормальная такая пощечина, только не по щеке, а по губам.
— Тихо! — прошипела Дора. — Если нас обоих попалят, я тебя выгораживать не стану. Лучше ведро нормально поставь, пока я швабру держу.
Алиса поставила ведро нормально и испуганно посмотрела вглубь подземного хода.
— Темно-то как… — прошептала она.
— Факел возьми, — посоветовала Дора. Алиса взяла факел, огляделась по сторонам и сказала:
— Огнива нет.
— Огнива… — передразнила ее Дора. — Дура ты необразованная, спичек никогда не видела! Учись, деревня. Дора взяла с полки с факелами спичечный коробок, зажгла факел и сказала:
— Всё, проваливай. Чтобы я тебя больше не видела.
Алиса шагнула в темноту, темнота отступила перед светом факела, и стало видно, что в дальней стене каморки есть узкий и низкий лаз, из которого торчит верхняя часть приставной лестницы, деревянной и очень грубо сделанной, ступеньки все в заусенцах. Маленькая дверца, прикрывающая лаз, распахнута настежь. Точно не крысы здесь шумели. Ну чего стоило Джону Россу не врезаться в это ведро, а пройти дальше и убить Рона своими руками? Тогда у Доры совесть была бы спокойна. Впрочем, в таком случае вряд ли Джон Росс оставил бы Дору в живых.
— Ой, — сказала Алиса. — Я же босиком.
— Иди как есть! — прошипела Дора. — Поздно уже возвращаться. Всё, пошла, пошла, живо!
Алиса неловко протиснулась в лаз, кое-как нашарила ногой ступеньку лестницы, страдальчески сморщилась, но вслух ничего не сказала. Дора не стала больше ждать, вышла из каморки, закрыла за собой дверь и задвинула щеколду. Больше она Алису никогда не видела.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ГНЕЗДО СПЛЕТАЕТСЯ
1
Алиса сидела на ступеньках загаженного крыльца заброшенной инсулы и тупо пялилась в темноту. Четверть часа назад она плакала, затем слезы иссякли, осталось только отупение.
Сумерки опустились на город, столица утонула во тьме, небо затянуло облаками, даже звезд не видно. Улицы пусты, ни один здравомыслящий прохожий не отправится в такую ночь в рискованное путешествие, разве что дело очень важное. Не столько потому, что ночные улицы кишат преступниками, а потому, что в такой тьме легче легкого угодить ногой в яму, сломать кость и остаться калекой на всю оставшуюся жизнь. А преступники — что преступники… Страшно, конечно… Полчаса назад одна компания приблизилась к инсуле, кто-то воскликнул:
— Ой, глядите, монах сидит!
Но товарищи тут же зашикали на него, до Алисы донесся звук несильного тупого удара — кажется, затрещину отвесили. На короткое время в облаках появился просвет, и в звездном свете Алиса увидела, как гопники удаляются, очень осторожно и опасливо, стараясь не шуметь. Поначалу Алиса не поверила своим глазам, а потом сообразила, каких монахов чаще всего можно встретить в этом районе, и громко хихикнула. Гопники стали удаляться еще быстрее. А потом разрыв в облаках закрылся, и непроглядная тьма снова затопила все поле зрения.
Алиса понимала, что надо подниматься и уходить. Скоро ее начнут искать, и если она никуда не уйдет — найдут моментально. А когда найдут — живой не отпустят. Но как не хочется вставать и идти… Босые ноги изранены, ничего не видно, страшно, но это не самое главное. Главное то, что она никак не может решить, стоит ли ей жить дальше. Раньше она не воспринимала всерьез рассказы о том, как преступники сами сдаются полубоссам и принимают лютую смерть, потому что она кажется им более легким выходом, чем продолжать жить в аду душевных мук. Это только кажется, что разумное существо убить легко, пока сам не попробуешь. А когда попробуешь — поначалу тоже легко, но потом приходит отходняк и тебя начинает так колбасить, что наркоманская ломка по сравнению с этим — ничего не значащая мелкая неприятность. Понимать, что отняла жизнь у хорошего человека, и нет этому прощения… А если он еще во сне являться станет…
Во тьме послышались торопливые шаги, кто-то быстро шел, а скорее, бежал, прямо к ней бежал. Вот уже слышен не только стук сапог по засохшей глине, но и тяжелое дыхание бегущего. А вот в свете одинокой звезды, ухитрившейся пробить плотный занавес облаков одиноким лучом, на мгновение прорисовался силуэт… Монах. Ну да, а кого еще она ожидала увидеть? Быстро бежит, и не спотыкается совсем… В очках ночного видения, скорее всего.
Приблизившись к Алисе, монах перешел с бега на шаг, а затем и вовсе остановился, не дойдя до нее шагов десять. И негромко спросил голосом Джона Росса:
— Эй, товарищ, ты кто?
Алиса вспискнула нечто радостное, вскочила, наступила босой ногой на острый камень, вспискнула еще раз и едва не упала. Джон не бросился к ней, чтобы подхватить, он промедлил и подошел к ней только тогда, когда она уже восстановила равновесие.
— Мог бы поддержать слабую женщину, — упрекнула его Алиса.
Джон не придал значения тому, что она назвала себя не самкой и не телкой, а женщиной. Он просто сказал:
— Извини, задержался, бластер на предохранитель ставил. Ты с заданием справилась? Алиса пожала плечами.
— Рон мертв, — сказала она. — А справилась я или нет… даже не знаю…
— Если мертв — значит, справилась, — заявил Джон. — Пойдем отсюда быстрее. Держи меня за руку и не бойся, я ямы вижу и буду тебя вести безопасным путем.
— Я босиком, — сказала Алиса.
— Плохо, — сказал Джон. — Мои сапоги тебе не подойдут, так что придется потерпеть. Пойдем, время дорого.
— Нас уже ищут? — спросила Алиса.
— Понятия не имею, — ответил Джон. — А что, должны искать?
— Дора сказала, что поднимет тревогу, как только я уйду, — сказала Алиса. — Наверное, уже подняла.
— Как все сложно… — пробормотал Джон. — Ладно, пойдем, дома расскажешь.
— Я не дойду! — воскликнула Алиса. — У меня ноги уже все в крови!
— Придется дойти, — заявил Джон. — Тут недалеко, полторы тысячи шагов от силы. Хотя… Садись-ка ко мне на закорки.
— Но, это… неудобно же… — смутилась Алиса. — Ты же рыцарь…
— Неудобно трусы через голову надевать, — сказал Джон. — Забирайся.
Он повернулся к ней спиной и присел на корточки. Алиса испытала мгновенное искушение отвесить ему пендаля, но подавила его и стала взгромождаться на плечи рыцаря. Это было неудобно — сильно мешал балахон.
— Долго ты там еще? — проворчал Джон.
