убежден, что Распутин выпутается, но это не так важно, время уйдет, гастролей у него почти нет, на телевидении он отсутствует, даже Евгения Федоровна говорит о нем в прошедшем времени. Пройдет несколько месяцев — и о нем все забудут. Но у меня не было Жекиной эйфории, пацанкам еще надо работать и работать.
И вот однажды прозвучал первый звоночек о том, что MOW опасения не напрасны. Сперва Жека начал поговаривать о тому что Вера и ее команда намекают на то, что неплохо бы съездить за границу, теперь туда валом валят тусовки намного послабее «Ах!», а у них уже появилось имя, они собирают аншлаги в самых престижных залах страны и вполне могут кое-куда прокатиться.
— Сейчас мы этого не сделаем, слишком рано. Ты знаешь, сколько башлей надо выложить…
— А прямые контакты?
— Если они у тебя есть — ради бога… Ясно, что никаких прямых контактов у меня и Жеки не было. И тут я вздрогнул: а что, если кто-то уже предлагает им организовать зарубежное турне? Без Жекиной и моей помощи.
— Послушай, им никто не подбросил такую мыслишку? — спросил я у Жеки.
— Не могли… Они все время у меня на глазах. Бабок много, хочется купить фирменных шмоток… Обычные дела.
Мы позабыли об этом разговоре, была еще одна неплохая поездка — по четыре концерта в день в Махачкале. Я сам поехал туда, чтобы помочь Жеке. Потом в Москве мы сорвали гастроли Распутина в «Олимпийском». Узнав о них, Жека примчался ко мне и заорал:
— Есть возможность вышвырнуть их вон… И запуститься? самим. — Каким образом?
— Очень просто… Мы явимся с тобой и скажем, что посвящены в таинства уголовного дела. Ты готовишь статью, а я:
— А что ты?
— Ты забыл о моем удостоверении.
— Ты опять за свое?
— Сколько тебе говорить… Все в полном порядке. Когда-нибудь я тебе расскажу, сейчас не могу. Но это же «Олимпийский»… Мне пообещали отдать площадку, если сорвем Распутина.
Я почесал затылок. И в самом деле, заманчиво. Назавтра мы стояли перед директором «Олимпийского». Он меня прекрасно знал. Жека с ходу сунул ему под нос красную книжицу. Я, сказал, что практически у меня на столе судебный очерк о Распутине.
— Неужели так все плохо? — переспросил директор.
— Наше дело было предупредить вас, — весомо заявил Жека. Назавтра зрителям стали возвращать деньги за билеты, а Жека волок в «Олимпийский» афиши «Ах!», сам-то он, правда, не высовывался, и договор с «Олимпийским» подписывал другой человек — директор центра, в котором числилась группа «Ах!». Не успели мы отпраздновать победу, как Жека примчался ко мне в редакцию с посеревшим лицом. Он даже не позвонил мне.
— Что случилось? Жека бухнулся на стул.
— Все то, о чем ты говорил…
— Ты не можешь пояснее?
— Эти девки оформились в Штаты. Прихожу, а Верка и выкладывает мне: мол, вы не планируйте гастроли на ближайший месяц, мы отчаливаем в Штаты, ненадолго, всего на десять дней…
— Госконцерт? — только и спросил я.
— Если бы… Центр «Фантом». Они всех к рукам прибирают. Я почувствовал, как кишки в животе сворачиваются в клубок, а затем резко выпрямляются.
— Кретин…..Они у меня в руках… Они меня любят…
Для них я папа. Не меньше… А ты полнейший дегенерат. Сколько раз я тебе говорил…
Я орал на всю редакцию. Как мне хотелось съездить ему по физиономии!
— Заткнись, — сказал Жека.
— Охоту вели опытные люди. Я ничего не подозревал. Они обвели бы вокруг пальца не только нас.
— Забудь о слове «нас»! Во всем виноват только ты один…
— Может, еще не все потеряно. Надо их задержать…
— Есть только один путь — обвинить в шпионаже, — сострил я.
— Других возможностей не вижу.
Я понимал, что они занялись оформлением документов давно. Поэтому и принимались трепаться о загранице… Душеньки не выдерживали..
Но о главном молчали… Ребятки из «Фантома» предупредили: молчать строго-настрого.
— Ас другой стороны — съездят и вернутся, — сказал Жека едва слышно. Я понимал — он успокаивает себя.
— Вернутся, но не к нам…
— Почему ты в этом уверен?
— Кретин! Все очень просто… Они уже один раз накололи тебя.
— Каким образом?
— Посмотрите на наивного мальчика! Он не догадывается! Какой глупенький. Да они эти документы давно оформляли, и с «Фантомом» сговорились за твоей спиной. А ты все бабки считаешь.
— А я хочу пожить…
— Ладно, ладно, успокойся, что-нибудь придумаем.
Мы доехали до домжура, протолкнулись в переполненный бар, наконец опрокинули по несколько стопок водки. Надо срочно искать выход из положения. Но какой? У меня есть приятель в городском ОВИРе, мы когда-то играли в одной команде, он там чуть ли не замначальника, но время ушло, если у них билеты на руках…
— А все началось так хорошо, — сказал наконец Жека.
— Я был спокоен. Можешь меня убить, но я ни о чем не подозревал…
— Да помолчи ты, хватит ныть, — сказал я ему. — Поезд уходит, надо его догонять. Только вот как?
— Я ничего не могу придумать.
— Я тоже.
— Тогда давай закажем еще…
— Я не против.
Кто-то незнакомый подошел к Жеке и сказал, что приятно видеть перед собой современного предпринимателя, который не ожидает никаких перемен, а сам создает себе жизнь такую, какая нужна каждому.
— Да гони ты его, — сказал я Жеке. Незнакомец, вероятно, услыхал мои слова.
— А вы не спешите меня гнать, молодой человек, я тоже вас знаю, хотя вы со мной знакомились очень давно, в пору вашей юности…
— Извините, мне сейчас не до вас, — сказал я и схватил Жеку за руку:
— Пошли отсюда…
Мне ужасно хотелось съездить этому типу по физиономии. Мы пошли к выходу.
— Я понимаю: люди большого бизнеса, вам не до простых смертных… Но смотрите, так не стоит поступать…
Я оглянулся:
— Да пошел ты!
Когда мы вышли на улицу, я спросил у Жеки:
— Что это за мразь?
— Конторский… Сидел под крышей собкора в Голландии, долго сидел и неплохо, но нажрался на каком-то банкете, и его вышвырнули. Таких немало трется в домжуре…
И тут меня словно прорвало:
— Все треплешься насчет своей конторы, удостоверения, глазки корчишь, — как в хреновых фильмах, а вот тот самый момент, когда можно их остановить при помощи твоей тайной организации…
