— Верно, — согласилась Кйер, — но этот звук не для кафе. И, кому-то лучше бы по ночам спать, а не слушать звуки. Улан устроил тебе такое лежбище в домашнем стереокино.
— Я не слушала, мама. Просто, мне не спалось, а звуки, были слышны сами.
— Если тебе не спалось, ты могла бы включить мультик про птеродактиля Фш-Фщ, или динамический планетарий, или передачу про математику с Чеширским Котом.
— Вот, я не догадалась, — ответила девочка, глядя на маму своими яркими фиолетовыми глазами, похожими на марсианское небо перед закатом.
— Ой! — Улан комичным жестом схватился за голову, — ты, такая умная, не догадалась?
— А… — девочка сосредоточенно почесала пальцем кончик носа, — Вот! Я слушала тебя с мамой, и была занята. Поэтому, я не догадалась. И еще: мама мне говорила, что не надо только стеклянный звук, а другие звуки ничего такого.
— Стеклянный звук? — переспросила Тсо, — это как металлом по стеклу?
— Нет, — Снорк повертела головой, — металлом по стеклу мне самой не нравится. А тот стеклянный звук он хороший, но это плохо для стаканов.
— Я не понял, — признался Чжик.
Кйер поудобнее устроила маленького флифло в кроватке, а потом сильно, но ласково похлопала Улана по спине и сообщила.
— Это его идея. Он решил показать ребенку физический эксперимент.
— Но, — ответил монгол, — я же не думал, что Снорк сразу научится…
— Я талантливая! — гордо объявила девочка.
— А ты помнишь, — спросил он, — как называется эксперимент?
— Ре… Зе… — начала Снорк и задумалась, — Рекс… Дзен… Или нонсенс… Или…
— Ну, ну, уже почти правильно…
— Резонанс! — вспомнила она, — вот!
— Молодец, Снорк! Зачет! — Улан взъерошил ладонью ее золотистые волосы.
— А можно, я покажу? — спросила девочка.
— Эге… — Улан посмотрел на неандерталку. Она кивнула и помахала рукой бармену.
— Хомбре! Можно ли у вас попросить один ненужный стакан для детской физики? Мы обещаем потом убрать осколки.
— Стакан?… — лицо бармена отразило сомнения, — Ну, если только без взрывчатки.
— Взрывчатка — химия, — сообщила ему девочка, — а это физика.
— Понятно… А осколки не разлетятся далеко?
— Нет, — ответил Улан, — Это же не взрыв.
Бармен хмыкнул, а потом вытащил из шкафа обыкновенный тонкостенный стакан для коктейля, поставил к ним на стол, и с интересом стал наблюдать за событиями. Снорк постучала по стакану ложечкой, послушала, а потом вдохнула побольше воздуха и… Послышалось заунывное гудение на одной ноте. Через несколько секунд стало хорошо заметно, что стакан вибрирует, а следом раздалось короткое «дзинь», и стенки стакана ссыпались на стол в виде крупных осколков.
— Обалдеть! — признался бармен, — Не трогайте стекла, я сам уберу. Черт! Я помню про звуковой резонанс из колледжа, но такого красивого эффекта никогда не видел.
— Я думаю, — заметил Чжик, — что в школе и колледже надо показывать больше таких эффектов. Я преподаю математику и кибернетику, и всегда стараюсь показать что-то эффектное, запоминающееся.
— В математике не так-то просто найти что-то эффектное, — заметила Кйер.
— Почему же, — возразил кореец, — есть красивые модели типа листа Мебиуса, бутылки Клейна, кубика Рубика, башен Эшера, симметриад Лема, фракталов Пикоувера.
— Мы с Чжиком, — добавила Тсо, сделали маленькую книжку «биоморфные фракталы в школьной математике».
— Можно скачать? — спросила Снорк.
— Конечно, — кореянка кивнула, — если хочешь, дай свой коммуникатор, и…
— Ага! — Снорк протянула ей свой браслет.
— А как на счет того, чтобы вечером пойти потанцевать? — предложил Улан.
— Позитивно, — ответил Чжик, — а куда?
— Например, в «Морской ковбой и шахматный конь». Час полета, и мы там.
— Идет, — согласилась Тсо, возвращая браслет Снорк.
— Летит, — отозвалась девочка.
Можно было подумать, что она просто переиначила лаконичное согласие кореянки, но через несколько секунд оказалось, что это содержательное сообщение. Под навес кафе стремительно ворвалось изящное темное тело с прозрачными крыльями. Со столиков взлетели салфетки, поднятые воздушным потоком, и миниатюрная девушка с темно-бронзовой кожей и прозрачными крыльями, фантастически точно приземлилась около кроватки на колесиках. Полугодовалый мальчишка — флифло был схвачен, затискан и зацелован, а затем приложен к груди.
— Ео-уа-ю, — сказала неандерталка, — между прочим, Эа-оэй нами уже покормлен.
— Да? — переспросила девушка — флифло, устраиваясь на свободном пуфике.
— Да. Потому что ты баловалась пилотажем почти два часа, и киндер проголодался. А сейчас я опасаюсь, что он объестся. Ты ему пихнула грудь, и он рефлекторно…
— А вдруг он уже опять голодный? — возразила Ео-уа-ю.
— В таком возрасте, — заметила Тсо, — киндер не скушает больше, чем может.
— Ха! — Кйер задумчиво почесала себе спину, — у нас, у неандертальцев это так, но…
— Это так у всех детенышей приматов, — сообщила кореянка, — Я, как биолог, говорю.
— Ео-уа-ю, — сказал Улан, — а что ты увидела интересного на том берегу?
— Там очень красиво, — ответила флифло, — Еще, я нашла одну женщину, про которую хотела узнать твоя сестра. Я долго летала, чтобы увидеть, где эта женщина живет. Я увидела, и потом сразу полетела сюда.
— Что за женщина? — спросил он.
— Не знаю. Эта женщина есть на видео из Калахари. Мне это дала посмотреть А-эа-о, и сказала, что Ойун хотела найти эту женщину. Ей интересно.
— Хм… Зачем это моей сестричке?
— Не знаю. А-эа-о так сказала.
— Улан, позвони и спроси, — предложила Кйер.
На площадке, предназначенной (по регламенту) для тренингов по общей физической подготовке, звенела музыка. Три девчонки и три парня выдавали очень качественный любительский «спагеттон» (полуспортивный танец, занимавший место в тентоп самых брутально-эротических направлений фольк- арт). Двое мужчин постарше стояли чуть в стороне, одобрительно наблюдая за этим развлечением. Один из них: невысокий, но по-спортивному крепкий, со странным оранжевым цветом кожи, почти таким же цветом волос, и контрастно-зелеными глазами. Другой: худощавый, с идеальной осанкой, чуть выше среднего роста, с умным, жестким лицом, цепкими серыми глазами, и макушкой, блестящей, как бильярдный шар из- за полного отсутствия волосяного покрова.
Кэп-инструктор Тулл подошел к этим двоим, традиционным патрульным жестом слегка стукнул кулаком по их приветственно поднятым ладоням, и обратился к худощавому.
— Поздравляю с новой полоской, Рогер. Как ты себя чувствуешь в роли лайн-кэпа?
— Спасибо, Тулл. Если честно, то херово. Не из-за полоски, а… Ты понимаешь.
— В общем, понимаю, — кэп-инструктор повернулся к оранжевокожему, — хелло, Пафо. Я понимаю Рогера, но я не понимаю тебя, и я не понимаю Сютэ. Командир в депрессии, а экипаж ничего не предпринимает. По-моему, это неправильно.
— Хелло, Тулл, — отозвался оранжевокожий Пафо, — Ты хороший дядька, но почти всегда говоришь эзоповым языком, и приходится переводить, чтобы понять. Ты, фактически, спрашиваешь: жива ли
