Лидия Михайловна заметно удивилась.
— Сами? Но я же всегда…
— Всё нормально, я сама. Вы идите.
Женщина в сомнении оглянулась на стол, на котором уже всё было готово для приготовления обеда. Но спорить не стала. Под моим выразительным взглядом фартук сняла, повесила его на крючок и из кухни вышла. Оглянулась на меня разок, не понимая, с чего это я вдруг её выгоняю, не дав доделать свою работу. Я шла за ней след в след, боясь, что она по пути ещё о каком-нибудь деле вспомнит, и вместо прихожей свернёт совсем в другую сторону. Лидия Михайловна не свернула, благополучно достигла двери, но прежде чем сменить тапочки на туфли, не преминула кинуть пару любопытных взглядов в сторону гостиной, где Завьялов обосновался. Уже успел с удобством на диване устроиться и разговаривал с кем-то по телефону.
— Вот ведь любопытная, — пробормотала я чуть слышно, когда, наконец, дверь за домработницей закрыла. Заперла на оба замка, со злостью повернув вертушки, а потом к Генке пошла. Обняла его сзади за шею и с минуту слушала его разговор, что-то о поставках алкоголя, я даже не поняла, для какого заведения он заказ делать собирается — для 'Логова' или для 'Пескарей'. Поцеловала этого бизнесмена в щёку.
— Ушла? — спросил Завьялов, выключив телефон.
— Да. — Я рукой по его волосам провела. — Ты голодный?
— Конечно.
— Конечно, — передразнила я. — Конечно, ты всегда голодный. — Я крепче прижалась к нему на несколько мгновений. — Я так рада, что ты приехал.
Отправив Завьялова в душ, я занялась обедом. В принципе, готовить я умею, но делаю это не часто, и, наверное, от нехватки практики, мне всегда требуется на это много времени. Да и ничего особенного я готовить не умею. Разве что мясо пожарить, салат какой-нибудь сделать, оливье, например, причём несколько рецептов знаю, специально ради Генки интересовалась, он оливье очень уважает. А вот когда в Италии была, научилась готовить пасту. Никита любит итальянскую кухню, вот я и интересовалась с прицелом на будущее, но планы на будущее поменялись, а вот знания пригодятся. Надо, пожалуй, Завьялова как-нибудь побаловать. Хотя, он тоже избалованный. Это раньше, помню, ел всё подряд, а за последние годы у него вкусы появились! Он ведь в ресторанах теперь питается намного чаще, чем дома, не говоря уже о забегаловках, мимо которых теперь проходит, морща нос. Правда, надо вспомнить о том, что его в последнее время домашней кухней баловали. Света, кажется, готовит неплохо, наверняка, получше меня.
Я выложила мясо на сковороду, ножом его потыкала, потом взялась перчить и солить. А про себя приговаривала: ничего, главное стараться. И тогда всё получится. А когда почувствовала аппетитные запахи, взбодрилась. Теперь бы не упустить момент, чтобы не пригорело. А то очень обидно будет.
Генка на кухню заглянул и принюхался.
— Я думал, мы в ресторан пойдём. А ты готовишь!
— Вечером пойдём, — успокоила я его, и щёку для поцелуя подставила, когда он подошёл. — У тебя какая-нибудь встреча?
— Завтра. — Он меня за талию приобнял и уставился на скворчащее на сковороде мясо. Потом носом в мои волосы зарылся. А я снова насторожилась. По тому, как Генка незнакомо замер, стиснув меня сильными руками, и как он дышал мне в затылок, мне казалось, что очень горячо, по его поведению можно было судить, что всё не так хорошо, как он меня убедить пытается. Я посомневалась немного, не знала, стоит ли спрашивать его о том, что происходит, а потом решила, что пока не стоит. Если бы дома случилось что-то серьёзное, он бы уже рассказал, а то, что у Завьялова на душе, сразу на свет божий вытаскивать нельзя. Нужно проявить осторожность. По крайней мере, накормить его для начала.
— Расскажи мне, — попросил он во время обеда. — Что на работе?
— На работе, — фыркнула я несколько пренебрежительно. — Это не работа, это мучение. Управляющий меня ненавидит. Наверное, решил, что я на его место мечу.
— Так ведь метишь.
— Но увольнять его никто не собирается. Точнее, человек на его должность всё равно нужен, но после всего, это вряд ли будет он.
— Значит, не шибко умный, раз этого не понимает.
Я в задумчивости жевала.
— Знаешь, я хочу поговорить с Никой и попросить её провести аудиторскую проверку. Такую… доскональную.
Завьялов хмыкнул.
— Ворует, думаешь?
— Я думаю, что он не такой дурак, чтобы в открытую против меня идти. Но чем-то я ему мешаю. Пусть проверят. А то уеду я через неделю, а он через две уволится. И что с собой унесет — неизвестно. Ладно бы деньги, а то ещё клиентскую базу. Вот весело-то будет.
Генка глянул на меня исподлобья.
— Тебе нравится этим заниматься?
Я кивнула, встретив его серьёзный взгляд.
— Да. И я понимаю, что для Москвы внутреннего туризма мало. Мне есть, чем заняться, получив диплом. — Генка усмехнулся, а я посмотрела с укором. — И не смейся. Не смеяться надо, а работать.
— Это намёк?
— Без всяких намёков, Ген, всё очень серьёзно. — Я на спинку стула откинулась, наблюдая за тем, как он ест. — Ты же всё прекрасно понимаешь. Нельзя всю жизнь быть охранником Филина, тебе уже самому эта роль надоела. И не отрицай. Если бы это было не так, ты бы клуб не купил. — Я подалась вперёд и на стол облокотилась. — Генка, у тебя же золотая голова.
Он фыркнул и вытер рот салфеткой. Посмотрел на откупоренную бутылку вина, но не притронулся к ней, поднялся и налил себе воды в высокий стакан.
— Это кто тебе такое сказал?
— Мне? А мне говорить не надо. В конце концов, мы не первый год знакомы. И уже многие догадываются, почему ты за папкой по пятам ходишь. Совсем не для того, чтобы своей фактурой впечатление производить. И я пару раз слышала, о чём вы говорите за закрытой дверью его кабинета.
— Оба-на. Дверь же закрыта была.
— Не придирайся к словам. Ген, — просительно затянула я, — ну подумай сам, чего ещё ты добьёшься дома? Куда дальше идти? — Я выдохнула. — Как я и сказала, сопьёшься от тоски в своём клубе.
— Тебе вина налить ещё?
— Немножко.
Налил он в бокал немного, как я и просила, но зато я выпила залпом, настолько разволновалась. Мне почему-то казалось, что Генкин приезд — это моя самая большая удача. Такой возможности поговорить с ним спокойно, никуда не торопясь и не дёргаясь от каждого звонка и звука, возможно, больше не представится долго.
— Я предлагаю тебе большое дело.
— Ты предлагаешь мне дело своего отца. — Он остановился рядом со мной, даже на стол рукой опёрся, наклонившись ко мне. — Что поменяется? Название города?
Мне пришлось голову назад откинуть, чтобы в лицо ему смотреть.
— Я предлагаю тебе это дело развить и создать что-то своё. Ни папка, ни Ника не полезут на внешний рынок. Их вполне устраивает то, что есть. У нас не маленькая страна, на их век клиентов хватит. А пока они дозреют до Европы… Ты же знаешь этот бизнес не хуже отца. Всю его изнанку. А я знаю, как работать, как привлечь клиентов. Ты думаешь, я зря последние два года по Европе моталась? Ген, у меня стопки проспектов, планов, разработок. Нужно только начать. Одна я не смогу, а мы с тобой…
Он выпрямился и от стола отошёл, достал из кармана сигареты.
— Здесь я никто, Вась, здесь я один из многих. А у тебя планы наполеоновские…
— А там ты кто? — Я на стуле развернулась, потеряв всякий интерес к еде. — Я тебе и предлагаю начать всё сначала. Надо вперёд двигаться! А ты на месте стоишь. Деньги он зарабатывает… Куда тебе столько денег? — Я прищурилась. — Им сколько не дай, всё равно мало будет. А нам с тобой хватит. А то,
