сиденье, рассматривала приборную доску, потом смотрела в зеркала заднего вида и, наконец, повернула ключ зажигания. Хорошо хоть Глеб мне не мешал, даже не насмешничал, просто терпеливо ждал, когда я соизволю тронуться с места. И всё равно я злилась на него. Глеб молча смотрел в окно, выглядел задумчивым, а я кипела от злости. А когда остановились на светофоре, не выдержала, и тут же начала с передразнивания:
— Ой, знаешь, у моей жены подружка была, не помню как зовут! Врун несчастный!
Его затрясло от беззвучного смеха, но смотрел по-прежнему в другую сторону.
— И что ещё ты мне не рассказал? Может, из-за этой прошлогодней красавицы, она тебя и бросила? А теперь у нас проблемы!
— Не из-за неё, успокойся. И прекращай ревновать, лучше на светофор смотри.
— Что?!
Он дико, якобы испуганно глянул, а глаза смеялись, горели и взгляд показался мне ликующим, и вот тут я накинулась на него с кулаками. Двинула по плечу, потом ещё раз, и ногой бы лягнула, если бы смогла дотянуться, а Мартынов руками закрывался и хохотал. Я быстро выдохлась, откинула с лица растрепавшиеся волосы и тронула машину с места, потому что сзади уже вовсю сигналили нервные водители.
— Дурак, — сказала я через минуту. — Ты мне всю жизнь с ног на голову перевернул.
Глеб подумал немного, а потом совершенно серьёзно поинтересовался:
— А разве это плохо?
Я быстро глянула на него и промолчала.
Мне ужасно не хотелось сопровождать этим вечером Мартынова в 'Кольцо'. Мало мне было мучений в кафе, так ещё и вечер провести, наблюдая за миловавшейся парочкой, это уже выше моих сил. Но потом вдруг подумала о том, что без моего присмотра Глеб может что-нибудь отчудить. Ведь совершенно не ясно, что за мысли у него на самом деле в голове, и для меня самое лучшее, глаз с этого типа не спускать. В конце концов, от него моя жизнь в этой квартире зависит. А уж если идти туда, то попытаться не ударить в грязь лицом перед этой 'певчей птичкой'. Хотя бы попытаться.
Пока Глеб за обе щеки уписывал вторую тарелку борща, я с головой зарылась в свой шкаф, с претензией осматривая каждый извлечённый из его недр наряд. Количество платьев на постели росло параллельно с моим неудовольствием. И почему я раньше не удосужилась провести ревизию своего гардероба? Мне же совершенно нечего надеть! А уж если принять во внимание, что два самых новых платья отказываются на мне застёгиваться… В общем, одно сплошное расстройство.
— Женька, ну что ты куксишься? — посетовал Глеб, когда я крутилась перед зеркалом. Уже пора было выходить, Мартынов уже минут пятнадцать расхаживал по квартире, маялся от безделья и время от времени поглядывал на носа своих начищенных до блеска ботинок. Наверное, пытался в них своё отражение рассмотреть, потому что собой-то Глеб сегодня гордился, вид имел важный и сияющий, чего не скажешь обо мне.
— Я себе не нравлюсь!
— В каком месте?
— Даже отвечать на это не хочу. Обязательно гадость какую-нибудь мне скажешь.
— Какую гадость? — оскорбился он. — Это комплимент был!
Я только рукой на него махнула и снова уставилась на себя в зеркало. Поправила кулон на шее, потом заметила, что Глеб отвернулся, и быстренько поддёрнула лиф платья, пытаясь подтянуть наверх вырез декольте. Он был неприлично откровенен, но зато по цвету платье мне идеально подходило. Нужно было как-то объединить достоинства и недостатки, найти золотую середину, а мне это никак не удавалось. А всё дело в том, что платье было не моё, а Сонькино. Она купила его, готовясь к дядиному юбилею, попросила меня его припрятать, чтобы именинник заранее не обрадовался, так сказать, а я этим воспользовалась. Нехорошо, конечно, но выбора у меня попросту нет, так что, остаётся надеяться, что Сонька не сильно разозлится. Но помимо гнева подружки, была ещё небольшая проблема. Сонька была немного похудее меня и поэтому её платье, которое на ней немного висело, на меня село, как перчатка. Меня это смущало, вот я и крутилась перед зеркалом, оглядывала себя, то вырез декольте поддёргивала наверх, то на зад свой смотрела в сомнении.
— Женя, ну пожалуйста!
— Уже иду.
— Ты мне это пять раз уже сказала. Совесть у тебя есть?
— Есть, — ответственно заявила я.
— Тогда пойдём.
Я откровенно вздохнула.
— Я не могу в этом идти, это неприлично.
Глеб снова заглянул в спальню и на меня уставился. От его пристального взгляда мне стало не по себе, и я поспешила отвернуться. Поправила причёску, надеясь, что по моему лицу нервозности не заметно. Мартынов как назло молчал, разуверять меня не спешил и я от этого ещё больше нервничала. А когда он подошёл ко мне, посмотрела чуть ли не со страхом. Глеб встал за моей спиной, поразглядывал моё отражение в зеркале, а потом вдруг положил ладони на мои плечи. Я напряглась, не понимая, да и боясь того, что за этим последует. Мужские ладони накрыли мои плечи и чуть сжали, меня тут же бросило в жар, и это ещё больше напугало. Я отводила глаза, боясь столкнуться взглядом со взглядом Глеба, а он ещё немного надавил и заставил меня расправить плечи.
— И подбородок вверх, — негромко произнёс он и, не дождавшись моей реакцией, настойчиво повторил: — Женя, вверх.
Я вскинула голову. Щёки горели, и на Глеба я по-прежнему взглянуть не смела. Чувствовала себя безмерно глупо. А он только улыбнулся и похвалил:
— Совсем другое дело. Идём?
Что мне оставалось? Я кивнула в ответ.
Как-то странно на меня подействовал этот эпизод. И подозревала, что не только на меня. Всю дорогу до ресторана мы молчали, Мартынов молча крутил руль, и даже ни разу в мою сторону не посмотрел. А у меня, поверите ли, плечи горели, такое ощущение, что он до сих пор ко мне прикасается. Я едва заметно головой качнула, пытаясь избавиться от наваждения. Как получилось, что Глеб так запросто смог меня лишить самообладания? Я всегда считала, что такое чудо если и бывает, то один раз в жизни, а со мной уже случилось, когда я за Калининым ходила и слушала его, затаив дыхание. Правда, Димкины прикосновения меня никогда насквозь не прожигали. Дыхание срывалось от волнения — было, сердце колотилось, заикаться начинала, боясь сказать какую-нибудь глупость, мысли путались, а вот чтобы прожгло, как калёным железом…
Я украдкой посмотрела на Глеба. Почему же я из-за него переживаю, хотя повод для волнений у меня есть намного более веский? Если бы неделю назад мы с Димкой поругались, и он бы просто исчез, не звонил, хотя бы день, я бы уже с ума сходила, давно бы сама ему позвонила и первой же прощения попросила, а сегодня… сегодня мне лишний раз вспомнить о нём некогда, а ссора наша не так уж сильно меня и впечатлила. Димка в Москве, он думает о нас, строит наше будущее, старается исполнить мои мечты — ведь я мечтала прожить с ним рядом всю оставшуюся жизнь? — а я пытаюсь усмирить своё волнение рядом с другим мужчиной, с мужчиной, которого знаю всего несколько дней. Но ведь мне это не нужно нисколько! Зачем мне Глеб? Ведь ясно, как божий день, что от него кроме проблем ничего не дождёшься. И вообще он не в моём вкусе. Я никогда не любила нахальных мужчин, любящих открывать двери с пинка, которым якобы всё ни по чём. Которые идут по жизни смеясь. Возможно, в отношении Глеба это и несколько обманчивое впечатление, но он для чего-то поддерживает такой имидж, значит это его выбор. А мне просто нужно продержаться ещё несколько дней, закрыть за ним дверь и всё забыть. И, наконец, сосредоточиться на своей рушащейся личной жизни.
Как назло, Мартынов решил сегодня поспорить за звание самого галантного мужчины в этом городе, и даже дверь мне открыл и руку протянул, чтобы помочь мне выбраться из машины. Я руку его попыталась проигнорировать, в узком платье чуть из машины не вывалилась, и тогда Глеб не очень вежливо подхватил меня под локоть.
