больше ему не для кого жить, только для неё, для своей семьи и всё-таки их совместного будущего.
Андрей не мог сказать, что их отношения со Светой изменились или они стали ближе, стали лучше понимать друг друга. Просто со временем жизнь вошла в свою колею, вернулись прежние дела и заботы, они с женой ссорились и мирились, правда, гораздо реже, чем раньше. Но в этом не было их заслуги. Просто виделись не так часто.
Свадебное путешествие они провели довольно странно, как бы приглядываясь друг к другу, словно знакомы были не много лет, а сравнительно недавно. Да и закончился 'отпуск' быстро, через пять дней. Отдыхать было некогда и пришлось вернуться к делам. Если честно, Говоров этому только обрадовался. Хоть и пообещал быть примерным мужем, но выполнять своё обещание, особенно в первые дни, было непросто. Андрей учился быть мужем. Отныне со Светой быть не просто рядом, не только телом и головой, но и душой. А это было сложно. В мыслях он постоянно возвращался в Москву. Не к Ксении, нет. Он боялся даже думать о ней, словно даже своими мыслями, находясь за тысячи километров от неё, мог ей чем-то помешать или навредить. Сазонова права: Ксения сильная, она со всем справится и без него. Она решила вычеркнуть его из своей жизни, не дождавшись от него решительных действий, и теперь он не в праве был ей мешать. Он старался думать о ней, как о прошлом, которое уже не вернётся. Андрей уважал, принятое ею решение.
А думал он о Ваньке. Никак не мог отделаться от этих мыслей. Постоянно крутилось в голове — как он, ждёт ли, а вдруг сильно расстроился из-за того, что он не появляется?
А больше всего волновало то, что же Ксения ему сказала?
Андрей никак не мог успокоиться, места себе по этому поводу не находил.
После свадебного путешествия разъехались со Светой в разные стороны. Ему нужно было возвращаться в Москву, заниматься расширением производства и новой коллекцией, наверное, самой важной за всё время существования 'Эстель', а Света улетела в Париж, её ждали магазины. Кстати, разъехались, оставшись довольными друг другом. Долго целовались, прощаясь в аэропорту. Улыбались, держались за руки и о чём-то договаривались, давали какие-то обещания…
Они стали очень правильной семейной парой, всё как мечтала Света. Чему способствовали не слишком частые встречи. Возможно, это и есть залог счастливой супружеской жизни? Пока друг друга не видишь, соответственно и ругаться возможности не имеешь. Они жили за тысячи километров друг от друга, постоянные перелёты, встречи-расставания, несколько дней вместе, светские вечера, деловые ужины, супружеский секс по откатанной давно программе — и оревуар, дорогая, позвоню из Москвы. Очень удобно.
Да и не было у него в тот момент ни на что и ни на кого сил и времени. И если бы Света была постоянно рядом, мешала ему сосредоточиться, ещё неизвестно, как бы всё повернулось. А так они стали для всех идеальной парой, улыбчивой и счастливой.
А жизнь в то же время не стояла на месте, набирала обороты. Подписали контракт, представили новую коллекцию в Париже и Москве, о 'Эстель' писали газеты, Говорова приглашали на телевидение, Андрей начал всерьёз подумывать о покупке ещё одной фабрики, в этом уже ощущалась необходимость.
Он не знал чего ещё пожелать. Всё шло настолько хорошо, приносило такие результаты, о которых он совсем недавно и мечтать не смел. Он был доволен, гордился собой, отмахиваясь от страданий, от которых не было абсолютно никакого толка. С головой погрузился в работу. Старался не думать ни о чём, что могло бы его смутить или сбить, да и некогда было, и чрезмерная занятость и сумасшедший график работы приносили облегчение и хоть какое-то успокоение.
Андрей старался не думать о Ксении. Каждый раз, как всплывало её имя, даже случайно, его словно кипятком изнутри ошпаривало. Он начинал суетиться, нервничать и ненавидеть себя за то, что позволил ей зацепиться за его душу. Эта заноза сидела где-то глубоко и не давала покоя, зудела и ныла. Говоров старался всё переводить на Ваньку, подолгу смотрел на его фотографию, а потом уменьшил её и стал носить с собой в бумажнике. Вот по мальчику он на самом деле скучал и не скрывал этого. В такие моменты Москва Андрею казалась очень маленькой и тесной. Было непонятно, как они со Степновой не пересеклись ни разу за эти месяцы. Скорее всего, подсознательно избегали этого, хотя были тысячи возможностей увидеться.
Первое время Андрей сильно мучился из-за всего произошедшего. Он пообещал Свете быть честным мужем, обещал стараться, но иногда было очень сложно удержаться… и не позвонить Ксении, не поехать к ней, снова не потерять голову.
Было безумно обидно за Ваньку. Обидно, что из-за их странных и нелепых, неумелых игр с его мамой, больше всех пострадал именно он, маленький и несмышленый, и никто его от этого защитить не смог.
Что уж тут скрывать, он любил этого мальчишку и очень не хотел причинить ему боль. Но с задачей этой не справился.
Как оказалось, он со многими вещами в этой жизни справиться не мог.
Но время было неумолимо, и в один не совсем прекрасный день, Андрей вдруг понял, что уже не так больно. И противно на себя не так сильно, и угрызения совести заметно притихли. Вспоминать по- прежнему было печально, но ведь можно было и не вспоминать, уже появился выбор. Он продолжал бережно хранить Ванькину фотографию, но к тому моменту пришла уверенность, что, скорее всего он там, в 'их жизни', уже не столь сильно и нужен. Прошло время, раны затянулись, и бередить их было совсем ни к чему. Да и Ваньке такие встряски полезны вряд ли будут.
Вот так каждый и остался при своих.
Андрею хотелось вспоминать о самых ярких моментах своей жизни с теплотой, но всё равно получалось с горечью. С потаённой, но горечь неизменно вылезала, хотя Андрей этого искренне не хотел.
Но успокоение, пусть понемногу, но приходило. Время шло, и Говоров загонял все, мучавшие его воспоминания, всё глубже в себя и даже научился с этим жить. Научился справляться, с накатывающей приступами тоской и неудовлетворенностью. К тому же, кроме его воспоминаний и фотографии в бумажнике, ничего и не осталось. Его квартира, с полюбившимся видом из окна, была давно продана. Машина, спорткар, который он так любил, тоже. Ему на смену пришёл солидного вида чёрный Lexus.
Дверь в маленький кабинет по соседству заколотил…
Шутка, конечно. Ничего он не заколачивал. Просто со временем маленькая комнатушка превратилась в нечто вроде кладовки, заваленной бумагами, ненужными документами, какими-то вещами и папками с образцами тканей и фурнитуры. Зато Говоров, наконец, перестал в ожидании смотреть на его дверь. Ждать больше было некого.
Конечно, притворяться было глупо, но он притворялся, и все вокруг притворялись. Андрей встречался с Сазоновой по работе, они улыбались друг другу, делились новостями, но Говоров так ни разу и не решился спросить у неё про Ксению, и она сама ничего не рассказывала. А ведь Лена всё про неё знала, каждый день Ксюшу видела, дружила с ней… Иногда Андрей чувствовал безумное раздражение по этому поводу, но поделать ничего не мог. Сжимал кулаки и продолжал улыбаться и жить дальше, постепенно отгораживаясь от воспоминаний, забывая.
Они даже в свете не встречались. Андрей подозревал, что это не случайно. Когда ему приходилось бывать на вечеринках и различных презентациях, и Говоров видел в толпе Сазонову, невольно начинал высматривать Ксению, но так ни разу и не встретил её.
Она была где-то рядом, но её не было. Призрак, мираж. Она стала прошлым. Приятным, трогательным, желанным, но прошлым. Наверное, Андрей даже мог похвастать тем, что в его жизни было то прекрасное безумие. Что он знает, каково это, когда тебе не хватает воздуха, бешено стучит сердце, трясутся руки, когда Он прикасается к Ней, к самой желанной… Как голос пропадает, когда её имя произносит…
В этом месте Говоров обычно запрещал себе продолжать думать в этом направлении…
Недостатка в женщинах у него никогда не было, он славился своей любовью к слабому полу. Любил завистливые взгляды окружающих, любил быть у всех на виду, крутил скандальные романы, а с ума сошёл от скромницы в скучном костюме. Она заставила его потерять голову. А ведь раньше этого никому не удавалось от него добиться, даже самым опытным и соблазнительным его подругам.
Он скучал по тому времени, что провёл рядом с Ксенией и Ванькой. Вместе с ними ушла острота
