негодовании взмахнула его рубашкой, которую всё ещё держала в руках.
— Да в чём дело?! Ты что, сразу не мог мне сказать, что не один? Я бы ушла. Устроил тут!..
— Женьк, ну ты не обижайся, я же не знал, что ты придёшь.
— А я разве что-то говорю? — удивилась я.
— А о чём поговорить-то хотела? — преувеличенно озабоченным голосом заговорил дядя. — Что-то серьёзное?
Я тихонько вздохнула.
— Наверное.
— Что это значит?
— То и значит. Я пока не решила — серьёзно или нет. Ты потом ко мне приезжай, ладно? Или завтра.
Я прошла мимо него в спальню, хотела рубашку на вешалку повесить, он ведь не догадается даже, а рубашка изомнётся, и тогда выглядеть будет отвратительно… Стоп. В общем, я пошла в спальню, дядя шёл за мной почти по пятам и буравил мне взглядом затылок. Я уже и не рада была, что призналась в том, что разговор будет серьёзный. Он ведь теперь не успокоится, душу всю вынет со своими беспокойствами.
Рубашку я повесила, обернулась и чуть не ткнулась носом в дядину грудь. Выразительно закатила глаза.
— Всё не настолько серьёзно. Можно и вечером поговорить. Или завтра.
— Честно?
— Ну, конечно! Когда у меня случалось что-то чрезвычайное?
— Всегда всё бывает в первый раз, — поучительно произнёс он.
— Не в этот раз.
Он всё ещё с беспокойством таращился на меня, и я поспешила его обрадовать:
— Я ухожу.
Дядя кивнул.
Оглянулась я уже от двери, снова натолкнувшись на дядино плечо. Пришлось из-за него выглянуть, чтобы увидеть заинтересовавшую меня деталь. А деталь была самая что ни на есть пикантная. На постели лежало женское бельё. По сути, ничего шокирующего в этом факте не было. О присутствии в этой квартире женщины в данный момент, меня в известность поставили. Да и вообще я не стала бы ахать и изумляться, если бы просто застала в этой квартире женщину. Дядя был известным ловеласом, хоть и отрицал это со всей горячностью, изображая из себя несчастного, в поисках великой любви. Но сейчас дело было совсем в другом. Дело было в том, что это бельё я знала. Не подумайте ничего плохого, просто неделю назад мы с Сонькой ходили по магазинам, и она купила себе это кружевное бельё. Мы долго выбирали, хохотали, я её подначивала, измучила вопросом кому этот подарочек предназначается, а она лишь отмахивалась и фыркала на меня. А сейчас это бельё лежало на кровати и поверить в то, что это лишь случайность, и какая-то другая дядина знакомая выбрала себе такое же бельё, а теперь оставила его на дядьБориной постели, я не могла. И ведь не сказать, что я слишком недоверчивый по натуре человек.
Заметив то, как я нахмурилась, дядя Боря нахмурился тоже.
— Что?
Я сжала руки в кулаки.
— Ничего, — процедила я сквозь зубы, а когда из спальни вышла, крикнула: — Сонька!
Дядя рядом вздрогнул и уставился на меня чуть ли не с ужасом.
— Женя, — начал он, а я ткнула пальцем в дверь ванной.
— Скажи ей, чтобы выходила!
Он почесал в затылке и выглядел смущённым.
— Соня! — снова повысила я голос, не дождавшись от него никакого действия.
Дверь открылась и показалась подружка, завёрнутая в полотенце.
— Ну и что ты орёшь? — ворчливо осведомилась она.
Дядя за моей спиной издал какой-то звук, нечто среднее между стоном и вздохом, а потом нахально заявил:
— Пойду, пожалуй, поем.
Я только руками развела.
— Вы оба сошли с ума, — пожаловалась я.
— Нашла, кого учить, — возмутилась Сонька за дядю Борю.
— Как вы могли мне врать?
— Интересно, а что, я должна была прийти к тебе и разрешения спросить, спать мне с ним или нет?
Я топнула ногой, в негодовании глядя на подружку. А дядя закрутил головой, не зная, куда спрятаться.
Сонька вышла из ванной, вся такая гордая, завёрнутая в коротенькое полотенце и толкнула любимого в плечо.
— Боря, не стой!
— Куда мне деваться-то?! — в отчаянии вскричал он. — Ты на меня рычишь, она смотрит так, словно убить задумала!
— Иди на кухню, — гаркнули мы с Сонькой на одном дыхании и недовольно друг на друга уставились. Дядя Боря широко ухмыльнулся.
Когда он ушёл, я села в кресло, сложила руки на груди и уставилась на подружку, которая вышла из спальни в одном нижнем белье и зачем-то полезла под стол. Я нервно мотала ногой, наблюдая за ней.
— Соня, ты с ума сошла? — не удержалась я от вопроса.
Она выбралась из-под длинной скатерти, сдула с лица мешавшуюся прядь волос, а когда выпрямилась, я увидела у неё в руках чулок с кружевной резинкой.
— О Господи, — простонала я, зажмуриваясь.
— Чего ты? — фыркнула Сонька. — Подумаешь… Да, чулки ношу!
— С каких это пор? — пренебрежительно скривилась я.
— С тех самых, — огрызнулась она и показала мне язык. — Ему нравится.
Я негодующе замахала на неё руками.
— Только попрошу без подробностей!
— Где юбка моя? Видела?
— А где ты раздевалась?
— Какая же ты бываешь язва, Женька, — посетовала подружка. — Никакого в тебе понятия.
— Да какое понятие? — прошипела я. Голос пришлось понизить, чтобы дядя с кухни ничего не расслышал. — Ты сдурела, да? Ты чем думала, скажи мне?
— Женька, отвали!..
— Я отвалю, — пообещала я, зловеще усмехаясь. — Только тебе от этого легче не станет! Ты для этого Вовку выгнала, да?
— Вовку я выгнала, потому что он мне надоел хуже горькой редьки, а Боря…
— Какой он тебе Боря?! Он тебе всю жизнь дядя Боря был, а сейчас Борей стал?
— А чего это ты за него так волнуешься?
— Да я не за него, дурёха, а за тебя! Соня, ты ведь не можешь не понимать… Ты ко мне придёшь и скажешь, что он сволочь, а что я тебе скажу? — Я всерьёз расстроилась.
— Не приду, — отмахнулась Сонька.
— Это ты меня успокаиваешь или себя?
Подружка подошла ко мне и посмотрела жалобно. А потом наклонилась и чуть слышно заговорила:
— Женька, ты же знаешь, что я о нём всю жизнь мечтала. Он ведь такой… такой… Ну, ты знаешь!
— Откуда это? — вытаращилась я на неё.
Сонька тоже расстроилась и присела на подлокотник моего кресла.
— Ты на меня злишься? Я знала, что разозлишься.
