не позвонил! И теперь я должна ему звонить?
— Ну и что?
— А зачем? Что я ему скажу, и что это изменит?
— Это уже другой вопрос, — согласилась Нина.
— Он даже по поводу акций мне не позвонил ни разу. Прислал юристов… Понимаешь, что это значит? У него опять я виновата. Это ведь так удобно! Я виновата. — Дурацкие слёзы снова полились из глаз, Марина отвернулась и принялась спешно вытирать их.
— Марин, ну ладно… — неловко попыталась успокоить её Башинская.
— Он мне это в глаза сказал — что я во всём виновата.
— Но он же совсем не то имел в виду, и ты это понимаешь.
— Мне от этого не легче, Нин. Ты знаешь, что я тогда чуть с ума не сошла, да и потом тоже. И свадьбу его пережила, и… — Голос дрогнул, и Марина нервно сглотнула. — А он мне такое говорит!..
Нина допила чай, отодвинула от себя чашку и подпёрла голову рукой.
— Тогда страдать прекращай. Ну всё уже! Прошло, пережила… Нет больше Асадова в твоей жизни, пойми и прими. У тебя Аркаша, вот и думай о нём.
Марина уныло кивнула. Но промолчала о том, что на самом деле так тревожило. После того, как поставила точку в этой истории с акциями, вдруг оказалось, что ждать больше нечего. Раньше хоть и твердила, что визиты в прошлую жизнь ей в тягость, да это и было так, но они вносили в её жизнь какой-то смысл, помогали ощущать свою нужность, с их помощью она цеплялась… Нет, не так. Она могла видеть Алексея. Не часто, но регулярно, знала, что как бы ни было тяжело туда прийти, она его увидит и поймёт, что у него всё в порядке. Что можно не беспокоиться за него. Просто немножко рядом побыть, хоть и в стороне. А сейчас что?
А ничего, тут же отвечала она себе в который раз за последние несколько недель. Нина права, надо думать о другом, о своей жизни, не о Лёшке. А за ту глупость, что он сделал, убить его мало. Прощения ему нет. Нет и всё.
Марина расправила плечи, упрямо вздёрнула подбородок и на подругу посмотрела увереннее.
— Именно так я и буду поступать!
— Вот это дело! — обрадовалась Нина. — Пошли все мужики на!..
Калерия появилась в дверях кухни и грозно на них воззрилась.
— О чём это вы говорите?
— Ни о чём, — поспешно отозвалась Марина, а Нина была посмелее и на Калерию Львовну взглянула прямо.
— Об Алёше вашем разлюбезном. Сволочь он последняя.
Калерия потемнела лицом, а Марина незаметно вжала голову в плечи.
— Вот ты замуж выйди, — начала домработница, сверля Башинскую испепеляющим взглядом, — и своего мужа сволочью называй, а нашего не смей!
— А наш муж, уже давно не ваш, Калерия Львовна. У него теперь другая… хозяйка, — подобрала Нина подходящее слово и весело взглянула на Марину, которая сидела ни жива, ни мертва. Когда эти двое начинали спорить, а спорили они почти каждый раз, как Башинская в их доме появлялась, Марина не знала, где спрятаться. Она очень давно поняла, что спорить с Ниной невозможно, она в жизни разбирается намного лучше неё, по крайней мере, в своей мудрости всегда уверяла всех вокруг, а Калерия Львовна могла с лёгкостью задавить своим авторитетом любого, вот и получалось, что Марине в битвах титанов участвовать было ни к чему и переносила она это действо с трудом. А уж когда спорили на её счёт, совсем невыносимо становилось.
— Алёша очень хороший человек! Он добрый, умный…
— И красивый, — подсказала Башинская. — Я это знаю.
— И красивый, — важно кивнула Калерия Львовна. — А ты не завидуй!
— А я и не завидую.
— Замуж тебе надо. И мужа такого, чтобы всю спесь с тебя сбил.
— Калерия Львовна, так была я замужем. И не один раз.
— Потому что путный тебе не попадался, — авторитетно заявила Калерия.
— Интересно, — фыркнула Нина. Даже на стуле развернулась, чтобы лучше видеть женщину, и ногу на ногу положила. — Между прочим, мой второй муж был дипломат.
— Зря не президент!
Нина неожиданно хмыкнула.
— Это да. Был бы президент, я может, и не развелась бы. Президенту можно простить некоторые… недостатки.
Нина кинула ещё один весёлый взгляд на Марину и та вдруг рассмеялась, правда, тут же рот рукой зажала.
— У мужчин нет недостатков, — категорично заявила Калерия. — Есть нетерпеливые женщины.
— Вот так вот, Марин. — Нина подруге подмигнула.
— Вот например, сосед наш, Томилин…
Марина чаем подавилась и на свою домработницу посмотрела с изумлением.
— Калерия Львовна, от вас ли я это слышу? Вы прониклись к Томилину симпатией?
— А почему нет? Настоящий мужчина. С характером.
— Плохим, — подсказала Марина. — Вы мне сами говорили.
— Ну и что? Можно подумать, у кого-то характер хороший. А он мужчина видный, самостоятельный. И состоятельный тоже. А значит, умный. И руки настоящего мужчины.
— Это как? — не поняла Марина.
— Это кулак с дыню размером, — нетерпеливо оборвала её Нина и снова повернулась к Калерии. — Так и что?
— Что что? — растерялась Калерия.
— Что там с вашим соседом? Женат? Сколько детей? Чем занимается?
Калерия обернулась и на Нину посмотрела возмущённо.
— А я тебе ничего не скажу! Ещё не хватало, чтобы ты у нас над головой поселилась!
— Ну и пожалуйста! Марин, пойдём прогуляемся. Душно здесь. — И грациозно поднялась из-за стола.
— На улице мороз! — крикнула им вслед из кухни Калерия. — А вы в своих сапожках на тонкой подошвочке!
— Господи, как ты её выносишь? — выдохнула Башинская, когда они в подъезд вышли. — Она меня прямо из терпения выводит своими нравоучениями. Хуже бабушки моей.
Марина рассмеялась.
— Я её люблю.
Нина криво усмехнулась.
— Любить домработницу… Бред. Тем более, с таким характером.
— Куда ты хочешь пойти?
— Прогуляемся. Пока время у меня есть. Можно потом посидеть где-нибудь… Ой.
Башинская отскочила от подъездной двери, которой едва по лбу не получила и смерила взглядом мужчину, который попался ей на пути. Взгляд вышел высокомерный, а поза глупая, потому что пришлось голову задрать, чтобы в лицо мужчине посмотреть. Тот едва вписывался в дверной проём, да ещё тёплая дутая куртка делала его формы совсем уж устрашающими. А смотрел хмуро, словно разозлился из-за того, что у него под ногами кто-то смеет мешаться. Брови Нины взлетели вверх, взгляд стал удивлённым, потом заинтересованным и она мужчине сообщила:
— Вы меня дверью чуть не прибили, уважаемый.
'Уважаемый' внимания не обратил и только хмуро кивнул, причём не ей.
— Привет, Марин.
— Привет, — отозвалась та, выдавила из себя улыбку, а на подругу, сделавшую перед Томилиным боевую стойку, посмотрела настороженно.
— Грубиян, — напомнила о себе Башинская, при этом окидывая стоящего перед ней мужчину
